оплывшей свече. Гробница напоминала заброшенный храм. По ее стенам шествовали скульптурные фигуры из алебастра. Потом мой взор упал на пол. Его почти полностью закрывала огромная прекрасно сохранившаяся каменная плита с рельефными изображениями. Глядя на все это с благоговейным изумлением, я пытался описать красоту волшебного зрелища моим коллегам. Но они не верили до тех пор, пока, оттолкнув меня в сторону, не увидели эту великолепную картину своими собственными глазами. Мы были первыми, кто увидел гробницу тысячу лет спустя!» Прямо перед Русом лежала гигантская каменная плита, закрывавшая почти половину пола гробницы. Всю площадь плиты (свыше 12 футов в длину и 7 футов в ширину) покрывала рельефная резьба, отчетливо выделявшаяся на ее полированной поверхности. В центре была изображена фигура полулежащего человека в замысловатом головном уборе и с множеством драгоценных украшений. Середину Плиты занимал большой крест. На концах его горизонтальной перекладины находились двухголовые змеи, а сам крест украшала фигура птицы кетсаль с роскошным оперением. Края каменной плиты окаймляла лента иероглифов, обозначающих солнце, луну, Венеру и Полярную звезду. Позднее Русу удалось расшифровать две календарные надписи. Они соответствовали 603 и 633 гг. и. э. По своему внешнему виду эта каменная плита очень напоминала находку Стефенса и Казервуда в близлежащем Храме Креста и монумент, обнаруженный позднее в Храме Лиственного Креста. Рус считает, что крестообразные эмблемы — любимый мотив скульпторов Паленке — представляли собой, вероятно, символы растущей кукурузы. Это растение майя считали источником самой жизни. А его эмблемы пользовались глубоким уважением. «Можно предположить,— пишет Рус в журнале „Археология',— что вся композиция отражает основные концепции религии майя: мысль о необходимости поклонения кукурузе, растению, которое нуждалось для своего развития в помощи человека, и в свою очередь служило основой человеческой жизни; мысль о бренном уделе человека, смерть которого дает начало новой жизни, и о глубокой зависимости земледельца от дождя». Касаясь глубокого внутреннего значения этого мотива, Рус приходит к выводу, что он вполне мог символизировать «тягу человека к бессмертию. Трудно решить, изображает ли эта фигура обобщенный образ человека или это индивидуальное лицо, в честь которого был сооружен весь памятник. Судьба уже вынесла человеку свой приговор. Его должна поглотить земля, на которой он сейчас полулежит. Но, надеясь на бессмертие, он пристально смотрит на крест —символ кукурузы и, следовательно, самой жизни». Каменная плита лежала внутри большой комнаты, около 30 футов в длину и 13 футов в ширину. Ее крутой сводчатый потолок достигал 22 футов высоты и опирался на гаять массивных каменных глыб. От известковых отложений на стенах и потолке образовались сталактиты. Они накапливались много столетий, превратившись наконец в фантастические сверкающие шпили. Украшавшие стены гробницы девять рельефных человеческих фигур, сделанных из алебастра, изображали богов подземного царства. Свыше десяти веков охраняли гробницу эти фантастические боги, глядевшие сквозь завесу из белых сталактитов. Были ли они очевидцами ритуалов, совершаемых мрачными жрецами, ритуалов, слишком священных, чтобы показывать их тропе? Или они были хранителями какой-то неведомой тайны гробницы? Индейцы, помогавшие Русу в исследовании храма, ничего не знали о строителях Паленке. События, происходившие там, не отразились даже в легендах. Великолепный город пришел в запустение задолго до того, как на американском континенте высадился первый европеец.
