привлекали «упыря», ему нужен был лес, посадка или овраг. А тут ещё особый случай - его знают в лицо и, в случае чего, сразу же станет ясно «кто есть кто». Но, на всякий случай, Викентий заглянул в ванную и туалет и, через окно, на балкон.
Лунёв ходил за ним следом и бормотал:
- Нет, не может быть! Они ведь ночевали сегодня одни, вдвоём.
- Вас дома не было?
- Нет…
- Вот так вы доверяли незнакомому человеку? - Кандауров покачал головой. - Опрометчиво.
- Он… казался таким безобидным… Вы не ошибаетесь?
- Отнюдь! - Голос Кандаурова стал жёсток. - И хватит терять время. Где дача?
- Олега Баркова?
- Так зовут Серёжиного друга? Барков… Не банкир?
- Да, Олег его сын. А дача на городском море, в Курортном.
- Ясно. Место известное. Едем, быстрее.
В машину он сел на переднее сидение, рядом с шофёром. Сзади, к Лоскутову, вместе с Лунёвым проскользнула и его девушка - он назвал её Дашей. Викентий хотел остановить её, но почему-то этого не сделал: очень уверенный вид и напряжённый взгляд девчонки, а также её рука, неотрывно держащая руку Игоря, остановили его. Захлопывая дверцу, он лишь спросил у шофёра:
- За сколько мы доедем до Курортного?
- Минут за сорок, если постараться, - ответил сержант.
- Так долго? - удивился Викентий. - Это же совсем недалеко.
- Знаете, товарищ майор, ещё в фильме «Место встречи изменить нельзя!» шофёр Жеглову говорил: «Мотор менять надо». Вот так и у нас.
Девушка Даша достала из своей полотняной сумочки маленькую элегантную трубку радиотелефона - Викентий таких ещё не видел. Набрала, нажимая кнопки, номер, спросила:
- Шурик? Ты в машине? Можешь подъехать? Минутку… - и Кандаурову. - Как мы поедем?
- Через центр по западной окружной дороге.
Она опять сказала в трубку:
- Шурик, давай сразу в центр, к оперному театру. Жди меня.
И объяснила майору:
- Мы сейчас пересядем в скоростную, почти спортивную машину. Доедем минут за пятнадцать.
Викентий промолчал, решил посмотреть, что за машина. Он почти физически ощущал, как тянется время. Не мог объяснить свою лихорадочную тревогу: ведь, может быть, ещё ничего и не произойдёт. Мальчик может быть на даче с другом, а «упырь» - совсем в другом месте. Но интуитивно, подсознанием понимал: несколько дней убийца провёл рядом с мальчиком - доверчивым, воспринимающим его, как друга… Нет, не могло это просто так окончиться. Вот, сегодня ночевали сами вдвоём в квартире.
- Игорь Романович, а точно Серёжа ночевал сегодня дома?
- Да, я поздно вечером звонил. Он сказал, что уже собирается ложиться, и он, и Гриня.
- Гриня? А-а, да. Забурина Григорием зовут.
Они подъезжали к оперному театру. Даша воскликнула:
- Вон Шурик, на «Корветте»!
Такую машину нельзя было не заметить. Иномарок нынче много чиркало по городским магистралям - самых разных. Но эту модель Викентий видел впервые. Словно готовая к полёту пуля - плоская, длинная, блестящая. И выхлопные трубы - как сопла у ракеты. Даже не понять: красавец или урод - на грани! Сидящий в машине парень не оторвался от руля, не вышел, только распахнул дверцу. У него была крепкая круглая голова, стриженые ёжиком жёсткие волосы, широкие плечи. Кивнул Даше, на остальных глянул спокойно, бесстрастно. Девушка не стала ему ничего объяснять, попросила Кандаурова:
- Садитесь вперёд, покажете дорогу.
Сама же уверенно открыла заднюю дверцу, потянула за собой Игоря. Лоскутов замешкался, спросил майора:
- Садимся?
- Да. - Кандауров кивнул и добавил тихо, только для него. - Сейчас главное не упустить время. Я чувствую…
Прежде чем захлопнуть дверцу, сказал своему шофёру:
- Николай, давай за нами. В Курортном ищи дачу Баркова.
… Когда, через считанные минуты, «Корветт» плавно, не снижая скорости, выруливал на окружную дорогу, Кандауров понял, как правильно сделал, пересев на эту чудесную машину. В зеркальце он видел, что творится с Игорем Лунёвым. Выйдя из шоковой заторможенности, тот горел лихорадочным огнём: он проступал алыми пятнами на щеках, сухим блеском в глазах, дрожью вцепившихся в обшивку сидения пальцев. Девушка Даша всё так же держала Лунёва за руку, молчала. Её взгляд был необычно глубоким и сосредоточенным.
СЕРЁЖА
Теперь уже Серёжа чувствовал себя на «Харлее» великолепно. На крутых виражах он радостно смеялся и кричал:
- Оп ля! Команда чемпионов обходит соперников! Жёлтая майка им обеспечена!
