Извозчик тронул неказистую лошаденку.
— На Николаевскую, — сказал Менжинский, зябко кутаясь в плед.
«На свободу, — вспоминала Вера Рудольфовна, — Менжинский вышел без кровинки в лице, худой, слабый. Над ним был установлен полицейский надзор…»
Вместе с женой и детьми Менжинский поселился в Лесном, на станции Удельная Финляндской железной дороги.
Военная партийная организация оказалась живучей. Несмотря на арест активных членов комитета и редакции «Казармы», массовые аресты среди солдат, оставшиеся на воле руководители с помощью Петербургского комитета к августу 1906 года вновь наладили работу организации.
16 ноября 1906 года, в день, когда Менжинский вышел из тюрьмы, в Таммерфорсе (Финляндия) открылась первая конференция военных и боевых организаций партии. На конференции присутствовал представитель большевистского центра И. А. Саммер. Он привез письмо Ленина к конференции, в котором Владимир Ильич предупреждал работников военных организаций «от увлечения боевыми крайностями».
Конференция, руководствуясь ленинскими указаниями, высказалась за полное подчинение всей военно-боевой работы политическому руководству общепартийных организаций, по предложению Ярославского учредила «Временное бюро военных и боевых организаций».
Менжинский, теперь известный охранке, находившийся под следствием и особым надзором полиции, не мог принять активного участия в работе военной организации. Но, поправившись и набравшись сил после голодовки, он вновь включается в активную партийную жизнь. Партия поручает ему работу в Боевой технической группе при Центральном Комитете РСДРП и заведование техникой.
Организация явок и конспиративных квартир, транспортировка партийной литературы, борьба с провокаторами и шпиками охранки — вот что означало в те годы заведование партийной техникой.
Прежде всего Менжинский постарался скрыться от надзора полиции. Он нелегально перешел русско-финскую границу и поселился в Финляндии, сначала в Выборге, а затем в Териоках. Здесь он познакомился и подружился на долгие годы с известным историком-большевиком Михаилом Николаевичем Покровским, Алексеем Максимовичем Горьким и Марией Федоровной Андреевой, которые жили тогда на станции Куоккала. Марии Федоровне, как и Менжинскому, грозил судебный процесс за издание газеты «Новая жизнь».
Поблизости от станции Куоккала, на даче «Ваза» жили Ленин и Крупская. Сюда к Ленину по партийным делам приезжали сестры Менжинские. Здесь же, на даче «Ваза», по партийным делам встречался с Владимиром Ильичем и Вячеслав Рудольфович Менжинский.
Выполняя поручения Ленина, Менжинский выезщает в Петербург, бывает на явках в польской столовой на Забалканском проспекте, в столовой Технологического института, в издательстве «Вперед».
Во время одного из совещаний партийных работников в помещении партийного издательства «Вперед», на котором присутствовали Крупская, Менжинские и целый ряд товарищей из Петербургского комитета и районов, в издательство нагрянула полиция. Было это около полудня. В заднюю комнату, в которой происходило совещание, вбежала взволнованная продавщица книжного магазина.
— Полиция, с обыском! — крикнула она.
Конспиративные привычки никогда не покидали Менжинского. И в этой обстановке он проявил себя спокойным, выдержанным конспиратором.
— Всем быстро в магазин! — сказал он.
Участники совещания немедленно вышли в зал и стали к книжным прилавкам, как покупатели.
Полицейский пристав, вошедший вслед за жандармами в магазин, распорядился, чтобы все посторонние покинули помещение. Крупская, Менжинские и другие партийные работники тотчас же поторопились уйти. Когда Крупская и Менжинские вышли из магазина, то увидеяга, что по всей Караванной, от ворот дома, занимаемого издательством, до самого Невского по обеим сторонам улицы в нескольких шагах друг от друга стоят шпики и внимательно всматриваются в каждого прохожего. Филеры только проводили взглядами компанию молодых женщин, непринужденно разговаривавших по-французски с элегантно одетым мужчиной. Если бы они знали, кто это были!
