Людовик Святой тут же потребовал освободить французских епископов, коих Фридрих держал узниками в своих итальянских замках. Император ответил, что эти люди прибыли осудить его, – следовательно, они его враги и по праву взяты под стражу Людовик Святой написал во второй раз, тоном, не допускающим возражений.
«Мы всегда полагали, что империя и наше королевство составляют единое целое, и поддерживали с вами дружеские отношения, подобно предшественникам. Мы никоим образом вас не провоцировали и даже отказали легатам в материальной помощи, которую те просили для борьбы с вами. Так что пусть Ваше императорское величество хорошо уяснит то, что мы собираемся ему сказать удовлетворите [наши требования], ибо королевство Франция не настолько ослабло, чтобы пасть под вашей пятой».
Фридрих уступил и выпустил французских епископов на свободу. Кроме того, престарелый Григорий IX умер после 21 августа 1241 г, а новый Папа, Целестин IV, скончался после 18 дней правления. Фридрих II повел себя так ловко, что Святой Престол оставался вакантным в течение 18 месяцев. И англичане воспользовались этими обстоятельствами, чтобы напасть на Людовика Святого.
В 1241 г. татары наводнили Польшу, Чехию и Венгрию и разграбили эти страны. Бланке Кастильской Людовик сказал: «Будем уповать, матушка, на помощь Господа. Если татары дойдут до нас, то либо мы прогоним их в пустыню, либо они нас отправят на небеса».
В том же году умер Готье Корню, с 1222 г. архиепископ Сансский, служивший короне со времен Филиппа Августа, а император Бодуэн уступил Людовику Святому большую часть Истинного Креста, равно как и прочие реликвии. Король выставил их для обозрения парижскому люду; он со своими братьями, босым, отправился за Крестом 14 сентября в день Воздвижения. Именно тогда, начиная с 1242 г Людовик Святой повелел выстроить при дворце Сен-Шапель, чтобы хранить там святые реликвии.
Принца Альфонса посвятили в рыцари и в 1241 г., в день рождения святого Иоанна, в Сомюре провозгласили графом Пуатье. Ему исполнился 21 год, и он был уже женат на Жанне, единственной дочери графа Тулузского. Жуанвиль, который присутствовал на празднике, посвятил ему подробный рассказ. Там были король Наваррский, граф Тулузский, тесть Альфонса, граф Маршский и великое множество сеньоров и прелатов. Праздник был дан в крытых рыночных помещениях города, весьма обширных и построенных наподобие клуатра. Людовик был высокого роста и широк в плечах: на ассамблеях он на голову возвышался над остальными боронами. К тому времени он уже облысел. В тот день на нем была атласная фиолетовая рубаха с камзолом и плащ алого атласа, подбитый горностаем. Жуанвиль добавляет: «…у него на голове был колпак из хлопка, который был ему совсем не к лицу, так как он еще был молодым человеком». Граф Шампанский был одет в атласную рубаху и плащ, отделанные лентами с золотыми застежками и золотой короной на голове. Жуанвиль, его сенешаль, прислуживал ему. За королевским столом сидели граф Пуатье, граф Дре, которого тоже только что посвятили в рыцари, затем граф Маршский и Пьер Моклерк, граф Бретонский. Вокруг этого стола несли охрану Эмбер де'Боже, будущий коннетабль Франции, Ангерран де Куси, Аршамбо де Бурбон и за ними тридцать рыцарей в атласных рубахах и великое множество сержантов, облаченных в доспехи цветов графа Пуатье. Стол на другом конце зала возглавляла королева Бланка Кастильская, которой прислуживали ее племянник граф Булонский, ставший королем Португальским, граф де Сен-Поль и один юный немец восемнадцати лет, сын святой Елизаветы Венгерской; королева Бланка целовала его в лоб, ибо думала, что его мать не единожды целовала его туда. За другим столом сидели двадцать архиепископов и епископов, а в других крыльях здания и во внутреннем дворе толпилось бесчисленное множество рыцарей; никогда на празднике не видано было столько камзолов и одежды из расшитой золотом ткани. У короля была еще одна причина собрать столько рыцарей: он поступил так не только ради престижа, но и ради собственной безопасности, ибо среди вассалов, которым предстояло принести оммаж молодому графу Пуатье, находились старые и опасные противники короны. На празднествах в Сомюре присутствовал Гуго де Лузиньян, граф Маршский. Он отправился в Пуатье вместе со своей женой, которую величали королевой Английской, так как она была вдовой по первому браку короля Иоанна и матерью Генриха III. Граф Маршский принес оммаж графу Пуатье, и документ, подтверждающий это, сохранился до сих пор в наших национальных архивах. Гуго возвратил своему новому сеньору Сен- Жан-д'Анжели и Они, откуда королева Бланка, выполняя условия Вандомского