наивности.
- Это случилось, наверное, недельки за две до того, как вы меня нашли. - Гриня застенчиво улыбнулся Игорю. - Точно я числа или дня не помню. Давно как-то отвык запоминать. Лето - осень, вечер - утро, тепло - холодно… А что ещё нужно? Вот я тогда только добрался до вашего города, ночевал на вокзале. На вокзалах нашему брату хорошо. Народ привык, внимание не обращает. Милиция погоняет немного для острастки, и оставит в покое. Кругом прилавки, буфеты, столики. А это значит - объедки. Не помрёшь с голоду. В зале ожидания ляжешь на скамью - кто знает, бомж ты или пассажир, ожидающий поезда…
Городской вокзал был настоящим муравейником: здесь скрещивались железные дороги, расходящиеся на все четыре стороны света. Само здание и огромная территория подсобных хозяйств вокруг кишели людьми. Гриня только приехал и ещё не выходил в город, осваивался на вокзале. В то утро он проснулся поздно: ему никто не мешал в тихом тупике у почтовых вагонов. Нужно было перекусить, и он побрёл в вокзальный зал. Потолкался на первом этаже - безрезультатно, и решил подняться на второй. Стал на эскалатор и пополз вверх, мечтая, что там, в круглосуточном кафе, чем- нибудь разживётся. Вдруг кто-то толкнул его в спину:
- Эй, мужик, не зевай, бери чемодан!
Гриня машинально глянул вниз: у самых его ног стоял красивый чёрный дипломат. Он только и успел подхватить его и сойти, чуть не споткнувшись, с последней ступеньки. Растерянно стал оглядываться: где же хозяин «дипломата»? Но люди шли мимо, никто свои права не предъявлял. Некоторые поглядывали удивлённо. До Грини дошло: картинка и вправду странная. Стоит явный бомж - зачуханный, обтрёпанный, а в руках - вещь совсем иного вида. Ему стало не по себе, даже страшно. Но и любопытно тоже. Ничего не придумав лучше, он юркнул в сторону камер хранения. У единственной работающей секции стояла очередь. Гриня прошёл дальше, в конец ряда, завернул за угол. Там был тихий тупичок. Вот здесь, неловко подёргав замки, он и раскрыл «дипломат». Там лежали деньги. Пачки. Доллары. Этих купюр у Грини своих никогда не было, но видеть-то он их видел: кругом, в городах, обменные пункты, на рынках, в переходах метро перекупщики просто так, в руках держат. Узнал сразу, но с перепугу не разглядел, какие цифры на зелёных бумажках изображены. Да и не успел: за поворотом раздались топот, выкрики, и прямо на него выбежали трое мужчин.
- Вот он! - крикнул один, приземистый, красномордый, и ткнул в Гриню ладонью. - И кейс мой, целёхонький!
Двое других, молодых, бугаеподобных, тут же схватили Гриню. Он повис между ними, как котёнок, но, то ли по привычке, то ли красуясь, они ловко заломили ему руки. Красномордый прижал к животу кейс, как любимого ребёнка. Но вдруг забеспокоился, стал его открывать, перебирать пачки денег. И вдруг закричал жалобно и зло:
- Тут же не всё! Ребята, тут не всё! Ах ты, сука долбаная, успел спрятать! Где, где ты их дел?
Гриня, хотя и был, как в бреду, оглушённый болью и стремительностью событий, всё же подумал: «Что ж он так кричит, будто притворяется… Как в кино…»
Один из охранников сказал:
- Надо доставить к хозяину, он разберётся.
- Он где-то здесь спрятал, попытайте ворюгу!
- К хозяину, - повторил парень, и уже не обращая внимание на причитающего красномордого с кейсом, Гриню потащили прочь.
Люди из очереди и дальше, в залах, смотрели вслед, но ничего не говорили, не предпринимали. Гриня всё ещё не мог вымолвить ни слова, когда, выволочив на улицу, его поставили перед легковой машиной. С переднего сидения, приоткрыв дверцу, на него коротко глянул серьёзный мужчина, потом перевёл взгляд на притрусившего следом красномордого.
- Вот он, ворюга! - немедленно закричал тот. - Смотрите, босс, у него мой кейс! Выхватил и побежал. У-у! - Замахнулся на Гриню. И опять к машине. - Пока мы его отыскали, он успел припрятать баксы. Здесь не все, босс… Его надо пытать!
Босс бросил сквозь зубы:
- В машину. Все.
Гриня моргнуть не успел, как оказался на заднем сидении между двумя охранниками. Туда же, к ним, втиснулся и красномордый.
Ехали они буквально считанные минуты, Гриня даже не успел прийти в себя. Всё, что с ним случилось, произошло так стремительно! Он и слова не успел вымолвить. А его уже вытаскивали из машины, вталкивали в двери, тащили по ступенькам вниз. Он очутился в большой подвальной комнате, заставленной ящиками. Склад какой-то. Его заставили рассказать, как к нему попал кейс. Он уже понял, что влип в очень серьёзное дело. Заикался, плакал, рассказывая, а красномордый всё кричал, прерывая: «Брешет, собака! Брешет, сука, падаль!» Пока босс не бросил: «Заткнись!» - и охранник тут же двинул его под ребро. А потом босс и вовсе повернулся к красномордому, хрипящему и давящемуся кашлем от боли.
