племянника, глядевшего в пустоту, не в силах справиться с тяготами жизни.
— Полли не видел? — спросил пятый граф.
— Видел… — начал Мартышка и осекся, выпучив глаза. — Ой, что это! Деньги?
— Да.
— Сколько?
— Двести пятьдесят фунтов.
— Вот это да! Откуда?
— Не поверишь, от Пудинга.
— Что!
— Да. Пригласил его Бошем, следить за нами. Наследника я недооценил. Шустрый юноша. Почему он выбрал эту ищейку, когда их сотни, — не знаю. Наверное, слышал от Хореса. В общем, Пудинг здесь и времени не теряет. За первые же полчаса он выиграл у Бошема именно эту сумму, а уж я в тяжелой борьбе выиграл у него.
Мартышка мелко дрожал.
— Слава тебе, Господи! — сказал он. — Все уладилось. Так я и думал. И молодец же вы, дядя Фред! Что ж, давайте.
Лорд Икенхем понял, что произошло недоразумение.
— Прости, дорогой, это не тебе, — объяснил он.
— А кому же?
— Полли. Тогда они купят этот суп и смогут пожениться. Да-да, мне тебя жаль, но, как сказал сэр Филип Сидни[93], им нужнее.
Мартышка справился с собой. Он понял: великое чувство требует этой жертвы.
— Ясно, — сказал он. — Да, так будет лучше.
— А где она?
— Кажется, пошла в Маркет-Бландинг.
— Что ей там делать?
— Сам не знаю. Сижу тут, курю, она выходит в шляпке и говорит: «Иду на станцию».
— Пойди за ней, отнеси добрую весть.
Это Мартышке не понравилось.
— Четыре мили туда-сюда, — напомнил он.
— Ты молод и крепок.
— А почему бы тебе не пойти?
— У старости есть привилегии. Лучше я вздремну. Ничего нет приятней, чем вздремнуть у камина, в сельском доме. Что ж, дорогой мой, иди.
Мартышка пошел, хотя и без особого пыла. Лорд Икенхем направился к себе. Огонь был ярким, кресло — мягким, мысль о том, что племянник одолевает четыре мили, почему-то приятно убаюкивала; и вскоре тишину спальни нарушил легкий посвист.
Однако счастье быстротечно. Немного поспишь, немного подремлешь — и пожалуйста, трясут за плечо.
Лорд Икенхем выпрямился и увидел, что трясет его Хорес Давенпорт.
Глава XV
По учтивости своей, граф немедленно встал. Нельзя сказать, что он был доволен — чувствовал он ровно то же самое, что чувствует героиня пантомимы, когда на нее, изрыгая пламя, кинется король бесов, — но чувств не выдал.
— Добрый вечер, добрый вечер! — поздоровался он. — Мистер Давенпорт, я не ошибся? Очень рад. Однако что мы здесь делаем? Я прописал отдых у моря. Наши планы изменились?
Хорес поднял руку. Он так дрожал, словно проглотил небольшую машину.
— Почему «наши»? — воскликнул он. — Почему «мы»? Не могу!
— Простите, простите, — согласился граф. — Профессиональная привычка. Успокаивает, знаете ли. Многим пациентам нравится.
— К чертовой матери!
Явная горечь этих слов насторожила лорда Икенхема.
— Простите?
— Не прощу. Нет, так разыграть! Я все знаю.
— Да?
— Да. Вы не Глоссоп.
Лорд Икенхем поднял брови:
— Я вижу, мы взволнованы.
— Хватит. Вы — дядя моей невесты.
Лорд Икенхем умел принимать неизбежное. Быть может, он ему не радовался, но принимать — принимал.
— Вы правы, — согласился он. — Я — дядя Валерии.
— А это — Мартышка и Полли Плум. Я не сошел с ума!
— С чем вас и поздравляю. Да, мы не очень хорошо поступили, но выхода не было. Это не прихоть. Мы надеялись, что Полли очарует герцога. Вы же знаете, какой он сноб. Рикки не может представить ему девушку сомнительного происхождения, а уж сомнительней Пудинга и не придумаешь. Вам сказать мы не могли. Вы слишком чисты и открыты для таких козней.
— Я думал, — удивился Хорес, — она с ним поссорилась.
— Ничуть. После бала он немного сердился, но она его успокоила.
— Почему же он хочет меня убить?
— Он не хочет.
— Хочет.
— Вы спутали.
— Нет, не спутал. Он только что приехал на моей машине, прямо на хвосте, и обещал разорвать меня в клочья.
— На хвосте?
— Да. Я выхожу, а он слезает с багажника и кидается на меня.
— Видимо, я чего-то не знаю, — огорчился граф. — Расскажите пообстоятельней. Это очень интересно.
Хорес впервые улыбнулся:
— Да уж, интересней некуда! Одно слово, влипли. «Проклятье пало на меня», как говорила дева из Шалота[94]. То есть на вас.
Лорд Икенхем не все понял.
— Дорогой мой, ваша речь темна. «Да» — «да», «нет» — «нет»[95] , вот как надо рассказывать. А то сивилла какая-то!
— Хорошо, скажу прямо. Завтра приедет Валерия.
Этого лорд Икенхем не ждал и, хотя умел встречать удары судьбы, на минуту растерялся, даже усы повисли.
— Валерия?
— Я знал, что вы расстроитесь.
— Что вы! Всегда рад любимой племяннице. Значит, вы с ней виделись?
Хорес смягчился. Конечно, простить он не простил, но выдержкой восхитился. Железный человек!
— Я ее встретил в ресторане. Пошел напиться. Помните, вы советовали?
— Как же, как же.
