утрату своей чести и независимости. Лициний просил и принял прощение своих преступлений; он сложил свою императорскую мантию и сам пал к стопам своего государя и повелителя, а после того как Константин поднял его с оскорбительным для него соболезнованием, он был в тот же самый день допущен к императорскому столу и вскоре вслед за тем сослан в Фессалоники, которые были назначены местом его заключения"3’. Его ссылка скоро окончилась смертью, но нам неизвестно положительно, что послужило мотивом для его казни - бунт ли солдат или сенатский декрет. Согласно с принципами тирании, он был обвинен в составлении заговора и в изменнической переписке с варварами; но так как он никогда не мог быть в этом уличен ни его собственным поведением, ни какими-либо легальными доказательствами, то ввиду его слабости мы позволяем себе думать, что он был невинен"4’. Память Лициния была заклеймена позором, его статуи были низвергнуты, а в силу незрело обдуманного декрета, который был так вреден по своим последствиям, что почти немедленно был изменен, все его законы и все судебные постановления его царствования были отменены"5’. Этой победой Константина римский мир был снова соединен под властью одного императора через тридцать семь лет после того, как Диоклетиан разделил свою власть и провинции со своим соправителем Максимианом.
Мы с подробностью и точностью описали постепенное возвышение Константина, начиная с того времени, как он принял императорское звание в Йорке, и кончая отречением Лициния в Никомедии; мы сделали это не потому только, что эти события сами по себе и интересны и важны, но еще более потому, что они содействовали упадку империи тем, что истощали ее физические силы и сокровища и постоянно требовали увеличения как налогов, так и военных сил. Основание Константинополя и введение христианской религии были непосредственными и достопамятными последствиями этого переворота.
1) Монтескьё (Considerations sur la Grandeur et la Decadence des Romains, гл. 17), ссылаясь на авторитет Орозия и Евсевия, полагает, что в этом случае империя была в первый раз действительно разделена на две части. Однако трудно понять, в чем план Галерия отличался от плана Диоклетиана.
2) Hie non modo amabUls,sed etlam venerabflfs Gallis fult; praecique quod Diocletian! suspectam prudentlam, et Maximlanl sangulnariam violentlam imperio ejus evaserant. Евтроп. Brevlar., X, 1.
3) Divitils Provincialium (лучше provlnciarum) ac privatorum studens, fisci commoda non admodum affectans; ducensque melius publlcas opes a privatis haberl, quam Intra unum claustrum reservari (Id., Ibid.). Он довел этот принцип до того, что, когда ему случалось давать обед, он был вынужден брать взаймы чужую столовую посуду.
4) Лактанций, de Mort. Persecutor., гл. 18. Если бы подробности этого разговора и были более согласны с истиной и с приличиями, мы все-таки могли бы спросить, каким образом они дошли до сведения малоизвестного ритора. Но ведь не мало найдется историков, которые напоминают нам прекрасные слова, сказанные великим Конде кардиналу Рецу: "Ces coquins nous font parfer et agir, comme lls auralent fait eux - mimes i notre place". (Эта выходка против Лактанция неосновательна: Лактанций вовсе не был малоизвестным ритором, так как он преподавал риторику публично и с самым большим успехом сначала в Африке, а потом в Никомедии. Его репутация доставила ему уважение Константина, который пригласил его ко двору и поручил ему воспитание своего сына Криспа. Факты, которые он приводит в своих сочинениях, происходили в его время, и его нельзя обвинять в обмане и лицемерии. Satis me vixisse arbitrabor et officium hominis implesse si labor meus aiiquos homines, ab erroribus liberatos, ad iter coeleste direxerit (De opiflcio Dei, гл. 20). Благодаря своему красноречию Лактанций был прозван христианским Цицероном. См. "Ист. литерат". д-ра Кава, ч. 1, стр. 113. (Anon. gent!.). - Ги
зо) (Однако Лактанций достиг такой известности только в конце своей жизни. В то время, когда мог происходить сообщаемый им разговор, он был действительно так малоизвестен, как это утверждает Гиббон, и, по всему вероятию, не имел возможности знать придворные тайны. А впоследствии, когда его положение изменилось к лучшему, он все-таки едва ли мог узнать о том, что происходило за двадцать лет перед тем в секретной беседе между двумя императорами. Эти соображения в совокупности с самим содержанием анекдота заставляют сомневаться в его достоверности. И некоторые германские филологи, в том числе и декан Мильман, считают это место у Лактанция подложным. - Издат. )
5) Sublatus nuper a pecoribus et sllvls (говорит Лактанций в de Mort. Persec., гл. 19) statim Scutarius, continuo Protector, mox Tribunus,
postridie Caesar, accepit Orientem. Аврелий Виктор слишком щедр, отдавая ему весь удел Диоклетиана.
