…По существу заданных мне вопросов сообщаю:
Вечером 1-го мая мой муж Крэчун Аксентий Кузьмич пришел домой со своим знакомым Райляну Константином. Они принесли немного колбасы и брынзы. Муж сказал, что сегодня большой праздник и его надо отметить как полагается. Мы сели за стол. Вдруг дверь неожиданно открылась, и в комнату вошел наш односельчанин Филимон Бодой и с ним незнакомый мне человек.
В о п р о с. Опишите этого человека.
О т в е т. Он был высокого роста, но ниже Филимона и моложе его. С лица красивый. На виске я заметила шрам.
В о п р о с. Этот человек был вооружен?
О т в е т. Не знаю, оружия я у него не видела.
В о п р о с. А Бодой был вооружен?
О т в е т. У Бодоя была винтовка и еще какое-то оружие с коротким стволом. Не знаю, как оно называется.
В о п р о с. Расскажите, что произошло дальше?
О т в е т. Бодой потребовал, чтобы ему и его спутнику налили вина, что и было выполнено. Он выпил стакан и сказал: «Смотрите, как хорошо живут колхозные начальники, пьют вино, закусывают колбасой, сами гуляют, а людей заставляют на них работать». Муж ответил, что он никого не заставляет работать, сам тоже работает всю жизнь, как и остальные трудовые крестьяне, а вот Бодой не работает, но живет лучше, чем другие, потому что занимается грабежом. Тогда Филимон сказал: «А тебе меня не жалко, я же бездомный, живу не как все люди, скитаюсь по лесам?» Муж ответил, что никто не заставляет его скитаться, он сам во всем виноват, потому что не хочет жить честно. Бодой сказал: «Теперь мне ясно, почему ты притесняешь крестьян, не разрешаешь воровать с полей, кого поймаешь — ведешь в правление вашего проклятого колхоза. Ты коммунист. Я очень удивляюсь, как с тобой, большевиком, да еще чахоточным, живет эта несчастная женщина», то есть я. Он дал винтовку своему спутнику и сказал: «Бей его в грудь!» Тот ударил прикладом, но не сильно. Бодой разозлился и закричал: «Разве так бьют!» Он выхватил у него винтовку и ударил прикладом так, что Аксентий упал, изо рта пошла кровь. Муж сказал: «Как мне больно, я умру». Бодой засмеялся и сказал: «Я и пришел за тем, чтобы ты умер». Они забрали одежду мужа, которая находилась в сундуке, все деньги, какие были в доме (107 руб.) и ушли. Куда они ушли, мне неизвестно.
С моих слов записано верно и мне прочитано. Дополнений или замечаний не имею. Вместо подписи крестик (неграмотная).
Крэчун Аксентий Кузьмич, 1914 г. рождения, молдаванин, уроженец села Мындрешты Кишкаренского района, по социальному происхождению из крестьян-батраков. После службы в рядах Советской Армии вернулся в село инвалидом II группы. Награжден медалью «За освобождение Вены». Входил в состав инициативной группы по организации колхоза, одним из первых вступил в колхоз, работал счетоводом. Оказывал сельсовету большую помощь по организации колхоза, а также в выполнении хозяйственно- политических заданий. Был одним из лучших агитаторов, активно выступал на собраниях, разоблачая кулаков. Вел борьбу с бандитами, много помогал милиции как бригадмилец в задержании и конвоировании преступных элементов.
Тов. Крэчун А. К. являлся также уполномоченным по займу. Со своей работой справлялся хорошо, являлся лучшим колхозником-общественником, за что был зверски убит главным бандитом-террористом Бодоем Филимоном, жителем села Мындрешты, совместно с неизвестным бандитом. В чем и дана настоящая характеристика в райотдел МГБ.
НАДЕЖДА ПЛАМАДЯЛА
Расследование происшествия, вернее — нескольких происшествий, случившихся в одну ночь, Москаленко решил начать с беседы с председателем сельсовета Настасом. Уже в самом ее начале капитан понял, что события той ночи уже утратили для Настаса остроту, да и односельчане, видимо, порядком надоели своими расспросами. Председатель говорил скупо, коротко, упуская детали, а именно они особенно интересовали Москаленко.
