владивостокский экспресс, доехала до Вятки, здесь пересела на котласский поезд и приехала в Котлас. Этапная команда ссыльных, в которой находился и Дубровинский, к этому времени тоже достигла Котласа. Через местных большевиков Менжинская связалась с Дубровинским, передала ему железнодорожный билет, деньги и паспорт и выехала в Петербург. Дубровинский, совершенно больной, с большим трудом добрался до русско-германской границы, благополучно пересек ее и через Германию приехал в Париж. Здесь благодаря заботе и вниманию Ленина и Крупской он быстро поправился и включился в партийную работу.
Встреча Менжинского с Дубровинским произошла во время острой борьбы ленинцев с отзовистами. Дубровинский горячо защищал ленинскую тактическую линию. Менжинский вяло и неохотно ему возражал, говорил, что думская фракция не ведет классово-пролетарской линии, что члены фракции своими выступлениями только дискредитируют партию, что фракция с думской трибуны должна выступить так, чтобы ее вышибли из думы.
В июне 1909 года состоялось расширенное заседание редакции газеты «Пролетарий». Основными вопросами совещания были вопросы борьбы с отзовистами, за дальнейшее сплочение большевиков на платформе марксизма-ленинизма.
Совещание решительно осудило отзовизм-ультиматизм как антипартийное течение, подчеркнув, что большевики должны вести самую решительную борьбу с этими уклонениями от пути революционного марксизма.
Участники совещания подтвердили правильность ленинской линии на сближение с меньшевиками- партийцами и осудили позицию лидеров отзовизма, которые вели агитацию за созыв чисто большевистского съезда. Совещание предостерегало, что агитация за чисто большевистский съезд объективно ведет к расколу партии. Наконец по решению совещания А. Богданов (Максимов) был фактически исключен из рядов большевистской организации.
Решения расширенной редакции газеты «Пролетарий» произвели на Менжинского огромное впечатление и оказали решающее влияние на его политическую позицию в дальнейшем. Под влиянием этих решений он изжил отзовистские взгляды и хотя не сразу, но снова встал на ленинские позиции, встал после известных колебаний, которые проявлялись в том, что некоторое время он примыкал к группе «Вперед», правда не разделяя полностью ее взглядов, ее политической платформы. Больше того, к практическим действиям этой группы он относился весьма иронически. Фамилии Менжинского мы не видим в числе «шестнадцати идейных единомышленников», от имени которых в декабре 1909 года Максимов (А. Богданов) и Марат (В. Л. Шанцер) направили в ЦК РСДРП уведомление об образовании группы «Вперед». Нет подписи Менжинского и под платформой группы «Вперед», которая была опубликована одновременно с заявлением Богданова и Шанцера. В отличие от других впередовцев Менжинский не выступал в печати с нападками и памфлетами на Ленина и ленинцев.
После закрытия «Пролетария» (решение об этом было принято январским Пленумом ЦК, несмотря на протест Ленина) весной 1910 года Менжинский уехал в Соединенные Штаты Америки, где пробыл полгода. В США Менжинский посетил Нью-Йорк, Филадельфию, Чикаго. Здесь он познакомился с историей рабочего движения, с работой профсоюзов, притом настолько глубоко, что по возвращении в Европу прочел лекцию на тему «Парламентаризм и рабочее движение в США и Европе».
Из США Менжинский вернулся в Европу в перцод оживленной деятельности антипартийной группы «Вперед» и бескомпромиссной борьбы с ней Ленина. Группа «Вперед», объявившая себя литературной организацией, фактически являлась фракционным центром отзовистов, ультиматистов и богостроителей. Выдавая себя за хранительницу большевистских традиций, группа решительно расходилась с Лениным по важнейшим вопросам теории и тактики большевизма.
Искажая смысл и содержание ленинской тактики «воспитания, организации и сплочения сознательных масс пролетариата», сочетания нелегальной и легальной работы, использования думской трибуны, впередовцы заявляли, что против этой тактики они высказываются «самым решительным образом».
В организационных вопросах группа «Вперед» стояла за беспринципное объединение различных фракций.
