Проводы прошли скромно — не было никого из чужих: мать, отец, тетя Оля, Славик и Игорь. Игорь выпил немножко шампанского только после многочисленных уговоров отца, решив, в конце концов, исключить этот шипучий благородный напиток из списка самозапрещенных к употреблению. Тищенко вспомнил проводы Гутовского и улыбнулся: настолько разительным и странным показалось ему свое исправление.

На одном из очередных поворотов внимание Игоря привлекла темноволосая девушка, «голосующая» «козелку». Проехали мимо, так как свободных мест не было. «Чем-то она на Ольгу похожа», — машинально подумал Игорь и тут же поймал себя на этой мысли: «Интересно, почему это я ее вспомнил?»

Тищенко учился вместе с Ольгой в школе. Она пришла к ним в класс в сентябре восемьдесят второго, с первого взгляда, покорив Игоря своими томными, глубокими, почти черными глазами, пышными и такими же черными косами, мягким, гортанным голосом и самое главное — отсутствием в речи ругательств и грубостей, что было большой редкостью. Ольга Березнякова разительно выделялась среди одноклассниц, как внешней красотой, так и нежной, женственной душой. Тищенко полюбил Ольгу после первой встречи той драматичной, чистой, искренней юношеской любовью, которую часто называют как-то математически- сухо первой. Игорь вспомнил, с каким восторгом он бегал каждое утро в школу с надеждой снова и снова видеть Ольгу, говориь с ней. Девятый класс прошел на каком-то едином, удивительно-прекрасном дыхании. Но прошло, лето и Игорь стал понемногу прозревать, все сильнее чувствуя горечь неразделенного чувства. Тищенко ясно понял, что ему трудно чем-то заинтересовать Ольгу. Он был маленьким, худым парнишкой, вдобавок ко всему совершенно бездарным в спорте и игре на гитаре. Умение хорошо плавать и некоторые успехи в учебе на взгляд Игоря были слишком жалкими на фоне вышеперечисленных недостатков. Когда Игорь полностью это «понял», он окончательно (так ему, во всяком случае, казалось) разорвал свои отношения с Ольгой. В разговоре с Березняковой Тищенко стал часто проявлять намеренную грубость, прикрывая ею свое поражение и бессилие и ужасно жалея в душе о каждом таком случае. После школы Ольга уехала не то в Ленинград, не то в Псковскую, область — Игорь точно не знал, и после этого они больше не встречались. Игорь всегда завидовал Гутовскому, так как знал, что Ольга симпатизирует его другу, и испытывал к их взаимоотношениям совершенно противоречивые чувства: когда Гутовский проявлял ответную симпатию, Игоря мучила ревность, когда же Сергей не замечал Ольгу — Тищенко обижался на друга за его «толстокожесть». «Вот она — судьба, о которой нам все говорят. Год назад мы все вместе были на выпускном вечере, и вот теперь за сотни, а может быть, и тысячи километров друг от друга: Гутовский в Калининграде марширует на побережье Балтийского моря, Жалейко, может быть, едет куда- нибудь в Сибирь к месту службы, а Березнякова учится в каком-нибудь российском городе. Как тут не вспомнить выражение «пути господни неисповедимы». Кто знает, что с нами со всеми будет через два года?», — размышлял Игорь.

«Козелок» въехал в Витебск и через несколько минут свернул в одну из боковых улиц. Тищенко знал, что отец должен ехать в командировку, а для этого ему необходимо оформить документы в «Облагропромтехнике». Серое, непритязательное здание представляло собой типичный образец областной конторы средней степени солидности — стандартные окна, полное отсутствие балконов и несколько машин на стоянке. Отец пробыл в здании минут десять, и вскоре «козелок» поехал дальше. Вот и развилка на Полоцк. Здесь нужно расставаться с отцом. «Когда теперь увидимся вновь? Лишь через два года», — сам у себя мысленно спросил и точно также ответил Тищенко. Все, кроме шофера, вышли из машины. Отец тепло взглянул на Игоря, вздохнул, взял в свою руку ладонь сына и долго тряс ее, приговаривая при этом:

— Служи, сынок. Время быстро пройдет. Я три года служил. А мы… Я, Славик и мама… Ждать тебя будем…

Волнение мешало отцу говорить. Игорь тоже почему-то разволновался и вообще ничего не говорил. Наконец, отец отпустил его руку и нерешительно сказал:

— Поехал я, сынок. До свидания.

— До свидания…, — это было все, что смог выдавить из себя Игорь.

Отец сел в «козелок» и, когда машина тронулась, помахал рукой в открытое окошко.