6) Его усердие и преданность признает даже Лактанций (de Mort. Pers., гл. 18).
7) Впрочем, сведения об этих проектах основываются лишь на весь* ма сомнительном авторитете Лактанция (de Mort. Pers., гл. 20).
8) Это предание, незнакомое современникам Константина, было вы* думано невежественными монахами, украшено Готфридом Монмутом и писателями двенадцатого столетия, поддерживалось нашими антиквариями прошедшего столетия и сообщается как нечто серьезное в тяжеловесной истории Англии, компилированной г-ном Картом (ч. 1, стр. 147). Впрочем, он переносит королевство воображаемого отца Елены Койла из Эссекса к стене Антонина.
9) Евтропий (X, 2) выражает в немногих словах действительную правду и объясняет, что послужило поводом к заблуждению, "ех obscuriorl matiimonio ejus filius". Зосим (кн. 2, стр. 78) с жаром взялся за самое неблагоприятное мнение; его примеру последовал (Эрозий (VII, 95); и странно, что неутомимый, но пристрастный Тильемон оставил без внимания авторитет этого последнего писателя. Диоклетиан, настаивая на разводе Елены, тем самым признал законность ее брака.
10) Касательно места рождения Константина существуют три мнения. 1) Наши английские антикварии привыкли с восторгом останавливаться на следующих словах его панегириста: "Britannias illic oriendo nobiles fecisti". Но это выражение можно отнести столько же к возведению Константина на престол, сколько к его рождению.
2) Некоторые из новейших греческих писателей приписывали честь рождения Константина лежавшему в Никомедийском заливе городу Дрепану (Целларий, ч. 2, стр. 174); Константин почтил этот город названием Еленополя, а Юстиниан украсил его несколькими великолепными зданиями (Прокоп, de Aediflcils, V, 2). Действительно, весьма правдоподобно, что отец Елены содержал в Дрепане гостиницу и что Констанций останавливался в ней на возвратном пути из своего посольства в Персию в царствование Аврелиана. Но в бродячей жизни воина было бы напрасно искать какой-либо связи между местом его вступления в брак и местом рождения его детей. 3) Притязания Нэсса поддерживаются анонимным писателем, сочинение которого было помещено в конце "Истории" Аммиана, стр. 710, и который вообще пользовался хорошими материалами, и подкрепляются Юлием Фирмицием (de Astrologla, кн. 1, гл. 4), славившимся в царствование самого Константина. Против неподдельности текста Фирмиция и против его истолкования делались некоторые возражения; но самый текст подтверждается лучшими манускриптами, а истолкование его искусно защищал Липсий - De Magnitudlne Romana, кн. 4, гл. 11 и Приложение. (Константин родился 27 февраля, но год его рождения неизвестен в точности. Некоторые писатели полагают, что, когда он умер, ему было шестьдесят три или шестьдесят шесть лет. Клинтон, а. 337. - Издат. )
11) Uteris minus instructus. Анон., ad Ammian., стр. 710.
12) Или по приказанию Галерия, или увлекаясь храбростью, он два раза подвергал свою жизнь опасности в борьбе с одним сарматом (Аноним., стр. 710) и в борьбе с громадным львом. См. Праксагора Apud Phocium, стр. 63. Афинский философ Праксагор сочинил жизнеописание Константина в двух книгах, которые не дошли до нас. Он был современник этого государя.
13) Зосим, кн. 2, стр. 78, 79. Лактанций, de Mort. Pers., гл. 23. Первый из них рассказывает нелепую историю о том, как Константин велел подрезать подколенные жилы у всех почтовых лошадей, на которых он совершил свое путешествие. Но такая жестокость не помешала бы преследованию, а между тем она могла бы возбудить подозрения и воспрепятствовать его дальнейшему следованию. (Эту историю рассказывает не один Зосим, а вместе с ним и многие другие писатели. Она подтверждается Виктором Младшим: "Ad frustrandos Insequentes, publica jumenta quaqua iter ageret, Interficiens" (ч. 1, стр. 633). Аврелий Виктор говорит то же самое. De Caesaribus, ч. 1, стр. 623. - Гизо .)
14) Анон., стр. 710. Panegyr. Veter., VII, 4. Но Зосим, кн. 2, стр. 79; Евсевий, de Vit. Constant., кн. 1, гл. 21, и Лактанций, de Mort. Pers., гл. 24, утверждают, с меньшим основанием, что он застал своего отца
