Новые санки
В воскресенье Зойка пришла на горку с новыми санками. Санки были ярко-голубые, и полозья у них блестели, как серебряные. У Кольки санки были старые. Ему всё доставалось от старшего брата. Брату покупали новую форму, и он носил её до тех пор, пока не вырастал, а потом эту форму перешивали для Кольки. Даже ремень и портфель ему доставались от брата. Вот только ботинки покупали всегда новые, потому что, как говорила мама, ботинки на мальчишках горели.
Во дворе царило веселье. Малыши, повизгивая от удовольствия, скатывались на куске фанеры с маленькой ледяной горки. Ребята постарше катались на санках с большой горы. Обе горки одна от другой были отделены снежным барьером. На катке старшие ребята играли в хоккей.
Колька увидел, как Зойка съехала с ледяной горы и ткнулась в сугроб обеими руками.
— Эх, ты, править не умеешь, давай научу, — предложил он.
Колька и Зойка взобрались на вершину горы и дождались своей очереди. Колька сел впереди и натянул верёвочку, как вожжи. Зойка уцепилась за него сзади.
— Санька, Максимка, смотрите, как мы поедем! — крикнула Зойка.
Максимка стал карабкаться на снежный барьер. Санька в это время разыграл хоккейную комбинацию, передал шайбу Женьке, и тот загнал её за черту поля. Санька оглянулся.
Он увидел, как на снежном барьере мелькнул синий шарф Максимки и куда-то провалился, как Колька и Зойка отделились от верхней площадки и стремительно понеслись вниз. Было ясно, что Максимка съехал со снежного барьера и его сейчас настигнут Зойкины санки. «Беда», — мелькнуло в голове у Саньки. «Беда!..» — сигналило в его мозгу и в сердце.
Санька молниеносно перемахнул через снежный барьер и увидел, что Максимка барахтается на скользком льду, пытается подняться, но не может. Санька в одно мгновение распластался на дорожке перед Максимкой и зажал его голову в своих руках.
Колька тоже видел, как скатывался Максимка на ледяную дорожку. Он попытался тормозить, но санки не держались на гладкой, как стекло, горке. Тогда Колька свалился на бок и, не выпуская из рук верёвочки и не снимая ног с санок, стал тормозить всем туловищем, но санки неудержимо скользили вниз…
Зойка закричала так, что все ребята подбежали к горке.
Удар пришёлся по Саньке.
Он вскочил на ноги, осмотрел Максимку и отряхнул с него снег.
Максимка был невредим, он плакал, но не от боли, а от испуга.
Санька стоял весь в снегу, без шапки. В голове у него гудело. Он приложил ладонь к вихру — между пальцами показалась кровь.
У Кольки во всю щёку пылала ссадина.
Через пять минут Нил Палыч уже вёз Саньку и Кольку на такси в поликлинику.
У ребят во дворе пропала охота кататься на санках, они собрались на брёвнах под воротами и слушали рассказ Зойки. И, хотя авария произошла на глазах у всех и никто не видел, что Зойка перед лицом опасности зажмурила глаза, слушали её не перебивая.
— Когда Максимка свалился на горку, мы уже съехали с площадки и неслись вниз, как реактивные. Я кричу Кольке: «Максимка, Максимка!» А Колька кричит: «Держись крепче!» Он ногами тормозил — не выходит, тогда он упал и тормозил и руками и головой, — вот почему у него щека содрана. А как мы стукнулись о Санькину голову, я думала, никого в живых не останется… Я тоже руку ушибла, ой как! — сказала Зойка и тихонько вздохнула. Ей было обидно, что в этой аварии она ничем не отличилась.
Через час Санька и Колька в сопровождении Нила Палыча подкатили к дому на белой санитарной машине. Саньке сбрили его кудрявый вихор и зашили рану — наложили два шва. Рана была не опасная, и его отпустили домой, но велели несколько дней полежать в постели. Кольке ссадину смазали чем-то жгучим, и это было побольнее, чем накладывать швы. Но оба даже не пикнули, только сильно морщились. У Саньки голова была забинтована, точь-в-точь как у его отца на фотографии. Кольке завязали щёку, будто он был не раненый, а у него болели зубы, и это было немножко обидно. Ребята окружили Саньку и Кольку плотным кольцом, но ближе всех к ним жались октябрята из звёздочки «Дружба».
Цветные карандаши
Мама опасалась, как бы у Саньки не было сотрясения мозга. Она велела лежать в постели. И врач так сказал. Чтобы не было скучно, Виктор и Ирина подарили Саньке альбом, а мама купила большую коробку цветных карандашей. Это были отличные карандаши всех оттенков, и от них так хорошо пахло кипарисом. Откроешь коробку, посмотришь, понюхаешь — и сразу захочется рисовать.
«Что бы такое нарисовать? — размышлял Санька. — Скоро будет сбор отряда, и каждый пионер должен принести своё полезное изделие для октябрят. Что можно полезное нарисовать?» — ломал он голову и придумал.
— Вот это будет здорово! — сказал он сам себе и тотчас принялся за работу.
Время летело незаметно. Когда Санька устал, он сложил карандаши, убрал альбом и вынул из шкафа заветный чемоданчик. Взял ушанку и осторожно надвинул её на забинтованную голову. Посмотрел в зеркало.
«Немножко похож! — с радостью отметил он, сравнивая своё отражение в зеркале с фотографией отца. — Жаль только, чуб состригли, а то был бы похож ещё больше».
«Море дождей»
Отряд собрался у Саньки дома. Виктор освободил большую комнату, оставили в ней только столы и стулья.
Пионеры принесли свой самоделки для октябрят. Это был результат пионерских трудов за первую половину года.
Не забыли и про развлечения и угощение.
Пионеры из первого звена пекли пирожки с клюквенным вареньем. Тут же, на кухне, Рая с девочками из второго звена шёпотом сочиняли викторину. Варили золотые початки кукурузы в солёной воде, накрывали на стол.
В доме была весёлая суета. Зойка носилась из кухни в комнату и обратно с таким видом, словно она была старшая пионервожатая.
Сначала на столе устроили выставку «Полезные самоделки для октябрят».
Пионеры из кружка «Умелые руки» смастерили из красного плексигласа красивые фонари-звёздочки — от рубиновых кремлёвских не отличишь. В середине каждой звёздочки поместили её название: «Мир», «Дружба», «Радость», «Товарищ», «Труд».
Женька со своим звеном сделали в столярной мастерской маленький шкаф для библиотеки. Девочки сшили красивую сумку для санитара — с кармашками, клапанами — и вышили на ней яркий красный крест.
Санька с восхищением смотрел на все эти замечательные подарки.
— Ты, Сань, свой подарок сделаешь потом, когда поправишься, — сказала ему Рая.
