смеяться вновь и вновь. В конце концов, он понял, что юморист я еще тот, и больше никаких предложений с переодеванием от него не поступало, поскольку сам он наверняка не имел ни малейшего желания облачаться в женское тряпьё.
Уходя с нафарами в свой кишлак, Мамад-хан заверил нас, что охранять нас будут как зеницу ока, и что с нас не упадет ни один волос.
«Самое главное, чтобы сама голова осталась цела, — промелькнуло в моей голове, — а уж о волосах мы как-нибудь сами побеспокоимся». Но на этот раз я не стал больше ничего говорить, поскольку всем телом начинал ощущать наваливающуюся тяжесть. День был весьма напряженным во всех отношениях, и организм требовал покоя.
Вдвоем с Хакимом мы обошли все наши машины, проверили, как устраиваются на ночлег остальные члены нашей «гуманитарной» группы, а потом я забрался в УАЗ и мгновенно отключился, подсознательно ощущая на себе чей-то внимательный взгляд. Но мне в тот момент, было все парванис…
Солнце еще не появилось из-за горизонта, а мы уже были на ногах. Чья-то заботливая рука принесла к юрте пару пластмассовых ведер с водой, небольшой обмылок туалетного мыла и пару, не первой свежести, полотенец. Но мы были рады и этому. К утру я так основательно продрог в том УАЗике, и если бы не тряпьё, что в нем лежало, и в которое я успел зарыться, пришлось бы мне всю ночь бегать вокруг машины, с тем, чтобы не задубеть окончательно. До чего же все-таки контрастный климат в этой стране.
Утренний водный моцион придал бодрости телу и духу. Как там говориться? — «А жизнь кажется налаживается».
Не успели мы толком умыться, как нас уже пригласили к достархану на чаепитие. На этот раз посреди ковра на металлическом блюде стоял большущий самовар. Видимо его притащили специально, с тем, чтобы лишний раз не бегать в кишлак за водой.
Чаевничали не особо долго, поскольку снаружи юрты послышались голоса, много голосов, и я из любопытства выглянул наружу. А там шло построение вооруженных до зубов людей. Бородатые и безбородые мужики в возрасте от семнадцати до сорока пяти лет, обвешанные, словно новогодние ёлки различными видами вооружения, выстраивались возле юрты в две шеренги. Построением командовал худющий очкарик, которого я вчера не заметил ни среди жителей кишлака, стоявших в очереди за «гуманитаркой», ни в кругу вооруженных нафаров Мамад-хана. Он и сейчас был совершенно безоружным. Непонятно было, почему именно ему Мамад-хан доверил командовать построением «элитного» отряда, о котором он еще вчера упомянул в разговоре с нами. Ведь боевую выучку именно этого отряда намеревался продемонстрировать нам сегодня Мамад-хан, с тем, чтобы мы имели хотя бы общее представление о тех, кому мы доверим посты обороны.
Ну-ну, посмотрим, что это за воинство такое.
В этот момент из ближайшего проулка крепости выкатил небольшой японский грузовичок, в кузове которого стояли вооруженные бородачи. Впереди всех, держась жилистыми руками за металлические дуги, стоял Мамад-хан. На полной скорости грузовичок тормознул у замершего строя ополченцев, и к спрыгнувшему с машины Мамад-хану подскочил «очкарик». Вытянув руки по швам, он доложил о построении, после чего отступив в сторону и, резко развернувшись кругом, последовал за Мамад-ханом. Подойдя к своему воинству, Мамад-хан выкрикнул какое-то гортанное приветствие, и ополченцы троекратно прокричали — «Аллах Акбар!», вскидывая при этом над собой зажатое в руках оружие.
Я, Хаким и еще несколько царандоевцев в это время стояли в сторонке, наблюдая за этим представлением. Лично мне было страшно интересно, что же будет дальше.
А тем временем, по команде «очкарика» ополченцы разошлись в стороны и стенка на стенку начали мочить друг друга. Огнестрельное оружие при этом продолжало оставаться при них, а ножи и кинжалы, с которыми они бросались друг на друга, были самыми, что ни на есть настоящими. Глядя на весь этот мордобой, я замер, ежесекундно ожидая, что кто-нибудь из дерущихся непременно зарежет своего напарника. Но, увы, ничего этого не произошло. Напылили только изрядно, бросая друг друга на землю.