- Сука и падаль - это ты, - сказал спокойно. - Переполовинил баксы и думал сойдёт, если разыграешь хорошую комедию? За дурака меня держишь? Ну ка, ребята, поспрашивайте его, где деньги сховал…
Тут охранники стали красномордого жестоко избивать, а босс стоял перед ним, смотрел и задавал вопросы. Но Гриня уже не вслушивался. О нём забыли, и он потихоньку, по стеночке отползал в сторону ящиков, юркнул в щель между ними и замер, не дыша. Ох, как хотелось ему рвануться к выходу и бежать, бежать… Но он понимал, что скорее всего даже выйти не успеет - заметят. А уж на улице точно нагонят. А так, авось не догадаются, что он здесь, между ящиками. Хотя, надежда слабая.
Смертельный страх всё же не помешал ему глянуть в щель, когда босс бросил:
- Кончайте!
На шее у красномордого охранники закручивали проволоку. Гриня закрыл глаза и почти тут же услышал:
- А где же бомж?
Ругань и проклятия заставили его замереть, почти что умереть. Вся команда бросилась к выходу, причём последнее, что он услышал, было:
- Догнать! Он же всех нас видел!
Стало темно, лязгнула дверь, заурчала, рванувшись прочь, машина. Несколько минут Гриня приходил в себя, потом бросился к двери. Споткнулся о мёртвое тело, охнул, но всё же больше он боялся того, что дверь окажется запертой. Ведь бандиты могут сообразить, что зря сгоряча не осмотрели ящики. Вернутся и убьют его… Дверь была открыта…
Всю ночь Игорь просидел, записывая рассказ своего собеседника. Сна не было ни в одном глазу. Радостно и возбуждённо он думал: «Какой типаж! Какие факты!»
Да, о своём детстве и вообще историю жизни Гриня рассказывал немного схематично, общо. Но это и понятно. Во-первых, давно было дело. И потом - тяжко ему всё это вспоминать. Ничего, Игорь его ещё разговорит, выведает разные подробности, детали. Зато последнее происшествие Гриня помнил отлично и говорил увлечённо, подробно. И согласился провести утром Игоря туда, к тому двору.
Прилёг Игорь, когда уже светало. Два часа поспал, скорее даже подремал. Но, как ни странно, не о предстоящем криминальном приключении думал в этой полудрёме. О девочке Даше, которая сидела сегодня рядом с ним в шикарной заморской машине, смотрела таким знакомым и незнакомым взглядом, прижимала к своей щеке его ладонь. Ладонь к щеке… Когда они расставались у входа в редакцию, она сказала:
- Сегодня я вояжирую по родным и близким. А завтра зайду к тебе. Да, Игорь? Вечером? Ты когда будешь дома?
Обняла его тонкими руками за шею, как в детстве, коснулась губами щеки - ближе к уголку его губ…
А перед самым пробуждением, из глубин подсознания, выплыло вдруг одно странное видение. Странное, потому что и в самом деле было оно труднообъяснимое, но очень яркое, живое. Странное, потому что и вправду с ним, Игорем, это произошло. И ещё странно, что никогда после он о нём не вспоминал, словно бы сразу напрочь забыл. И вот только теперь…
А явилось к нему странное видение года два назад, в тёплый августовский вечер, на балконе пятого этажа, где он стоял и курил. Сзади, в комнате, играла музыка, танцевали, смеялись. Справляли день рождение его коллеги. Он вышел сюда слегка охладиться, стоял один, чуть наклонясь вперёд, опираясь грудью на перила. И вот, после очередной затяжки, перед ним, прямо в воздухе появилось голубоватое пульсирующее овальное пятно… Нет, не пятно, а как бы окно… Или экран… Он не успел удивиться или испугаться, как пятно перестало пульсировать, и в нём, словно и впрямь на экране, проступило лицо девушки. Боже, что это было за лицо! Опухшее, заплывшее красно-синими пятнами, с бескровными губами, свисающими свалявшимися волосами. И всё же Игорь понял, что видит девушку, очень молодую. Видение становилось то чётче, то расплывалось, а временами на заднем плане виднелась растительность - буйная, нездешняя. Девушка шевелила губами. В первые мгновения он ничего не слышал: то ли звук в самом деле не доносился, то ли он был ошеломлён неожиданностью. Но в какой-то миг вдруг понял, что произносится его имя. «Игорь! Игорь! - надрывным полушёпотом-полухрипом просила девушка. - Позови меня! Игорь, позови!…»
«Я, наверное, много выпил!» - это всё, на что хватило его фантазии. Игорь потряс головой, но видение не исчезло. «Позови меня! - девушка глядела ему прямо в глаза. - Назови по имени! Игорь!…»
Молодого человека пробила дрожь. Голос у девушки-видения был умоляющий и как-будто слабел. Не отдавая отчёта, Игорь подумал, как о реальном: «Кто она? Я должен её знать… Но я не знаю!»
Голубое пятно вновь начало пульсировать. Лицо стало расплываться, и девушка, видимо теряя силы и надежду, закричала: «Игорь, спаси меня, назови по имени!…»
И за долю секунды до того, как видение исчезло, Игорь, сам не понимаю отчего, хрипло выкрикнул:
- Даша!
И тут же хлопнула балконная дверь, рядом с ним оказалась вёрткая моложавая секратарша
