Это был 1997 г., все заводы стояли, все рушилось. Муж мой работал на КамАЗе шофером, тоже зарплату не получал. Всех денег только на хлеб и хватало. Очень тяжело было. Кроме того, у нас был единственный сын, и мы боялись, что его в армию заберут. Вот и уехали в одночасье, не о чем было жалеть.
Боялись, конечно, ехать, очень боялись. Не поверю никому, кто скажет, что ехал без страха. Мы оставили дома абсолютно все. Как в холодную воду прыгнули. Раньше в Германии мы не были, все, что знали, – только по письмам. Родственники уже давно в Германии жили, но нам ничего не советовали. Говорили: думайте сами. Теперь я их понимаю и тоже ничего не стала бы советовать.
Мы приехали. У каждого из нас было всего по одному чемодану с личными вещами. С обустройством и документами все прошло хорошо и гладко. Языковая база у меня уже была. Как только я окончила немецкие курсы, сразу же устроилась на работу. Убирала квартиры у пожилых немцев. Моему мужу не верилось, что я пошла на такую работу. А почему бы и нет? Для того, чтобы подняться! Получала я очень хорошие деньги, за месяц выходило 2400 марок. Кроме этого мне каждая бабушка на праздники деньги дарила, по 200 марок клали в конверт – на Пасху и на Рождество.
После окончания немецких курсов биржа труда определила нас работать по профессиям. Моего мужа устроили на трехмесячную практику в автосервис. Начал он со слесаря. Было очень тяжело, ведь все ключи и гайки, все названия надо было на немецком языке знать. Он, 42летний мужчина, был учеником у 24летнего парня. А парень был не шибко уравновешенный и частенько выходил из себя. И когда муж приходил домой, я видела: будь он женщиной, то рыдал бы, наверное, каждый день.
Потом сын мой пошел в школу. Сначала он ходил в интернациональный класс, где учили немецкий язык и приспосабливались к немецкой жизни. Потом его перевели в немецкий класс, где он был единственным иностранцем. С ним никто не общался, и он сидел как на необитаемом острове. Как-то он пришел домой и так плакал! Просился назад в интернациональный класс или в другую школу.
И вот представьте: сын плачет, муж взвинченный, мебели в квартире нет, телевизора нет, штор нет. Из мебели лишь разбитый диван. Только у меня более-менее все хорошо. «Ну что, – говорю, – давайте назад поедем». – «Нет, назад не поедем!» Как бы трудно ни было, решили остаться здесь.
Привыкать было очень тяжело. Наверное, лет пять нам понадобилось, чтобы все пошло хорошо. Мой муж из слесарей перевелся в шоферы. Он и до сих пор там работает и числится одним из лучших. Сын мой окончил школу и отслужил в армии. Выучился, получил профессию токаря. У него отличная работа в хорошей фирме, уже несколько раз летал в Японию в командировку. Также он тренер баскетбольной команды. У него есть невеста – русская девушка, скоро будет свадьба. У меня же теперь свой бизнес, свой продовольственный магазин, и я сама себе хозяйка.
Здесь ведь как – кто пробьется, а кто и нет. Это как цветы, посаженные в землю, – одни вянут, а другие к солнцу тянутся, набираясь силы. Вот так и сыну своему я всегда говорила: надо бороться и радоваться каждому новому дню.
Тоска по Родине? Конечно, была. И снилась она мне. Да не поверю я, что кто-то не тоскует! Съездить хочется, посмотреть. Вот как глаза закрою, вижу и свой дом, и работу свою. Единственное, чего мне не хватает здесь, – это моих друзей. Дружба ведь складывается со школьной скамьи. Вот у сына моего таких проблем нет, потому что всех своих друзей он нашел уже здесь.
Я ни разу не пожалела, что сюда приехала. Знание языка, конечно, не стопроцентное, а вообще мне здесь ну все нравится! Не хочу я назад, и за 15 лет ни разу в России не была. В отпуск я лучше в Испанию поеду, в Лондон или Париж. Потому что в России у меня такой возможности не было. Мы там все отпуска проводили на даче и в поклейке обоев. Здесь я за 10 лет столько повидала, сколько за сорок лет там не видела.