Олег слегка поворачивал голову, и Серёжа видел, что он тоже смеётся. Вчера, в субботу, мальчик сам убедился, что он и Олег вместе отличная команда, и что будет у них настоящая дружба. Как яхта слушалась их! Как послушно ложилась то одним, то другим бортом на воду, плавно разворачивалась, стрелою мчалась вперёд, когда один из них натягивал канат, а другой ловко перебрасывал брус с левого галса на правый! Сам Олег признался, что никогда у него не было такого отличного помощника, такого юнги! Ни среди знакомых, ни среди родственников, бывавших здесь. А ведь там попадались и опытные яхтсмены. И всё равно, хотя Серёжа оказался впервые на борту яхты.
Два года Серёжа прожил в Питере. Видел и корабли, и яхты - всегда к ним тянуло. Даже думал в нахимовское училище поступать. И только сейчас, под хлопанье паруса, легко уклоняясь от тяжёлого бруса, обсыпанный брызгами, мгновенно высыхающими на сухом ветру с берега, он догадался, что та давняя несознательная тяга - не случайна. У него талант моряка, Олег так ему и сказал. А ещё пообещал взять с собой в Крым, к Чёрному морю. Там, в каких-то «царских местах» открыт настоящий яхт-клуб, и у его отца, банкира Баркова, стоит океанская яхта - на две палубы, уйму классных кают и множество парусов. Просто фантастика! Но Серёже и эта однопарусная яхточка под названием «Кентавр» тоже очень полюбилась. Красивая, полированная, парус голубой, а посередине - круг с бегущим бородатым кентавром. И каюта есть: маленькая, но с койкой, откидным столиком, полочками.
Олег учил его управлять яхтой по-настоящему. Сам часто становился рядом, показывал, приобнимая за плечи, как распускать и сворачивать парус, подтягивать канаты, управлять штурвалом.
Три часа на яхте, но мальчик совершенно не чувствовал усталости. Наоборот - восторженный подъём, а ещё - железную силу своих рук, плеч, упругость ног.
- У тебя талант, - сказал ему Олег. - Завтра будешь полностью сам управлять яхтой. И мною командовать, как юнгой. А если где-то ошибёшься, я ни слова не скажу - сам выйдешь из положения. У тебя получится.
От этой похвалы Серёжа колесом прошёлся по песчаному пляжу. Олег сидел, откинувшись в шезлонге - в одних плавках, загорелый, высокий, стройный и мускулистый одновременно. Тёмные кольца волос закрывали лоб и шею. Серёжа прямо перед ним, подпрыгнув, перекувыркнулся в воздухе и крепко стал пятками в песок. Олег улыбнулся ласково, как младшему братишке. Помолчал немного, потом вдруг спросил:
- А этот… твой родственник… Давно у вас живёт? Кто он тебе?
Серёжа не ожидал вопроса.
- Нет… - протянул, - недавно. Он… вроде дядя… двоюродный.
И тут Серёже стало стыдно. И зло взяло. Отец ведь не просил называть Гриню родственником. Это сам Гриня придумал. Что ж он теперь, ради этого противного притворщика должен лучшему другу врать? Нет уж!
Плюхнувшись в соседний шезлонг, он повинился:
- Нет, Олежа, это я соврал, по инерции. Никакой он нам не родственник. Батя мой какую-то статью убойную готовит, вот и привёл в дом этого… Взрослый, а себя велит называть Гринею! Помогает отцу.
- Вот как… - Олег смотрел задумчиво, покривил губы. - Мне он что-то не понравился.
- Правда? - Серёжа обрадовался и даже не подумал спросить, где же парень мог так хорошо разглядеть Гриню. - Мне он тоже не нравится. По-моему, строит из себя тихоню, а сам - себе на уме. И вообще, уха у него нет!
- Уха?
- Ну да! Левого! За волосами не видно, они у него такие волнистые, длинные, нарочно небось отпустил. Но я дома с ним завтракал и на повороте увидел. Но виду не подал.
- Уха нет. - Олег пожал плечами. - Отчего бы это?
- Собака откусила! - Серёжа развеселился, прыгнул в песок, задрыгал руками и ногами, защёлкал зубами. Пальцами сделал жест, словно отхватывает себе ухо и отбрасывает в сторону. Олег тоже бросился на песок, стал на четвереньках гоняться за мальчишкой, лаять, делая вид, что хочет укусить. Нахохотавшись и немного успокоившись, они растянулись на песке.
- А что, и вправду собака его искалечила? - спросил Олег.
- Да нет! Это я так, придумал. Потому что он собак жутко ненавидит.
- Говорил?
- Ну да, он скажет! Тяпка на него залаял - ты знаешь, бегает такой во дворе, малявка лохматая, бабки Прокофьевны из третьего подъезда пёсик. Так он такой булыжник в него запустил - я глазом не успел моргнуть, как он нагнулся, схватил и бросил! Хорошо, промахнулся, а то бы убил псину. И тут же запричитал: «Боже мой, такой маленький пёсик! А мне показалось - огромный зверь. С перепугу я…» И врёт же: с самого начала видел, что Тяпка под ногами крутился!
- Может, он опасный какой-нибудь? Или псих?
Олег казался обеспокоенным. Серёже очень хотелось рассказать ему про ножи и ампулы. Но… Он ведь даже отцу об этом не сказал. Сам разберётся. А, может, ещё пару-тройку дней, и этот Гриня исчезнет из их квартиры и жизни. И Серёжа, испытывая радость оттого, что Олег за него переживает, всё же отрицательно покачал головой:
- Да нет, странный конечно, но вроде безобидный.
- Ладно! - Олег легко вскочил на ноги,
