Тешить себя привык на чужбине каждый скиталец. Я ж не хочу обольщаться надеждой обманчивой, зная, Что за печальными днями такие же дни я увижу. Узы судеб теперь расторглись, и кто же их снова Свяжет, кроме нужды, неизбежно стоящей пред всеми. Если бюргер достойный мне хлеб предлагает и в доме Есть у него и хозяйка достойная, — что ж, я согласна: Девушку-беженку разве оставит иначе злословье? Да, я за вами пойду, но сначала вернусь я в деревню, Воду друзьям отнесу и приму их благословенье. Вместе к ним и пойдем, и они уж меня отдадут вам». Радостно юноша встретил решение девушки доброй. Но колебался, не лучше ль ей сразу же правду поведать. Все же разумней — подумал — оставить ее в заблужденье, В дом поначалу ввести, а там в любви и признаться. И, золотое кольцо на руке у нее он увидев, Ей говорить предоставил, вникая в каждое слово. «Что ж, — проронила беглянка, — пойдемте. Молва осуждает Девушек, что понапрасну так долго торчат у колодца. Впрочем, приятно порой поболтать над журчащей водою…» Встали они, и тут заглянуть потянуло их снова В темную глубь водоема, и сладостный трепет объял их. Девушка, словно очнувшись, схватила кувшины и молча Вверх по ступеням пошла, и последовал Герман за нею. Ношу ее разделить он хотел, но она отвечала: «Тяжести легче нести, между ними храня равновесье. Тот же, кто будет мне вскоре приказывать, вовсе не должен Сам услужать. Ни к чему эти строгие взоры, как будто Участь моя не видна мне. Всё женщине быть в услуженье; Лишь услужая, она добивается в доме влиянья И полноправной хозяйкой становится в нем постепенно. Брату служит сестра, как служила родителям прежде, Вечно она в суете: то туда, то сюда лишь и знает Только подать, принести, да вдобавок сготовить иль сделать. Благо, коль навык есть, с ним короче любая дорога, Длинная ночь приходит короткому дню на подмогу, Да и работа тогда не неволит, иголка не колет, Ты, о себе забывая, всецело живешь для домашних! Будущей матери все добродетели эти потребны В час, как младенец разбудит и станет с больной, неокрепшей Требовать пищи, к страданьям еще прибавляя заботы. Тяготы эти и двадцать мужчин сообща не осилят, Да и осиливать им ни к чему. Благодарность была бы!» Так рассуждала она и с примолкнувшим спутником вместе, Сад миновав, подошла неприметно к пустому амбару, Где на току и лежала роженица: с ней находились Дочки спасенные, обе — невинности образ чистейший. Дверь не успела за ними закрыться, как тут же навстречу, За руки двух малюток ведя, и судья появился. Были они в суматохе утеряны матерью бедной, И наконец удалось отыскать их почтенному старцу. Милую мать увидав, заплясали от радости дети, С братцем еще незнакомым тотчас же играть захотели И, Доротею они обнимая, ласкались, и тут же Хлеба стали просить и плодов, но прежде — напиться. Девушка всех угостила водою: детей и больную, Старших дочек, а также судья глотком освежился. Каждый вдосталь испил, восхваляя отличную воду — Щелочь ей вкус придавала, и шла она людям на пользу. С тихою думой во взоре тогда Доротея сказала: «Этот кувшин, дорогие, должно быть, уже на прощанье К вашим устам подношу, напоследок их услаждаю. Все же, в полуденный зной ледяным глотком освежившись Или в тени у ручья обретя покой и прохладу, Вы об участье моем вспоминайте, ибо ему вы Больше, чем родственным узам, обязаны склонности сердца. Мне же вовек не забыть доброты, проявленной вами. С грустью вас покидаю. Но каждый теперь для другого Не облегченье, а бремя, и все под конец разбредемся, В чуждых краях осев, коль на родину путь нам заказан. Видите, юноша здесь, заслуживший признательность вашу Тем, что белье для младенца и пищу для взрослых доставил; Он лишь затем и пришел, что меня понадеялся видеть В достопочтенном, богатом родительском доме служанкой. Я отказать не могу. Предназначена быть в услуженье Девушка, если не хочет обузою стать для домашних. С ним и пойду. Ведь по виду он добропорядочный парень, Да и родители, верно, как люди с достатком, — не хуже. С вами, соседка, прощаюсь. Да будет утехою вашей Этот малютка, который теперь уже пышет здоровьем. К сердцу его прижимая в пеленках из пестрого ситца, Припоминайте с отрадой принесшего этот подарок Юношу, что и меня одевать и кормить согласился. Вы, — продолжала она, обращаясь к почтенному старцу,— Мне заменили отца, и признательна вам бесконечно». К ложу больной Доротея склонилась; у женщины доброй Слезы сверкнули в глазах и уста прошептали молитву.