Когда вышли на Невский и шпики остались позади, Вера Рудольфовна сказала по-русски:
— Чуть не влетели.
— Чуть не считается, — отозвался Менжинский. — Не завидую Бончу. Боюсь, что на сей раз он не выкрутится.
Нелегко было тогда, в период временного спада революции, вести партийную работу. Провал следовал за провалом. Провокаторы и агенты охранки, пробравшиеся в партийные организации, выдавали партийные явки, адреса партийных работников.
Летом 1907 года провалилась законспирированная партийная явка в польской столовой на Забалканском проспекте. Были арестованы многие партийные работники. Вслед за этим жандармы захватили склад с партийной литературой.
Встревоженная провалами и особенно захватом склада литературы, Людмила Рудольфовна Менжинская примчалась в Териоки. Она по-прежнему работала в боевой технической группе и занималась организацией транспортировки «Пролетария» из Выборга в Петербург и другие центры рабочего движения в России. К этому делу она привлекла молодых работниц и курсисток, которые «перевозили литературу специальным образом — зашитую в белье». При встрече с братом Людмила высказала опасение, что арестованный заведующий складом — человек слабохарактерный, может выдать партийный пароль и известные ему большевистские явки.
— Да и у вас здесь, в Териоках, конспирация хромает, — говорила с возмущением Людмила Рудольфовна. — Прихожу на прежнюю дачу, а там наших никого нет. Перебрались в другое место. Где искать? Встречаю на улице молодого человека. Он спрашивает: «Нас разыскиваете?» — и, не спросив пароля, рассказал, что экспедиция перебралась на новую дачу, и показал, как найти. Нашла. Поднимаюсь по лестнице, навстречу наш экспедитор: «Вы какими судьбами к нам попали, ведь еще никто не знает, что мы сюда перебрались?» — «А мне, — говорю, — показал молодой человек, назвавшийся Михаилом Сергеевичем».
— Это Вайнштейн, и совсем не молодой, — перебил сестру Вячеслав Рудольфович. — Удивительно беспечный человек. Подструнить надо вашу экспедицию.
— Вот какая у нас конспирация. Знал бы Владимир Ильич!
— О петербургских провалах в ЦК уже известно. Принимаются некоторые меры.
Рассказав и другие новости, Людмила Рудольфовна ушла по своим делам…
На следующий день Менжинский по поручению товарищей был уже в Питере. Надо было что-то делать, чтобы сохранить некоторые явки, предупредить кое-кого.
На явке ЦК, в «барской» квартире он встретился с одним из активных работников петербургской организации, членом ПК, который год назад был Константином, а теперь превратился в Петра. Разговор шел откровенный. Говорили о провалах, о том, как уберечь оставшихся активных работников.
Без стука открылась высокая белая дверь, вошла со вкусом одетая дама и, извинившись, что помешала, тихо сказала:
— К вам товарищ.
В просторную, уставленную дорогой мебелью гостиную в боковую дверь вошел экспедитор «Пролетария», «Муравей». Эту свою партийную кличку старый питерский рабочий, успевший по милости охранного отделения побывать и за Уралом, и на Кавказе, и в Одессе, получил за умение транспортировать литературу. Нелегальщину он обычно носил в бельевой корзине.
Вероятно, ему не часто приходилось бывать в таких роскошных квартирах. Войдя в гостиную, он заметно растерялся. И, даже не поздоровавшись, сразу заговорил:
— А я к вам, товарищ Техник, по поручению вашей сестры.
— Пожалуйста, садитесь, рассказывайте, — пригласил Менжинский, увидев замешательство на лице вошедшего. — Говорите, не стесняйтесь, это наш товарищ.
— В общем я стал отказываться ехать в Москву. А сестра ваша настаивает. Я твержу, что не могу
