— Я собираюсь жениться, — сказал он.
Если герцог умилился, он этого не выдал. Глаза его вылезли, как у креветки, усы — опять взметнулись.
— Жениться? — воскликнул он. — То есть как жениться? Не дури.
Рикки начал день с любви ко всякой твари и не хотел сдаваться. Но ему показалось, что с дядей Творец немного перебрал.
— Нет, какая чушь! — повторил герцог. — Как ты можешь жениться? С наследства ты получаешь два пенса в год. Стишков не хватит на сигареты.
— Вот я и хочу купить кафе.
— Хорошенький вид у тебя будет! Нет, это надо же! Суп!
Совладав с собой, Рикки промолчал. Лучше промолчать, решил он, чем перегородить пути к примирению блестящим ответом. Правда, такой ответ никак не приходил в голову.
Усы взметались и падали, словно водоросли в час прибоя.
— А у меня? — продолжал герцог. — Мало этих стихов! «Что поделывает ваш племянник, — изобразил он любопытного друга, почему-то фальцетом. — Он дипломат? Ах нет, он в гвардии? В суде?» — «Прямо сейчас! — ответил он своим голосом. — Пишет стишки». Молчат. Стыдно им. А теперь еще этот суп! Нет, такой…
Рикки густо покраснел. Характер его, не очень мирный, уже поигрывал мышцами, как акробат перед трюком.
— И вообще, зачем тебе жениться? — спрашивал дядя. — А? На какого черта?
— Да так, понимаешь, — ответил стихотворец. — Хочу подгадить этой барышне. Очень уж она противная.
— Что-о-о?!
— А нечего спрашивать! Почему люди женятся! Женюсь, потому что нашел лучшую девушку в мире.
— Ты сказал, она противная.
— Это я пошутил.
Герцог пожевал усы и выплюнул с видимым отвращением.
— Кто она такая?
— Ты все равно не знаешь.
— Кто ее отец?
— Да так, один.
Герцог стал зловеще-спокойным, как вулкан, который себя сдерживает.
— Ясно. Понятно. Из самых низких слоев.
— Нет!
— Не спорь. В общем, ясно. Денег ты не получишь.
— Хорошо. А ты не получишь свиньи.
— Что?
— То самое. Ни малейшей свиньи. Моя цена — двести пятьдесят фунтов за штуку. Если ты уплатишь эту мелочь, я, так и быть, забуду, что ты оскорбил девушку, родством с которой мы должны гордиться.
— Не пори чушь. Ясное дело, она из подонков общества. Нет, как мои племянники умеют влипнуть, уму непостижимо! Я запрещаю тебе жениться на этой выскочке.
Рикки глубоко втянул воздух. Лицо его походило на грозовое небо.
— Дядя Аларих, — выговорил он, — я не трону старика, который вот-вот сойдет в могилу…
Герцог дернулся от удивления:
— Что ты говоришь? Какие могилы?
— Такие, — твердо ответил Рикки. — Щадя твою старость, я не дам тебе в зубы. Но я скажу, что ты — мерзкий и гнусный гад, жиреющий уже полвека, когда пролетарий голодает. Противно смотреть. Бр-р-р! До свидания, дядя Аларих. Лучше нам расстаться, а то я сорвусь.
Бросив на герцога взгляд, какой не надо бы бросать племяннику, Рикки ушел, а герцог остался, ибо встать не смог.
Поднял его холодный голос, раздавшийся сбоку:
— Простите, ваша светлость?
— А? Что?
Руперт Бакстер был сдержан. Он не любил, чтобы в него швыряли яйца, и не смягчался от того, что бросок был очень метким.
— Полисмен сообщил мне, что надо отвести машину от входа в это заведение.
— Вот как, сообщил? Пошлите его к черту.
— Если разрешите, я поставлю ее за угол.
Герцог не ответил, пораженный блистательной мыслью.
— Эй вы! — сказал он. — Садитесь.
Руперт Бакстер сел. Герцог в него вгляделся. Да, убедился он, этот может тащить свинью, сил хватит. Только что казалось, что Рикки замены нет, — и вот, пожалуйста!
— Свиней крали? — спросил он.
— Нет, — холодно ответил Бакстер.
— А вот сегодня украдете, — сказал герцог.
Глава XIV
Рикки пошел в кабачок, чтобы утишить душевную боль; и правильно сделал. Крушение надежд, обвал воздушных замков очень неприятны, но пиво Г. Оуэна, эта жидкая Полианна, как-то помогает увидеть хорошую сторону. Поставьте кружку королю Лиру — и он мягче отнесется к буре.
Во всяком случае, на Рикки оно произвело чудотворное воздействие. Погоревав несколько часов после беседы с дядей Аларихом, он вошел в кабачок сломленным человеком, а к встрече с мистером Плумом был достаточно бодр.
«Деньги, — напомнило пиво, — еще не все. Смешно и подумать, что умный, молодой, предприимчивый поэт не изыщет тысячи способов раздобыть их. Но главное — не они, главное —
Именно тут появился мистер Плум, и Рикки прозрел. До сих пор ему не приходило в голову занять у него денег. А почему, собственно? Плум — ее отец. Рикки его спас от озверевшей черни. Должен он помочь дочери и спасти спасителя? Должен.
— А, мистер Плум! — вскричал Рикки.
Вскричал — но не удивился, предположив, что будущий тесть приехал посмотреть бега, о которых было столько толков. Зато удивился мистер Плум:
— Гилпин! Что вы здесь делаете?
— Дядя вызвал. Он в замке, недалеко отсюда.
Теперь мистер Плум ужаснулся:
— Вы собираетесь в замок?
— Нет-нет. Он приходил сюда, поговорить по делу. Ничего не вышло. Еду в город.
Мистер Плум облегченно вздохнул. Только Рикки недоставало в тонких бландингских кознях!
— А вы на бега приехали?
— Да, — отвечал мистер Плум, радуясь подсказке.
— Где живете?
— Тут, недалеко.
— Выпейте пива, очень хорошее.
— Спасибо, — сказал мистер Плум. — Спасибо.
