Со своей стороны Кейси требовал от своих работников усилить сбор информации о Каддафи, который, по его мнению, создает угрозу для безопасности всего региона Северной Африки и Среднего Востока. Ни по одному другому вопросу не готовилось так много разведывательных документов — проектов, оценок и официальных бумаг. Число проведенных в ЦРУ совещаний по Каддафи и внимание к нему было столь велико, что временами Ливии уделялось больше внимания, чем Советскому Союзу.
На «разработку Каддафи» были направлены все имевшиеся агентурные возможности, его старались всегда держать в поле зрения. Следили за ним, фотографировали, сопровождали при выездах в Сахару, расшифровывали его дипломатические сообщения, подслушивали телефоны, записывали разговоры. Хотя проведение этих мероприятий и было затруднено в связи с отсутствием в Триполи посольства США, однако Кейси настаивал на своих указаниях и нередко спрашивал: «Что делал Каддафи на этой неделе?»
Задачей первостепенной важности стала для Кейси вербовка агентуры и расширение разведывательных возможностей в Советском Союзе. Еще за три года до того как Кейси стал директором центральной разведки, Колби выдвинул ее в число первоочередных, другие директора ЦРУ тоже постоянно указывали на важность этой работы. Китай и СССР были «трудными объектами». Россия более тяжелый объект, мало поддающийся проникновению. Советское общество сделало почти невозможными любые действия своих граждан, которые позволяли бы оперативному работнику устанавливать контакты и работать с ними. Почти все вызывало подозрения: телефонный звонок, невинная встреча, неконтролируемая поездка. Не было безопасного места даже внутри американского посольства в Москве.
Кейси понимал: можно получать много информации, но не иметь ответов на главные вопросы, например, каковы действительные намерения СССР. Отвечавший за аналитическую работу в ЦРУ Гейтс и другие руководители убедили Кейси в том, что Советскому Союзу, в равной степени как и США, трудно понять намерения друг друга. Возможно, аналитик КГБ сейчас сидит где-то в Сибири за то, что в 1976 г. не смог предсказать победу арахисового фермера, а еще один — за неспособность предвидеть победу голливудского актера над фермером и что это приведет к самому крупному в США наращиванию вооружений в мирное время.
Еще в 70-е гг. были заложены основы улучшенной программы вербовки агентуры, когда был введен объективный принцип и участие в вербовочной работе стало условием для служебного роста. Программой предусматривалось, что сотрудники оперативного управления должны иметь конкретный вербовочный результат. Это требование многими воспринималось критически, так как вербовка за рубежом нередко зависит от удачи. Оперативному сотруднику, работающему под прикрытием посольства США, годами приходится развивать отношения с каким-то чиновником или военным офицером страны пребывания до того, как сделать ему вербовочное предложение. Согласно принятым правилам, сотрудник-разработчик не должен делать вербовочное предложение, чтобы не расшифровать свое прикрытие. В этом случае он знакомит кандидата на вербовку со своим «другом», сотрудником ЦРУ. Если вербовочное предложение отвергнуто, первый оперативный работник сможет все отрицать. Если предложение принято, все лавры получает второй оперативный работник, приложивший для этого минимальные усилия.
Кейси считал, что при Тэрнере вербовочной работе уделялось недостаточное внимание. Хотя у ЦРУ и были определенные успехи, в оперативном управлении считали, что Тэрнер смирился с трудностями вербовочной работы в Советском Союзе. Кейси со всей настойчивостью изыскивал пути преодоления этой проблемы. Советские люди, например, стали совершать больше поездок за рубеж, и там с ними легче устанавливать контакты. Кейси был уверен, что среди них есть люди, питающие отвращение к своей системе и правительству. Он считал, что предложение работать на Соединенные Штаты должно восприниматься ими как признак особой благосклонности.
Одним из совершенно секретных агентов ЦРУ в Советском Союзе был Толкачев, сотрудник одного из московских институтов, который был завербован еще до Рейгана. Для связи с Толкачевым сотрудник оперативного управления в Москве использовал очень сложную систему, позволявшую регулярно получать от агента секретные материалы.