М-мда. С рукопашным боем у ополченцев вроде бы не плохо получается. По крайней мере, лично у меня на тот момент не было никакого желания встать в спарринг с любым из них. Тем более, отражать удары холодного оружия. Это вам не резиновые ножи и деревянные пистолеты, на которых мы отрабатывали приемы рукопашного боя у себя дома. Нужно обладать силой духа и иметь полную уверенность в себе, чтобы рискнуть вот так вот запросто ставить блоки, когда на тебя кидается бородатый мужик со свирепой рожей, да еще с длиннющим кинжалом в руке. От одних этих мыслей у меня по спине пробежал неприятный озноб.
А тем временем, ополченцы приступили к выполнению упражнений с применением стрелкового оружия. Первым свое мастерство в стрельбе из автомата вызвался показать подросток, которому на вид было не больше пятнадцати лет. Как он затесался в ряды этого элитного отряда, и был ли в действительности членом этой группы откровенных головорезов, я не знаю. Но то, что продемонстрировал на моих глазах этот юнец, никак не укладывалось в моей голове.
Прежде чем приступить к стрельбе из АКМа, пацан за каких то пару минут обежал весь кишлак и, вернувшись обратно, с ходу начал стрелять одиночными выстрелами по пустым банкам из-под лимонада «Си-Си», которые были выставлены в один ряд на невысоком пригорке, метрах в ста пятидесяти от нас. Все банки он посшибал с первых выстрелов. Потом, переведя рычаг предохранителя на стрельбу очередями, он влет расстрелял несколько пустых бутылок, подбрасываемых вверх неизвестным мне человеком, укрывающимся всё за тем же пригорком. От увиденного я вообще обалдел, и, не скрывая своих эмоций, стал громко нахваливать стрелка. А тот, улыбаясь во весь рот, протянул мне автомат и жестами попросил повторить «упражнение». Я замахал руками и попросил Хакима перевести, что являюсь вполне мирным человеком, простым советским милиционером, приехавшим в Афганистан бороться с жуликами, и к стрелковому оружию практически не имею никакого отношения. Не хватало еще опозориться перед афганцами своей стрельбой из чужого автомата. Стрелять я конечно же умел, но чтобы так. Нет уж, увольте. Лучше дипломатично отказаться, чем потом потерпеть фиаско в глазах афганцев. Судя по всему, афганцы тоже особо не настаивали на том, чтобы я показывал им свои навыки в стрельбе из автоматического оружия.
А представление тем временем продолжалось.
Из строя вышел верзила под два метра ростом с безоткатным орудием на плече. Не знаю почему, но этого бородача я сразу же мысленно окрестил «гиббоном». Со своей «бандурой» он обращался словно с детской игрушкой. Я вспомнил, что как-то раз пытался поднять на плечо точно такую же «безоткатку». Тяжеловатой она мне тогда показалась. А этот «гиббон» с ней обращается так, словно это вовсе и не «безоткатка», а так — отстрелянный тубус «Мухи».
Но это было только начало. То, что я увидел позже, меня вообще ввело в ступор.
Как и предыдущий стрелок «гиббон» начал с «разминки». Сначала он пробежал с орудием метров триста, нарезав несколько кругов вокруг того места, где мы стояли всей толпой. Потом, закинув «безоткатку» за хребет и обхватив её ствол обеими руками, он несколько десятков раз присел. Но и этого ему показалось мало. Разбежавшись, он исполнил несколько кульбитов через голову, не выпуская при этом орудия из своих сильных рук. Мне даже дурно стало от всего увиденного. Мысленно почему-то представил, что вот такие «молодцы» наверняка есть и среди «духов». Не приведи Господи повстречаться с таким на узкой тропинке в «зеленке». От него то уж точно живым не уйдешь, если конечно первым его не убьешь. Вспотеешь, пока завалишь такого верзилу и наверняка весь магазин с патронами ухайдокаешь.
«Гиббон» тем временем окончательно подразмявшись, занял исходную позицию для стрельбы. Не снимая «безоткатку» с плеча, он замер на пару секунд, и как мне показалось, практически не целясь, выстрелил куда-то вдаль. Орудие громко ухнуло вышибным зарядом и снаряд, зашелестев опереньем хвостовика, полетел в сторону пустыни. Буквально через секунду-две метрах в трехстах от места стрельбы поднялся клуб черного дыма и до слуха донесся звук взрыва. Вместе с дымом в воздух взлетела пустая двухсот литровая бочка. Точнее было бы сказать, не сама бочка, а то, что от неё осталось. И я опять подивился — с такого расстояния, без оптики и попасть в бочку. Что тогда для него танк, или БТР? Всадит снаряд за милую душу туда, куда посчитает нужным. Пожалуй, не позавидуешь экипажу «броника», нарвись
