— Чай! — воскликнул брат и какое-то время только дымился. — Ну, Джули, — начал он, когда закрылась дверь, — пришла нам пора побеседовать.
— Галли, какой тон! Что-нибудь случилось?
— Сама знаешь, — отвечал он. — Где Конни?
— Кажется, кому-то звонит.
— Что ж, начнем с тебя.
— Галли, что за…
— Отложи журнал!
— Пожалуйста.
Галахад подошел к камину и стал к нему спиной. Да, огня нет, но все же так вернее.
— Джули, — сказал он, — мне противно на тебя смотреть.
— Да? Почему же?
— Какого черта ты настраиваешь своего кретина против Сью?
— Ну что ты!
— А что ты тогда делаешь?
— Возможно, я ему намекнула, что глупо жениться на девушке, если она тебя не любит.
— Ты считаешь, она его не любит?
— Да вроде бы.
— Может быть, она любит Монти?
— Скорее всего.
— Если ты зайдешь в бильярдную, — сказал Галли, — ты переменишь мнение.
Леди Джулия дрогнула.
— Что ты имеешь в виду?
— А ты посмотри. Я лично чуть не заплакал. В жизни не видел такой пары. Вызывает, я бы сказал, чистое умиление. Все невзгоды позади…
— То есть как?
— …плачут, обнимаются. Посмотри, очень тебе советую. Вряд ли там перерыв. Конечно, я побежал к тебе. Уж как ты старалась, и что же? Ничего, мир и любовь.
Галахад расправил фалды, как бы подставляя спину невидимому пламени, и заключил свою повесть:
— Словом, хватит портить им жизнь.
Леди Джулия, при всем своем потрясении, духом не пала.
— Как ты странно выражаешься! Всякая мать дает советы сыну. Бедный Ронни слаб умом и к ним не очень прислушивается, но если бы ты случайно пошел не в ночной клуб, а в театр, ты бы знал фразы «Это еще не конец» или «Время покажет».
Галли посмотрел на неукротимую леди с чем-то вроде восхищения.
— Однако!
— В каком смысле?
— Ты с детства… ну, сильна духом.
— Благодарю.
— Помню гувернантку. Придет, увидит Конни и думает: «Какая плохая девочка!» Тут являешься ты — льняные локоны, голубые глазки. Она думает: «Слава Богу!» — и не знает, заметь, что перед ней — самый вредный экземпляр Шропшира.
Леди Джулия радостно засмеялась:
— Ну, Галли!..
Галахад поправил монокль.
— Значит, остаешься на ринге?
— Остаюсь.
— Чем тебе Сью не угодила?
— Не люблю певичек.
— Джули, какая она певичка?!
— Я не разбираюсь в их видах. Нет твоего опыта. Певичка — значит, певичка.
— Иногда, — задумчиво сказал Галли, — мне хочется тебя утопить.
— Вероятно, в мальвазии.
— Неужели ты не понимаешь, что она прекрасный человек? Если хочешь, истинная леди?
— Вот скажи, — так, для сведения, — она, случаем, не твоя дочь?
— Нет, не моя. Ее отец — капитан ирландской гвардии Джек Коттерли. Они с Долли поженились, когда я был в Южной Африке.
Он немного помолчал.
— Сижу я как-то в баре, а один тип говорит: «Знаете, Долли Хендерсон — ну, из „Тиволи“ — вышла замуж». Прямо так, с ясного неба!
Леди Джулия взяла журнал.
— Если, — сказала она, — разговор окончен…
— О нет! — заверил Галли.
— Тогда поскорей, если можно. Что-нибудь занятное?
— В высшей степени.
— Наконец-то! Кстати, это не про мемуары?
— Про них.
— Может быть, если я буду мешать, ты их опубликуешь?
— Вот именно.
Леди Джулия мило рассмеялась:
— Да, Конни мне говорила. Она очень волнуется, а мне вот совершенно все равно, публикуй, если хочешь. Наконец-то что-то заработаешь, а репутация нашей знати…
— Минутку!
— Да?
— Насколько я знаю, ты замужем за генерал-майором сэром Майлзом Фишем?
— Конечно.
— Что ж, обратимся к сэру Майлзу.
Леди Джулия приподнялась в кресле.
— Когда он на тебе женился, — продолжал Галахад, — он был великолепным полковником. Помню, ты даже сетовала на безупречность его манер. Поверь мне, Джули, когда добрый старый Фиш начинал свой путь — ты в это время отравляла жизнь нашим гувернанткам, — выдумка его и блеск поражали Лондон.
— Галахад! — воскликнула леди Джулия. — Неужели ты…
— Кто ехал на велосипеде в нежно-голубых кальсонах? — спросил историк, грозно устремив к ней палец.
— Галахад!!
— Кто, вернувшись с Нового года, принял ящик для угля за бешеную собаку и долго в него стрелял?
— Галахад!!!
— Кто…
Тут и вошла леди Констанс.
— А, Конни! — приветливо заметил брат. — Мы вот болтаем. Джули расскажет, я спешу. Дополнительные сведения — в главах III, XI, XVI и особенно XX.
В бильярдной, как он и предполагал, перерыва не было, и он пожалел, что не может сделать фото для любимой сестры.
— Молодец! — признал он. — Великолепно!
Ронни смущенно поправил галстук. Он не слышал, как открылась дверь. Сью подбежала к Галахаду и поцеловала его.