Несколько дней спустя рабочие вскрыли массивную треугольную дверь склепа. «Я вошел в таинственную комнату,— говорит Рус,— со странным чувством, естественным для того, кто впервые переступает порог тысячелетий. Я попытался увидеть все это глазами жрецов Паленке, когда они покидали склеп. Мне хотелось снять печать времени и услышать под этими тяжелыми сводами последний звук человеческого голоса. Я стремился понять то таинственное послание, которое оставили нам люди далекой эпохи. Сквозь непроницаемую завесу времени я пытался разглядеть неуловимую связь между их и нашими жизнями». Тщательный осмотр скульптурной плиты, покрывавшей пол склепа, показал, что она лежала на огромном каменном блоке. Блок в свою очередь опирался на шесть каменных прямоугольников. Это сложное устройство создали, очевидно, искусные мастера, хорошо понимавшие значение своего труда. У Руса возникло подозрение, не в этом ли гигантском опорном блоке содержится разгадка тайны гробницы? Для проверки этих предположений требовалось прежде всего узнать, сплошной это блок или полый. Выстукивать каменную громаду не имело смысла. С помощью отверстия, просверленного в боку монолита, удалось определить, что внутри огромного камня — пустота. Сначала следовало поднять резную каменную плиту, лежавшую поверх блока. Однако Рус располагал крайне небогатым арсеналом технических средств. Поэтому он решил поставить под каждый угол пятитонной скульптурной плиты домкраты, но, кроме того, подвести под нее в виде дополнительных опор бревна. Наконец тяжелая массивная плита дрогнула и медленно поползла вверх. При этом крайне важно было не разбить и не поцарапать этот шедевр майяского искусства, когда его будут отрывать от фундамента. Все, кто находился в тускло освещенной гробнице, пребывали в состоянии невыносимого напряжения. Рус пишет: «Когда каменная плита медленно поднялась, мы с удивлением обнаружили под ней еще одну плиту меньшего размера. Она представляла собой точную копию верхней. Плита имела около 7 футов в длину и 30 дюймов в ширину. Она отличалась своеобразной изогнутой формой, а один из концов ее был сделан в виде рыбьего хвоста. На концах плиты удалось обнаружить по два круглых отверстия, точно таких же, как те, что мы нашли наверху, в плите на полу храма. Но теперь мы уже знали, что эти отверстия служили для поднятия плит. Мы работали, затаив дыхание от волнения. Каждый раз, когда огромная резная крышка поднималась на дюйм выше, мы подкладывали под нее доску на тот случай, чтобы, если соскочит домкрат, массивная плита не упала. Когда мы приподняли ее примерно на 15 дюймов, я уже не мог совладать со своим любопытством» - Рус протиснулся под каменную плиту и вытащил из внутренней крышки каменные затычки. Сквозь крохотные отверстия он едва смог различить то, что находилось внутри.
«Прежде всего я увидел мозаику зеленого, красного и белого цветов. Затем я стал различать ее детали — зеленые нефритовые украшения, окрашенные в красный цвет кости и зубы и обломки маски. Я смотрел на погребальную маску человека, ради которого люди выполнили всю эту колоссальную работу — склеп, скульптуры, лестница и огромная пирамида с увенчивающим ее храмом. Передо мной стоял первый саркофаг, найденный когда-либо в пирамидах майя.
После этого беглого знакомства работа не заняла у нас много времени. С помощью веревок, продетых сквозь отверстия, мы подняли странную каменную крышку. Под ней, на дне глубокой каменной чаши, окрашенной изнутри в красный цвет, лежали останки вождя. Хотя кости почти истлели и стали настолько хрупкими, что мы не смогли сделать точных наблюдений по определению физического типа погребенного, он производил впечатление крепкого, довольно рослого (174 см) мужчины лет сорока-пятидесяти. Его зубы, окрашенные в красный цвет, хорошо сохранились. Они не были инкрустированы или подпилены, что довольно необычно для взрослого мужчины майя, занимающего высокое положение.
Этот знатный человек, по-видимому жрец, не имел золотых украшений. Но рядом находилось множество предметов из нефрита — бус, колец, браслетов, серег и изящно вырезанных статуэток. Формы последних отличались большим разнообразием — цветы, маленькие тыквы, летучие мыши, змеиные головы и человеческие фигуры с характерными чертами некоторых богов маня. На каждой руке погребенного лежало нефритовое украшение. Один кусочек нефрита находился во рту. Шею и плечи покрывало огромное ожерелье из нефрита. На черепе сохранились остатки погребальной маски, тоже сделанной из мельчайших кусочков нефрита. Глаза маски были из раковин, а зрачки — из кусочков обсидиана. Кроме того, мы нашли предмет, показавшийся нам вначале огромной жемчужиной в 1,5 дюйма длиной. Оказалось, что она состоит из нескольких искусно подобранных и склеенных кусочков перламутра».
Итак, найденная Русом гробница служила усыпальницей верховного жреца. Некоторые звенья в цепи неразрешимых загадок, с которыми столкнулся исследователь в ходе раскопок, стали для него более понятными. Сооружение этой гробницы, как и в Египте эпохи фараонов, потребовало огромного напряжения сил общества. На ее строительство ушло много лет. Спустить вниз по лестнице огромный саркофаги его резную крышку было невозможно. Следовательно, могилу подготовили заранее, а пирамиду, несущую на себе Храм Надписей, соорудили уже над ней. Народ неутомимо осуществлял поставленную перед ним задачу. Ежедневно в каменоломнях добывалось большое количество известняка. Его доставляли к месту строительства на деревянных катках в виде огромных блоков. Там их рассекали на меньшие куски и отправляли по склонам пирамиды к медленно растущим стенам. Скульпторы изготовили из алебастра рельефы, украсившие затем фасад храма, и каменные рельефы для решетчатого гребня на его крыше. Когда Рус пытался воссоздать события прошлого, его больше всего мучил вопрос, следил ли при жизни верховный жрец, ради которого затрачивался весь этот колоссальный труд, за строительством своей