Перед самым отъездом капитана в Чулуканы поступило сообщение о зверской расправе над счетоводом мындрештского колхоза Крэчуном. Судя по всему, в убийстве принимал участие вместе с Бодоем и «подполковник Дэннис». Худшие опасения Жугару подтвердились весьма скоро, причем самым зловещим образом. Поначалу было майор намеревался направить в Мындрешты Москаленко — самого опытного оперативника, однако отменил свое распоряжение. Поразмыслив, он решил, что будет лучше, если капитан сосредоточится на разработке Надежды Пламадялы, через которую имелась реальная перспектива «выйти» на Солтана, а потом и на самого Бодоя.
Собеседник капитана уже знал о том, что произошло в соседних Мындрештах. Может быть, думал Москаленко, этим отчасти и объясняется неохота, с какой Настас вел срой рассказ: что, мол, толку? Бандиты обнаглели до крайности, а вы, работники органов, только одними разговорами занимаетесь. В подобных рассуждениях заключалась немалая доля правды, и Москаленко не мог этого не признать, что весьма чувствительно задевало его профессиональное самолюбие. Однако дело ведь не в нем, в самолюбии или как там еще это называется, — размышлял он. — Главное ведь в том, что подрывается вера людей в новую власть, ее способность раз и навсегда покончить с бандитами. Он, чекист Москаленко, — один из представителей этой власти, и на нем, как и на его товарищах, лежит особая ответственность.
Майор, безусловно, прав, говоря, что Надежда Пламадяла — единственная реальная ниточка. И имя у нее такое многообещающее. Только как подступиться к этой Надежде? С ней надо встретиться и поговорить наедине так, чтобы никто не видел, не знал. Бывая в селах, Москаленко почти физически чувствовал на себе любопытные, а порой и враждебные взгляды. Он, человек посторонний, находился как бы всегда на виду, и это очень затрудняло розыскную работу. В школу к ней не придешь — станет моментально известно всему селу, в военкомат не вызовешь — не мужчина же. Домой тоже нельзя, во всяком случае днем, соседи обязательно увидят — опять проигрыш, тем более что соседи — «не те люди» — вспомнил он отзыв участкового Чеботаря. Прийти к ней поздним вечером или ночью? Рискованно, может испугаться, поднимется шум, пока ей объяснишь, что к чему, а это разговор долгий. И не исключено, что любовник как раз у нее может ночевать.
Москаленко вспомнилось, как брали Шухевича. Оцепили особняк на окраине Львова, подошли к двери. В ответ на требование сдаться прозвучал выстрел, пуля пробила дверь и попала майору, их командиру, прямо в сердце. Нервы у молодого солдата-автоматчика не выдержали, и он, забыв о приказе — брать живым, нажал на спуск и очередью разнес дверь в щепки. От Шухевича ничего, в общем, и не осталось. Нет, поднимать стрельбу он не намерен. Можно все испортить. Надо брать тихо, и обязательно живым. А чулуканский участковый-то ничего, смышленый, оказывается, парень, — вдруг вспомнил он Михаила Чеботаря.
Лейтенант Чеботарь совсем недавно, после окончания Кишиневской школы милиции, получил назначение в Чулуканы, и до сих пор работать с ним капитану не доводилось. Времени зря лейтенант не терял. Хотя бы с этой водкой. Докопался, что в сельмаге в последнее время частенько покупала Пламадяла водку, чего раньше за ней не замечалось. Зачем одинокой женщине водка? Была бы пьющая, так нет же. Ясное дело, зачем — мужика угощать, не в одиночку же распивать, хотя и такое бывает. Однако в селе знают — не пьет она. Со всех сторон характеризуется положительно, скромная, отзывчивая. Нет, не знает она ничего о том, кто на самом деле ее любовник, а он, само собой, помалкивает, исповедоваться ему перед ней ни к чему. Но как же все-таки потолковать с ней наедине, причем не откладывая? Время дорого, и оно работает пока если не против, то уж во всяком случае не на них, оперативников.
