нужно было успеть добраться до города. Мне показалось, что «Седой полковник» даже обрадовался тому, что мы покидаем девятый пост. Ну, никак не хочет он связывать свою судьбу с «муртузеями» из 48-го БСГ. А может быть, мне это только показалось? Может быть, в тот самый момент он думал совершенно об ином? Так или иначе, но это навсегда останется его личной тайной.
Все последующие дни ничего особенного как будто и не произошло. «Духи» постреливали по постам первого и второго пояса обороны. Не так уж и интенсивно, чтобы заострять на этом внимание, но, тем не менее, осколки их снарядов, ракет и мин понемногу стали «прореживать» и без того не стройные ряды защитников этих мини-крепостей. Практически не было ни одного дня, чтобы в кандагарский военный госпиталь кого-нибудь да не привозили.
Среди новобранцев осеннего призыва появились дезертиры. Сначала это были единичные случаи. Потом убегать они стали сразу по несколько человек. А к концу января, побежали целыми взводами. Кого могли, — вылавливали, но чаще всего сарбозы исчезали бесследно. Вполне вероятно, что попав в отряд «духов», они переходили на их сторону. Но вероятнее всего, «духи» их просто-напросто уничтожали.
Одного такого «бегуна» задержали на подходах в Лошкаревке, почти в семидесяти километрах от того места, где он служил в Кандагаре. В соседнюю провинцию он добирался пешком, через всю «зеленку». Сначала пробирался вдоль песков Регистана, а потом, по каменисто-илистому берегу горной реки Гильменд. И как только его «духи» не вычисли, и не пристрелили на месте? Возможно потому, что он свое оружие бросил по месту службы, а сарбозовские дреши каким-то образом умудрился поменять на гражданскую одежду. Внешне он ничем не выделялся от местных жителей.
Ей богу, везет же дуракам.
А выловили его наши спецназовцы из Лошкаревской Бригады, охотившиеся в ту пору за «духовскими» караванами. Когда этого беглеца «с оказией» вернули обратно в Кандагар, на него было страшно смотреть, до того он был истощен. Его счастье, что «в бегах» он был меньше десяти дней. Не то, однозначно, мотать бы ему срок в кандагарской тюрьме. Обычно, за такие дела давали от одного года до пяти лет.
В обыденных заботах, незаметно подошел к концу январь.
А в самый последний его день из Кабула прилетел генерал Алексеев.
В Представительстве МВД СССР в Афганистане он занимал должность заместителя руководителя, и фактически был вторым человеком в нашем контракте.
В подсоветных у него ходил тот самый Суразоволь, что совсем недавно приезжал в нашу провинцию.
Алексееву было уже далеко за пятьдесят. В свое время он занимал должность начальника УВД Саратовской области, с которой был переведен на должность первого заместителя начальника Главного управления уголовного розыска МВД СССР.
В 1984 году в нашем городе ограбили кассу одного крупного предприятия. Преступники похитили более 58 тысяч рублей. Это сейчас в России такие кассы «берут» едва ли не ежедневно, и сумма в несколько десятков тысяч рублей не вызывает ни у кого особых эмоций. А тогда это было очень громкое преступление, и пятьдесят восемь тысяч рублей — очень большими деньгами. На них можно было запросто купить полдюжины «Жигулей» самой последней по тем временам модели.
Вот тогда то я и познакомился с генералом Алексеевым. Он приехал в наше УВД с целью оказания практической помощи в раскрытии данного преступления. Те, кто работал или работает в правоохранительных органах, хорошо знают, что означает «практическая помощь» генералов.
Но этот, высокого роста и худощавый, если даже не сказать — худющий генерал действительно оказался именно тем человеком, который сразу же взял в свои руки все нити расследуемого преступления. По всему было видно, что он обладает очень большим практическим опытом работы в раскрытии такого рода дел.
