Нелегким был этот путь, его преграждали не только тюрьмы, концлагеря и виселицы. За спиной врага стояли националистические отщепенцы, и это порождение немецкого сатаны и шляхетской волчицы не брезговало ничем, когда решался вопрос: быть или не быть.
В кровавый четверг 1936 года пролетариат Львова еще раз вышел на баррикады. Это случилось после того, как мирная похоронная процессия с телом убитого безработного Козака была предательски расстреляна полицейскими пулеметчиками. Взрыв народного негодования смел убийц с улиц города, и только с прибытием подкреплений они могли возобновить расправу.
А месяцем позже во Львове состоялся антифашистский конгресс работников культуры, превратившийся в импозантную демонстрацию единства прогрессивных сил Западной Украины и Польши. В глубокой тишине, охватившей вдруг битком набитый зал оперного театра, поднялась на сцену старая работница, участница июньских событий 1902 года. От имени бастующих строительных рабочих она вручила председателю торжественного заседания конгресса Ванде Василевской огромный букет красных роз со словами:
— Примите эти розы, они цвета наших знамен. Скоро придет время, когда эти знамена перестанут напоминать нам пролитую кровь наших братьев и сыновей, и под их сенью расцветет совершенно иная, молодая, чудесная жизнь...
Эта жизнь пришла к нам три года спустя, ее величественная поступь слышалась в трепете кумачей, в переливах песен, в громыхании танков. История западноукраинских земель двинулась вперед. Волей великого советского народа завоевания Октября за одну ночь стали приобретением народа Западной Украины. Борьба за свободу, за землю, за школу на родном языке, за право на жизнь и труд потеряла вдруг свой смысл; лозунгом и программой дня в освобожденных городах и селах стало строительство социализма.
Жуткие годы фашистской оккупации были еще одним, на этот раз последним испытанием. После этого еще ярче засияло солнце свободы. Ярче и шире: Закарпатская Украина вошла в состав Украинской Советской Социалистической Республики. Полное воссоединение украинских земель свершилось.
Прошло всего четыре с лишним года со дня полного изгнания оккупантов, но как поразительно изменилась за это время вчерашняя «земля в ярме». Львов, прозванный в свое время городом замирающих мастерских, ныне выпускает сельскохозяйственные машины, велосипеды, автопогрузчики, а львовские электролампы дарят свет отдаленнейшим уголкам Советской страны. Экскава торы-великаны очищают место для будущего «львовского моря»; его волны утолят жажду города, лишенного реки.
На бывших помещичьих, сегодня колхозных полях переваливаются трактора, деловито рокочут комбайны. Ошалевшие от нищеты герои произведений Василя Стефаника канули безвоз вратно в мрак прошлого, а их дети и внуки входят на страницы истории своего народа в ореоле славы Героев Социалистического Труда. «Маленький Мирон» Ивана Франко не различал тюрьмы от школы; маленький Мирон наших дней — отличник университета имени Ивана Франко. Смехом веселья смеется нынешний Борислав, и над нефтяными вышками властно раздаются голоса бывших «рыпников». В западноукраинских областях вступил в свои права социализм, по обеим сторонам Карпат восходят ясные звезды коммунизма.
По-новому определились человеческие судьбы.
В 1930 году в луцкой тюремной больнице лежал человек, дни которого, казалось, были сочтены. Ему пришлось пережить все ужасы полицейских пыток, самых изощренных и самых омерзи тельных. Палачей отнюдь не смущало то обстоятельство, что жертвой их издевательств был известный львовский литератор и публицист Кузьма Пелехатый. Избиваемый принадлежал к народу, объявленному вне закона, а популярность этого человека и мужество его только усиливали бешенство мучителей. Арестованный не поддавался угрозам, пытки не сломили его воли, поэтому арестованный должен был умереть.
Но могучая натура победила, Кузьма Пелехатый остался тогда в живых. Страдания только закалили его, и он ни на один день не переставал быть собой — до последнего удара своего пламенного сердца оставался честным, отважным борцом за освобождение своего народа.
Тринадцать лет тому назад работница Мария Ких вместе с другими членами союза швейников вышла провожать в последний путь Владислава Козака. Когда фашистские пули начали сеять смерть в рядах участников похоронной процессии, Ких не дрогнула. Теснее сомкнув ряды, демонстранты двинулись вперед, бесстрашно глядя в глаза вооруженной до зубов подлости. Из этих рядов Марию Ких вырвала только пуля, раздробившая ей челюсть.
Во время Отечественной войны Мария Ких продолжала свой доблестный путь в рядах партизан Героя Советского Союза Медведева. Сегодня она — заместитель председателя Верховного Совета УССР.
Колхозница Надбужанского села Скоморохи Ульяна Баш- тык два года тому назад стала отличным мастером урожаев, о ней с уважением говорили в области. Ныне о ней с гордостью говорит вся великая страна: Ульяна Баштык удостоена звания Героя Социалистического Труда.
...Исход битвы в западноукраинских областях решен, но битва продолжается. На этот раз — битва за урожай, за досрочное выполнение производственных планов, за дальнейший подъем культуры и науки. Трудности есть, иногда большие: много всякой швали путается еще под ногами. Однако жизнь, чудесная советская жизнь, победоносно шагает вперед и рождает новые песни, новые легенды, в которых и львы и боевая слава будут символизировать отныне только одно: величие освобожденного человека.
ПАМФЛЕТЫ
ЛЮДИ БЕЗ РОДИНЫ
Летом 1933 года в дверь виллы, в которой помещалось советское консульство во Львове, позвонил молодой человек. Войдя, он выразил желание поговорить с консулом. Когда посетителю ответили, что консул его принять не может, он быстро выхватил из кармана револьвер немецкой марки «парабеллум» и несколькими выстрелами убил первого попавшегося ему на глаза человека. Жертвой убийства был работник консульства Майлов.
Едва прозвучал последний выстрел, как бандит стремглав бросился к двери. Однако дверь в доме открывалась и закрывалась автоматически. Напрасно убийца искал на стене спасительную кнопку, напрасно бегал, бледный и перепуганный, от окна к окну; решетка, которой он раньше не заметил, преграждала ему путь к бегству. Преступник, минуту тому назад со спокойным сердцем убивший ни в чем, не повинного человека, теперь обезумел от страха... Холодный пот выступил у него на лбу: обессиленный, он забился в самый темный угол.
Это был Лемик, один из членов так называемой «Организации украинских националистов», руководимой формально полковником Коновальцем, а фактически — разведывательным отделом немецкого генерального штаба. Лемик был только орудием. Вдохновители подлого убийства преспокойно сидели в Берлине и «рядились» с адъютантами Тренера и Гиммлера, а в свободное время фабриковали «идеологию» для своих темных дел, для грязных махинаций, перед которыми бледнеют подвиги «генерала Бо» — сверхпровокатора русской контрреволюции Азефа. Но Азефу не нужна была идеологическая надстройка, — его вполне удовлетворял звон золотых монет в кармане. Амбиция сверхпровокаторов из клики Коновальца шла значительно дальше. Выброшенные со сцены истории, они пытались попасть хотя бы на ее эстраду. Одетые в желтоблакитные мантии, они упрямо карабкались на нее, грозно потрясая щербатым трезубцем. Слова «Украина» и «украинский» не сходили при этом с языка