договора, вывела королевские гарнизоны. Но королева Английская не снесла подобного унижения. Она была уязвлена как тем, что ее муж был лишь вассалом вассала французского короля, так и тем, что обе королевы – Бланка и Маргарита – не признавали ее ровней. Король и его братья заночевали в замке Лузиньяна. После отъезда графиня Маршская поспешила уничтожить все следы их пребывания, повелев увезти ткани, сундуки, стулья и всю мебель, вплоть до образа Девы Марии. «При виде этого граф Маршский, совершенно пораженный, спросил ее, зачем она так недостойно ободрала весь замок. Она же ответила: 'Убирайтесь и освободите меня от своего присутствия – вы, оказавшие честь тем, кто лишил вас наследства; видеть вас больше не хочу'». Однако же он последовал за ней в Ангулем, но она отказалась принять его в своем замке, и ему пришлось обедать и ночевать в резиденции тамплиеров. В конце концов она согласилась на минуту принять его Когда же он прибыл, она ударилась в слезы и сказала: «О наихудший из мужей, разве вы не видели, как в Пуатье я дожидалась три дня, чтобы повиниться перед вашими королем и королевой, вы не видели, как в тот момент, когда я предстала пред ними в покоях, король сидел на постели с графиней Шартрской и своей сестрой, аббатисой Фонтвроля, и они даже не пригласили меня сесть с ними, дабы унизить меня перед всеми? Ибо позволить мне стоять среди всего этого народа, окружавшего их, значило оскорбить меня, и ни при моем появлении, ни при уходе они, презирая меня, даже не привстали, как вы и сами могли видеть. Но боль и стыд заглушили, стиснули мне горло. Эти боль и гнев еще больше, чем потеря земли, которую у Нас отобрали, меня сгубят, если с Божьей помощью они в этом не раскаются и не опечалятся, и не потеряют свое [добро] Или я лишусь всего, что у меня осталось, или умру от тоски». Тогда граф поклялся, что сделает все, что она пожелает.
Он подготовил мятеж не только в Пуату, но и на всем Юге. Граф Тулузский, тесть Альфонса Пуатье, согласился поддержать непокорного графа. Виконт Нарбоннский, графы Комменж и Арманьяк, сеньоры Лотрек и Л'Иль-Журден, Транкавель, горожане Альби тоже примкнули к заговору. Пьер Моклерк, король Наваррский, король Арагонский – бывший сеньором Монпелье и претендовавший на Каркассон – отнеслись к событиям сочувственно Английский король был готов поддержать претензии своей матери.
На рождественские праздники Альфонс пригласил графа Маршского и прочих вассалов в Пуатье, где находился его двор. Жена графа Маршского прибыла вместе с ним, чтобы лично подтолкнуть супруга к мятежу. Лузиньян появился перед графом Пуатье, публично бросил ему вызов и отказался признать его своим сюзереном. Затем воины Гуго расчистили ему путь; он отправился поджечь дом, где жил, и уехал из Пуатье.
Вся французская знать была удивлена и разгневана такой дерзостью. Людовик Святой потребовал от графа Маршского подчиниться своему сеньору. Когда Гуго отказался, король собрал парламент из пэров Франции, постановивший, что земли мятежника должны быть конфискованы. Тогда граф Гуго подготовил свои крепости в длительной осаде. Генрих III послал ему денег и стал готовиться к вторжению во Францию. Однако поведение английского монарха вызвало раздражение у его баронов, и они отказали в субсидиях на эту войну. Все же король отправился со своим братом Ричардом, которому пообещал отдать Пуату, тремя сотнями рыцарей и тридцатью бочками с золотом, на которые он собирался нанять пуатевинских и гасконских воинов. 20 мая 1242 г. он высадился в Руане.
Людовик Святой собрал флот из 80 кораблей в Ла Рошели и созвал свое войско в Шиноне: в апреле там собралось четыре тысячи рыцарей и двадцать тысяч оруженосцев, сержантов и конных арбалетчиков. Затем король вторгся на земли графа Маршского в Пуату, осадил и взял крепость Вуван Графиня Маршская в отчаянии послала людей, чтобы отравить Людовика Святого и его братьев; но их заметили на королевской кухне и схватили.
Вассалы графа Маршского отступали, разоряя все позади себя, дабы оставить перед королевской армией пустыню: они сжигали деревни, вытаптывали луга, рубили деревья, засыпали колодцы, отравляли источники. Но наступление королевской армии продолжалось. Людовик осадил Фонтеней. который оборонял сильный гарнизон во главе с сыном Гуго де Лузиньяна.
Именно во время этой осады Генрих III объявил французскому королю войну. До сих пор Генрих заявлял, что держит путь в свое герцогство Гиень; он даже отправил посла к Людовику Святому, дабы спросить его, почему тот прервал их перемирие. Людовик Святой развернул орифламму,[7] и осада Фонтенея продолжалась Альфонса де Пуатье ранили в ногу, но крепость