Я, как начальник одного из оперативных подразделений областного отдела уголовного розыска, был ответственен за проведение литерных мероприятий, которые мы осуществляли совместно с оперативно- техническим отделом Управления КГБ. Сколько бумаги тогда пришлось исписать, оформляя соответствующие задания и планы оперативных мероприятий. Без них гэбэшники и шага не делали.
Но, в конечном итоге, преступление было раскрыто, преступники (ими оказались местные наркоманы) задержаны, и практически все похищенные деньги возвращены обратно в кассу предприятия.
И вот теперь я встречаю на «Майдане» прилетевшего из Кабула генерала, и естественно мы узнаем друг друга.
Встреча была более чем дружеская.
Пока добирались на машине командующего с аэропорта в город, в общих чертах рассказал ему обо всех новостях, касающихся проводимой в провинции операции. Да и вообще, о нашем житье-бытье здесь в Кандагаре.
Поскольку генерал прилетел в провинцию всего на одни сутки, мы сразу же поехали в царандой. Мир-Акай встретил нас радушно, но не в своем служебном кабинете, а в гостевой комнате, размещавшейся рядом. Время было уже обеденное, а посему командующий усадил нас откушать чего Аллах послал.
Щедрый, однако, Аллах оказался.
После сытного обеда по просьбе генерала поехали втроем по постам первого пояса обороны. Показали ему, в каких условиях живут военнослужащие, рассказали о проблемах, которые имеются не только у них, но и у провинциального управления царандоя в целом.
Конечно, генералу было бы интересней всего взглянуть на посты второго пояса, но за столь короткий срок его пребывания в провинции сделать это было практически невозможно. Более того, оперативная обстановка вокруг тех постов за последние дни резко ухудшилась. Как и предполагал Суразоволь, посты постепенно стали превращаться в «островки выживаемости», окруженные со всех сторон «духами». Царандоевские машины туда вообще перестали ездить. Да в принципе-то и ездить туда практически уже было не на чем. Все новенькие ЗИЛы, полученные еще до нового года, лежали сгоревшими в «зеленке» и царандоевский тыловик вновь уехал в Шинданд за новой партией грузовиков. Правда, на этот раз, должны были пригнать всего лишь пять машин.
Надолго ли их хватит?
Вечером организовали для генерала баньку, после которой немного посидели, погутарили о житье- бытье. Закидали его вопросами о перспективах нашего пребывания в Кандагаре. Однако, ничего утешительного для себя не услышали. Поняли только одно, что сидеть мы здесь будем «до посинения», и уходить из провинции будем одновременно с советскими войсками. Когда это произойдет и самое главное — как, Алексеев сам ничего не знал. Но высказал предположение, что до конца лета в южных провинциях Афганистана не должно остаться ни одного советского военнослужащего. На замену отъезжающим советникам, больше никого присылать не будут, и соответственно, нагрузка на каждого из нас, будет постоянно увеличиваться. Придется нам переходить на «многостаночную» форму работу. Я напомнил генералу, что уже сейчас «сижу» на трех стульях, а как только Михалыч уедет в отпуск, придется еще один стул «занять».
Заночевал генерал в «каминном зале», стало быть — в моей комнате, поскольку она была самой большой на нашей вилле. Для этого затащили туда еще одну кровать, которую поставили рядом с камином, чтобы генералу ночью холодно не было.
А на следующий день, поутру, поехал я с Алексеевым в Бригаду. Уж дюже он хотел с Варенниковым встретится. Однако у нас получился облом — рано утром Валентин Иванович улетел в Москву, куда его срочно вызвали для доклада у руководства министерства обороны.
Делать нечего, пришлось организовать встречу с «Седым полковником». Последний, давая характеристику царандоевским советникам, участвующим в операции на постах второго пояса обороны Кандагара, назвал меня и Михалыча героями, и рекомендовал Алексееву представить нас обоих к наградам. Алексеев пообещал ему, что нас обязательно поощрят правами руководителя Представительства МВД СССР.
Свое слово генерал потом сдержал, и к 70-ти летней годовщине Вооруженных сил мне и Михалычу дали по почетной грамоте.
И на том спасибо, что совсем не забыли…