— Пошли на остановку, Игорек, еще к Анне Николаевне заехать нужно, — мягко сказала мама.

Анна Николаевна Шадько была очень дальней родственницей семьи Тищенко, но в жизни иной раз бывает так, что люди сближаются независимо от степени родства. На несколько сотен километров вокруг у Тищенко не было других родственников, и это очень сблизило обе семьи. В детстве Витебск казался Игорю огромным и удивительным городом, а Анна Николаевна и ее муж Сергей Иванович — самими учеными и культурными людьми в мире. В этом не было ничего удивительного: во-первых, эта чета и в самом деле имела право на такую характеристику — Анна Николаевна много лет проработала учительницей русского языка и литературы, затем занималась партийной работой в обкоме партии. Сергей Иванович воевал, потом занялся наукой и, защитив кандидатскую, работал преподавателем в ветеринарном институте, который, к слову, закончила и Елена Андреевна. А во-вторых, в детстве мы все возводим неординарных положительных людей в ранг своих кумиров, недосягаемых для любой критики. Уже давно Анна Николаевна и Сергей Иванович нигде не работали — возраст и болезни брали свое, но все же их квартира по-прежнему производила впечатление чего-то особенного и интересного, поэтому Игорь был и сам рад случаю зайти к Шадько.

Шадько жили в большом пятиэтажном «синем доме», хорошо известном всем витебчанам. За свой темно-синий фасад дом получил кличку «клякса». Во многих его квартирах жили номенклатурные работники нынешние, либо номенклатурные работники в прошлом. В народе жильцов дома называли «шишаками», очевидно произведя сей неологизм от слова «шишка» — солидный руководящий товарищ. Остальные квартиры занимали представители научной и творческой интеллигенции: артисты расположенного недалеко от дома театра имени Якуба Колоса и представители различных учебных заведений. Дом стоял в самом центре города и в отношении географическом занимал, пожалуй, наиболее выгодное положение.

Как обычно, Шадько встретили гостей очень гостеприимно. Елена Андреевна в середине беседы расстроилась и стала высказывать свои опасения по поводу здоровья Игоря. Игорь почувствовал себя неловко и попытался переменить тему разговора. Ему на помощь пришли Сергей Иванович и Анна Николаевна. В конце концов, после того, как в беседу включилась и дочь Анны Николаевич Ирина, удалось убедить мать Игоря в том, что в армии хорошие врачи и в самом крайнем случае Игоря положат в госпиталь и подлечат. Сергей Иванович высказал твердую уверенность в том, что в армии Игорь окрепнет и возмужает. Попрощавшись с Шадько, все отправились в военкомат. К группе провожающих присоединилась Ирина Сергеевна. Показалась улица Суворова. Проходя мимо старого здания ратуши — своеобразного символа города, Игорь увидел его одетым в леса и закрытым на реставрацию. Казалось, что начавшиеся ремонтные работы и внезапное изменение неторопливо-размеренной жизни старинной постройки удивительно гармонировали с грядущими переменами в жизни Игоря.

Вот и горвоенкомат. Возле старого двухэтажного здания стояло множество призывников, хорошо выделяющихся из толпы провожающих своими гладко бритыми головами. Тищенко улыбнулся: ему казалось, что каждая голова излучает какое-то сияние. «Ну, прямо святые», — подумал Игорь.

До восьми оставалось еще минут десять, и мало кто из призывников спешил раньше срока оставить волю. Тищенко вместе с родственниками расположился слева от главного и единственного входа в тени широкого, раскидистого ясеня. Минут через пять к военкомату подошел однокурсник Тищенко Андрей Шалко, точно так же аккуратно остриженный «под ноль». Андрей жил далеко — в Докшицком районе, поэтому провожать его пришел друг, живший с Андреем в одной комнате в общежитии. И имя, и фамилия друга Шалко были киношными — Федя Колескин. Не успели и поздороваться, как следует, как из военкомата вышел какой-то офицер и крикнул, чтобы призывники входили. Мать поцеловала Игоря и стала торопить:

— Давай, сынок, а то ругаться будут, иди — пора уже…

Игорь увидел, что в уголках маминых глаз показались маленькие, блестящие слезинки.

— Не расстраивайся, мама, все будет хорошо. Давай, Славик, руку на прощанье. До свидания, тетя Оля, тетя Ира. Может, еще в областном военкомате увидимся.

Наскоро попрощавшись, Тищенко вместе с Шалко вошел в военкомат, переступив на два года черту, за которой осталась свобода. Он еще не осознавал этого и думал больше не о том, что ждет впереди, а о возможной встрече с родственниками в облвоенкомате. Игорь удивился тому, что это незначительное, в

Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату