Гиббон Э. - Закат и падение Римской империи. Том 1

может быть, на его способностях или по меньшей мере на его душевной бодрости отразилось расслабляющее влияние преклонного возраста. Как бы то ни было, но он сам сознавал упадок своих сил и потому решился поделиться верховной властью с более молодым и более деятельным товарищем⁷³’; ввиду затруднительных обстоятельств того времени он должен бы был искать человека, способного быть не только монархом, но и полководцем, а знание людей, приобретенное им в качестве римского цензора, могло бы указать ему, кто по своим военным заслугам всех более достоин императорского звания. Но вместо того чтобы сделать благоразумный выбор, который упрочил бы его власть и сделал бы его память дорогой для потомства, Валериан, руководствуясь лишь чувством отцовской привязанности или тщеславием, немедленно разделил верховную власть со своим сыном Галлиеном, молодым человеком, до тех пор скрывавшим свои порочные наклонности во мраке частной жизни. Совместное управление отца и сына продолжалось около семи лет, а управление одного Галлиена - около восьми. Но весь этот период времени был непрерывным рядом беспорядков и общественных бедствий. Так как Римская империя в одно и то же время подвергалась со всех сторон яростным нападениям внешних врала и страдала от честолюбивых покушений внутренних узурпаторов, то мы, ради правильности и последовательности повествования, будем придерживаться в распределении исторических событий не порядка времени, а более натуральной группировки по сюжетам. Самыми опасными врагами Рима в царствования Ва-лериаиа и Галлиена былях 1. Франки. 2. Алеманны. 3. Готы и 4. Персы. Под эти общие наименования мы будем подводить и военные предприятия менее значительных племен, названия которых, по своей малоизвестности н трудности для произношения, только обременили бы память читателей и утомили бы их внимание.

I. Так как потешки франков составляют одну из самых великих и самых образованных наций Европы, то ученость и остроумие употребили все свои склн на то, чтобы доискаться происхождения их безграмотных предке». Вслед за рассказами, основанными на легковерии, появились целые системы, основанные на вымыслах фантазии. Не была оставлена без тщательного раэбора ни одна строка, которая могла бы помочь выяснению этого вопроса, и не была оставлена без тща-тельного обзора ни одна местность, на которой можно было надеяться найти хоть какие-нибудь слабые признаки происхождения франке». То Паннония⁷⁴', то Галлия, то Северная Германия⁷⁵* считались колыбелью этой знаменитой колонии воинов. В конце концов самые рассудительные критики отвергли все воображаемые переселения идеальных завоевателей и сошлись между собою на таком мнении, которое благодаря своей простоте кажется нам самым близким к исти-не^н>. Они полагают, что около 240 года⁷⁷' старинные обитатели Нижнего Рейна и Везера составили новую конфедерацию под именем франков. В теперешнем Вестфальском округе, в ландграфстае Гессенском и герцогствах Брауншвейгском и Люнебургсжом в древности жили хавки, которые из-за своих неприступных болот издевались над римским могуществом⁷*’, херуски, которые гордились славой Арминия, катты, сила которых заключалась в их непоколебимой и неустрашимой пехоте, и некоторые другие менее сильные и менее известные племена⁷". Любовь к свободе была господствующей страстью этих германцев; наслаждение ею было лучшим их сокровищем, а слово, выражавшее это наслаждение, было самое приятное для их слуха. Они приняли, сохранили и оправдали почетный эпитет франков, или вольных людей, который вмещал в себе, но не уничтожал особые названия различных государств, входивших в состав конфедерации*⁰’. Первые законы союза были утверждены молчаливым согласием и внушены общей пользой, а привычка и опыт мало-помалу придали им прочность. Франкскую лигу можно в некотором отношении сравнить с Гельветическим³⁶’ союзом, в котором кантон сохраняет самостоятельность своего полновластия н обсуждает вместе со своими сочленами общие интересы, не признавая над собою власти какого-либо верховного главы или какого-лнбо представительного собрания*¹’. Но принципа этих двух конфедераций совершенно различны. Двухсотлетний мир бил наградой Швейцарии за ее благоразумную и честную политику. А на характер франков наложили пятно их непостоянство, их склонность к хищничеству и их неуважение к самым торжественным трактатам.

Римляне давно уже познакомились на опыте с дерзкой храбростью народов Нижней Германии. Соединенные силы этих народов стали грозить Галлии еще более грозным нашествием, и Галлиен, наследник престола и сотоварищ императора, нашел необходимым свое личное присутствие на месте военных действий*²». В то время как этот государь вместе со своим малолетним сыном Сояонием тщеславно выказывал в Трире свое величие, его армии с успехом сражались под предводительством талантливого генерала Постума, который хотя впоследствии н изменил семейству Валериана, но всеща был предан интересам монархии. Льстивые выражения панегариков и надписей на медалях гласят о длинном ряДе побед. Трофеи и почетные титулы свидетельствуют (если только подобные свидетельства могут что-либо доказать) о славе Постума, который неоднократно называется победителем германцев и спасителем Галлии**’.

Но один только факт, и притом единственный, о котором мы имеем достоверные сведения, почти совершенно уничтожает эти памятники тщеславия и лести. Хотя Рейн и величали названием "стража провинций", он был недостаточной преградой для отважной предприимчивости, воодушевлявшей франков. Их быстрые опустошительные набеги распространялись от берегов этой реки до подножия Пиренеев; даже эти горы не могли остановить их. Испания, никогда не боявшаяся германских нашествий, была неспособна оказать им сопротивление. В течение двенадцати лет, то есть в продолжение почти всего царствования Галл иена, эта богатая страна была театром разорительных войн, в которых она имела дело с военными силами, далеко превосходившими ее собственные. Цветущая столица одной мирной провинции Таррагона была разграблена и почти совершенно разрушена⁸⁴', и даже во времена Орозия, который писал в V веке, бедные хижины, разбросанные между развалинами великолепных городов, еще напоминали о ярости варваров⁸⁵). Коща страна до того истощилась, что уже не представляла никакой приманки для грабителей, франки захватали несколько судов, стоявших в испанских портах⁸⁶*, и переправились на них в Мавританию. Эта отдаленная провинция была поражена при виде свирепых варваров, будто свалившихся на нее из заоблачного мира, так как жителям африканского побережья были одинаково новы и имена, и нравы, и внешний вид новых пришельцев⁸⁷*.

II. В той части Верхней Саксонии по ту сторону Эльбы, которая носит теперь название маркграфства Лузасского, существовала в древние времена священная роща, наводившая на всех благоговейный ужас, потому что служила средоточе-нием религиозных суеверий свевов. Входить туда дозволялось не иначе как со связанными руками и с раболепными коленопреклонениями в знак сознания, что верующий находится в непосредственном присутствии верховного божества⁸⁸*. Зонненвальд, или лес семнонов⁸⁹*, был обязан своею святостью столько же патриотизму, сколько и благочестию. По общему убеждению, нация впервые получила свое существование на этом священном месте. Многочисленные племена, гордившиеся тем, что они были одной крови со свева-ми, по временам присылали туда своих послов, а воспоминание об их общем происхождении поддерживалось варварскими обрядами и человеческими жертвоприношениями. Общее название свевов распространялось на всех жителей внутренних областей Германии - от берегов Одера до берегов Дуная. Они отличались от других германцев особенной манерой зачесывать назад свои длинные волосы и связывать их на маковке в толстый узел; они полагали, что благодаря этому украшению их ряды будут казаться неприятелю более высокими и более страшными⁹⁰*. Несмотря на то что германцы очень дорожили своей военной славой, они единогласно признавали превосходство свевов, а племена узипетов и тен-ктеров, выступившие с огромной армией навстречу диктатору Цезарю, объявили ему, что они не считают для себя уни-зителышм бегство перед таким народом, с которым не были бы в состоянии бороться сами бессмертные боги⁹Ч

В царствование императора Каракаллы громадная масса свевов, в своих поисках пищи, добычи или славы, появилась на берегах Майна и неподалеку от римских провинций⁹²*. Эта армия, состоявшая из собранных на скорую руку добровольцев, мало-помалу сплотилась в великую нацию, а так как она состояла из множества различных племен, то она приняла название алеманнов (All-men - всех людей), указывая этим и на разнообразие своих составных частей, и на общую им всем храбрость⁹³*. С этой последней римляне скоро познакомились, так как им пришлось отражать беспрестанные вторжения этого народа. Алеманны сражались преимущественно на конях; но их кавалерии