Впередовскую оппозицию Ленин подверг весьма «жестокой бомбардировке», как выразился впоследствии Луначарский. Критикуя впередовцев, отмечая фальшь их лозунга «свободы революционной и философской мысли», характеризуя эту группу как насквозь оппортунистическую, Ленин тогда писал, что во всех странах подобный лозунг изнутри социалистических партий выдвигался только оппортунистами и не означал на деле ничего иного, кроме «свободы» развращения рабочего класса буржуазной идеологией.
На ленинскую критику впередовские лидеры Богданов, Алексинский, Луначарский ответили собиранием фракционных сил, устройством фракционной пропагандистской школы в итальянском городе Болонье.
Созданный впередовцами «Комитет школы», в который вошли Богданов, Луначарский, Лядов и Савельев, начал вербовать слушателей, приглашать лекторов. Официальное открытие школы состоялось 21 ноября (по новому стилю) 1910 года в присутствии членов «Комитета школы» и 17 слушателей. Учрежденный на открытии школы «Совет школы» разослал приглашение принять участие в чтении лекций Ленину, Плеханову, Розе Люксембург, Мартову, Троцкому, Дану, Горькому, Менжинскому.
Ленин ответил следующим письмом:
«Уважаемые товарищи!
На ваше предложение взять на себя чтение лекций в Болонье я не могу согласиться по причинам, во-первых, принципиальным, а, во-вторых, по невозможности для меня ехать в Болонью.
И направление, и приемы деятельности той группы, которая устроила школу на Капри и в Болонье, я считаю вредными для партии и несоциал-демократическими…
Понятно, поэтому, что никакого участия в предприятиях этой антипартийной и разрывающей с социал-демократизмом группы я принимать не могу»[6].
Алексей Максимович Горький, получив приглашение, написанное рабочим Ф. И. Калининым (партийная кличка «Аркадий»), прочитать лекции по истории русской литературы, от чтения лекций также отказался. Горький ответил слушателям, что читать лекции ему мешает сильный кашель и головные боли мучают и что «товарищ Луначарский может рассказать вам об этом блестяще и шире, чем мог бы я».
Отказались от чтения лекций Каутский и Роза Люксембург. Каутский сослался на занятость. Роза Люксембург из соображений принципиальных. В статье «Революционное похмелье», опубликованной в «Пролетарии», Роза Люксембург резко критиковала впередовцев за их «революционный авантюризм».
Троцкий, стремясь объединить в антипартийный блок все антиленинские фракции, получив приглашение, немедленно помчался в Болонью.
Ленин, резко критикуя Троцкого за его раскольническую деятельность и фарисейство, в статье «О краске стыда у Иудушки Троцкого» писал: «Вопреки прямому решению назначенной пленумом Школьной комиссии, которая постановила, что ни один партийный лектор не должен ехать во фракционную школу впередовцев, Иудушка Троцкий туда поехал и обсуждал план конференции с впередовцами. План этот опубликован теперь группой «Вперед» в листке…
Такова краска стыда у Иудушки Троцкого»[7].
Вопреки решению школьной комиссии, назначенной январским Пленумом ЦК, поехал в декабре 1910 года в Болонью и преподавал во фракционной впередовской школе я Менжинский. Факт, конечно, есть факт. Но, говоря об этом факте, нельзя забывать, что произошел этот факт уже в период, когда Менжинский, так же как и Покровский, идейно и организационно порвал с впередовской группой и вошел в большевистскую организацию.
Выход Менжинского и Покровского из группы «Вперед» ускорили несколько обстоятельств. Во- первых, ленинская критика впередовства как фракционного, ле-восектантского течения в нашей партии; во-вторых, опубликование письма А. Богданова «Ко всем товарищам», в котором Богданов фактически клеветал на Ленина и ленинцев, и особенно его статьи «Социализм в настоящем», напечатанной во втором номере сборника «Вперед».
Против опубликования этой статьи Покровский, как член редакции, протестовал еще в ноябре 1910 года. И Покровский и Менжинский квалифицировали эту статью как ревизионистскую. Несмотря на протест