Мне часто снится сон, что я не могу влезть в автобус и не успеваю добраться до работы. Или снится, что еду с работы и не могу вылезти из автобуса. Страшные сны из России.
«Я чувствую себя здесь надежно, эта жизнь мне понятна».
Приехала я в Германию 19 лет назад, в апреле 1992 г.
В России, в общем-то, жизнь у меня была неплохая. Работала я инженером-конструктором, зарабатывала довольно прилично. У меня была семья: муж и дочь. Мы жили в трехкомнатной квартире в хорошем районе, была большая дача. В принципе, в материальном плане жизнь моя была в порядке.
Но потом я развелась и вернулась к родителям. Они всегда были рады принять меня назад. Мой папа был довольно состоятельным человеком. Он преподавал в институте, вел научные работы, был кандидатом наук.
Однажды я узнала, что есть возможность уехать в Германию по еврейской линии, и решила попробовать. Сдала все необходимые документы, отстояв огромную очередь, и особо даже не верила в то, что все получится. Примерно через полгода пришло письмо, в котором говорилось, что прошение было рассмотрено и удовлетворено.
И вот тут началось! Хотя я у родителей была единственным и довольно избалованным ребенком, со мной в Германию они ехать наотрез отказались. Я их в принципе понимаю: мой папа был человек уважаемый и нужный, что ему было там делать?
Мне же хотелось перемен, и я решила уехать одна с дочкой. Для этого от бывшего мужа надо было получить разрешение на выезд. Он мне отказал, и я с ним полгода судилась, это были просто вырванные из моей жизни месяцы. Слава богу, в конце концов судья встала на мою сторону и нам разрешили уехать.
Наконец мы поехали в Германию. У меня, как и у многих, были на носу розовые очки, я думала об этой стране только самое хорошее. А те, кто говорил иначе, казались мне клеветниками. Чтобы я не летела из Ленинграда в Дюссельдорф самолетом, мой папа предложил мне поплыть на корабле, а он проводит меня до Любека. Оттуда мне надо было ехать в город Унна-Массен – это переселенческий лагерь, куда у меня было направление. С собой я везла огромное количество вещей: постельное белье, тяжелые кастрюли и сковородки. Всего у меня было пять посадочных мест и маленький ребенок. Как выяснилось на вокзале, прямого поезда не было, необходимо было делать четыре пересадки. Мне было ужасно тяжело – с таким количеством вещей, с ребенком, да к тому же я практически не знала языка. Мне помогали немцы, угощали меня кофе, помогали с вещами, с высадкой и посадкой. По дороге я встретила очень много добрых людей.
В общем, доехали мы наконец до назначенного места и прожили там неделю. Деньги мне выдали сразу, примерно 200 марок. Затем мы получили распределение в город Мюльхайм. Там нас поселили в бараке. Правда, барак был новый и все было чисто. Мне выдали там все: постельное белье, подушки, одеяла, кастрюли, посуду.
Первым человеком, которого я увидела у входа в барак, был мой будущий муж Сережа. Оказалось, что мы оба из Ленинграда, даже нашли общих знакомых.
Пошли мы в еврейскую общину регистрироваться. Там работала русская переводчица, и первое, что мы от нее услышали: «А кто вас сюда звал?»
У нас возникало очень много проблем с оформлением документов, все упиралось в незнание языка. Те русские, которые владели немецким, были озлобленные и помогать отказывались. И тогда я решила, что, когда выучу немецкий язык, буду помогать людям. Я начала усиленно учиться, как говорится – жизнь заставит, жизнь научит. Объяснялась поначалу на пальцах, затем отдельными словами. Было много хорошего и плохого. Встречались разные люди – и добрые, и злые, те, кто очень помогал, и те, кто все еще больше усложнял.
С большими трудностями удалось Сереже и мне пожениться. Морально мне с ним было очень хорошо, была любовь и надежда на будущее. Но материально было плохо, денег постоянно не хватало.
Позже мы переехали из барака в общежитие. Вот там был просто кошмар! К нам заселили югославов из Косова, которые даже бумаги туалетной не знали. Они дерьмом на стенах в туалете писали: «Свободу республике Косово».
Все стены в общежитии были из картона, и было слышно все, что делается у соседей. С одной стороны жил поляк, к нему приходили со всего общежития и по ночам устраивали попойки. С другой
