экипажа, капитан.
Дон взял фуражку обеими руками, но не нашелся, что сказать. Стоявшие перед ним так же молча отсалютовали ему. Дон приложил руку к козырьку. Никакими словами невозможно было передать его состояние, но по выражению его лица все и так было ясно видно. Это относилось ко всем присутствующим, ибо теперь они все были связаны неразрывными узами космического братства. Один за другим космонавты молча вышли из каюты. Курикка уходил последним.
— Что вы собираетесь делать, когда выберетесь из госпиталя, капитан? Многие врачи предпочитают заниматься медициной на одном из пыльных шариков, чем служить на космическом корабле. А вы как думаете?
Дон тоже когда-то хотел обосноваться на одной из планет, и это желание мало смущало его до сих пор, но теперь… Внезапно он понял, что это невозможно. Пыльный шарик… Разве можно сравнить его со сверкающей чистотой космоса? Он решился.
— Старшина, не верьте старым сплетницам. Прозябание на Земле никогда меня не прельщало.
— Точнее и не скажешь, — Курикка широко улыбнулся, отдал честь и вышел из каюты.
Оставшись один, Дон снова взял фуражку в руки и осторожно погладил золотую ракету на кокарде, сожалея, что путешествие уже закончилось. Вероятно, работать простым врачом ему будет немного скучно.
— Перелет был тяжелым, и я рад, что с ним покончено, — сказал Дон тихо. — Рад и тому, что я, наконец-то, в безопасной гавани. Но со мной осталась фуражка и связанные с нею воспоминания. И никто этого у меня не отнимет.
Примечания
1
Перевод А. Сергеева (поэма «Полые люди», в кн.: Т. С. Элиот, «Бесплодная земля», М., Прогресс, 1971.)