Кроме того, были еще и «инициаторы». Кейси обнаружил, что в ЦРУ к таким лицам относились со слишком большим подозрением. Конечно, ЦРУ должно быть очень осторожным, чтобы под видом «инициатора» не получить подставное лицо. Однако он считал, очень важно постоянно давать понять, что дверь любого американского учреждения за рубежом открыта для «инициаторов». Использование «инициаторов» во многих отношениях имело ряд преимуществ: через короткий промежуток времени можно было приступать к делу, не было необходимости тратить годы на разработку объекта, которая могла и не дать результатов. Хотя большая часть «инициаторов» могла быть бесполезной или являться потенциальными агентами КГБ, Кейси считал естественным, что какой-то советский или восточноевропейский гражданин вынашивает мысль об оказании помощи Западу.
Кейси проявлял необычайную настойчивость, вновь и вновь поднимая вопрос в элитном советском отделе оперативного управления ЦРУ об усилении вербовочной работы. Он ясно давал понять, что готов идти на риск. «Да, — говорил Кейси, — будут ошибки». Он ожидал ошибок. Он считал, что некоторые советские граждане с возмущением отвергнут вербовочное предложение. «Ну и что? — говорил Кейси. — Это лишь доказывает, что мы активны». Если нет ошибок, значит, не было и стремления что-нибудь сделать. Каждую наводку необходимо доводить до конца. Ни один намек, идея, субъективное предчувствие не должны оставаться не проработанными при просмотре картотеки ЦРУ на советских граждан. Это длительная и сложная игра с главным противником. Кейси хотел, чтобы она велась продуманно и агрессивно.
Была расширена координация с ФБР, которое занимается контрразведывательной работой на территории Соединенных Штатов. На основании анализа поведения советских граждан за границей резиденты ЦРУ составляли списки возможных кандидатов на вербовку. Кем бы ни были советские граждане — сотрудниками КГБ, дипломатами, специалистами, — их фамилии и копии имевшихся на них материалов направлялись в ФБР в случае их приезда на работу в США, в торговое представительство СССР или посольство. В свою очередь, ФБР передавало в ЦРУ данные на советских граждан, работавших в США, а затем направленных в другую страну, где резидентура ЦРУ могла бы продолжить их изучение. В ЦРУ считали, в этом обмене выигрывает ФБР, поскольку физические и психологические условия в Соединенных Штатах наиболее благоприятны для вербовок советских граждан. Разрабатывая предоставленные ЦРУ наводки, ФБР сделало на территории США несколько потенциально важных вербовок.
В течение первых лет пребывания администрации Рейгана у власти Кейси удалось воспользоваться трещинами в «железном занавесе», особенно в Восточной Европе. Много внимания уделялось Польше. Чиновники других восточноевропейских стран выезжали за границу даже чаще. Движение между Востоком и Западом расширялось, что позволяло сравнительно легко и дешево изучать людей на предмет их подкупа или склонения на свою сторону.
Через три года у Кейси появилось более двадцати пяти агентов, регулярно поставлявших информацию из Советского Союза и стран восточного блока. Почти все они были объектами разработок во время его пребывания на посту директора ЦРУ. Агенты опирались на источники из разных сфер — военной, разведывательной, научной.
Кейси испытывал особую гордость по поводу одного из своих агентов. Когда небольшое число наиболее высокопоставленных должностных лиц, получавших информацию по узкой рассылке, носившей название «Бигот», узнавали о положении этого агента, это производило на них сильное впечатление.
Кейси признавал, что ни один агент ЦРУ не может сравниться по важности с полковником Олегом Пеньковским, самым удачным приобретением 60-х гг. Пеньковский был офицером советской военной разведки, который в течение шестнадцати месяцев до своего ареста передал ЦРУ большое количество документов. Он предоставил материалы, на основе которых было установлено наличие советских ракет на Кубе, приведших к кризису 1962 г.
Успехи Кейси в деле проникновения в советские секреты не считались в Белом доме столь значительными. Высшие чиновники администрации, особенно советники по национальной безопасности Аллен, Кларк и Макфарлейн, выражали недовольство по поводу отсутствия разведывательной информации непосредственно из Политбюро. Администрация хотела бы иметь такую политическую разведывательную информацию, которая была бы полезна для президента, а на этот счет Кейси особо похвастаться не мог. Белый дом был одержим идеей получения таких данных, которые помогли бы президенту перехитрить
