Король неопределенно пожал плечами. Мол, тебя никто не неволил, но если хочешь.
— Насколько я понял, — вежливо поклонился Магистр, — я имею честь зреть самого Мастера- Хранителя Оплота Равновесия?
— Имеете, — брюзгливо ответил тот.
— Будет ли мне позволено, по обычаю моей страны, пожать вам руку? В знак уважения и глубочайшего почтения.
— До чего странными и нелепыми бывают некоторые обычаи… — еще больше нахохлился тот. — Ну, пожмите, если вам этого так хочется. Только не думайте, что дальнейший наш разговор из-за этого будет более благодушен.
— Ну, какое это имеет отношения одно к другому? — предельно искренне улыбнулся Магистр. Потом быстро подошел к креслу, взял старика за руку и крепко ее сжал.
Мгновение, другое ничего не происходило, а потом глаза Остромысла изумленно расширились, и он едва не вырвал ладонь из пожатия северянина.
— Что вы сделали?!
— А вы что-то почувствовали? — вопросом на вопрос ответил Магистр.
— Это невозможно!
— Почему?
— Я чувствую себя совершенно здоровым, но при этом не ощутил и малейшего возмущения Силы!.. Это какой-то фокус?
Король со Ставром только глядели.
— А вы попробуйте подняться с кресла, Мастер. Небось, за столько-то лет, весь зад отсидели?
Некоторая неучтивость чужеземца была оставлена без внимания, поскольку Остромысл и в самом деле, очень легко сумел встать на ноги. Правда, отвык уже, а потому — пошатнулся и сел обратно.
— Чудеса!
— Нет, Мастер. Это всего лишь магия, которую вы у себя столь опрометчиво запретили на веки веков.
— У нас были на то причины! Неужели островов совсем не коснулся Армагеддон, устроенный Темном?!
— Увы, как и весь мир… — вздохнул Магистр. — Но только мы струсили меньше. А вы, я имею в виду самый первый Оплот, так перепугались, что… образно говоря: во избежание пожара, запретили даже в домашнем очаге огонь разводить. За что и поплатились, когда на беззащитное королевство обрушилась Моровица.
Глава двадцать девятая
Дурацкий припев из какой-то старой песенки въелся в мозг и крутился там, как закольцованный файл. Хотя, надо отметить, очень даже к месту и — по сути.
Впереди вилась вполне сносная, в том плане, что без колдобин и рытвин, затвердевшая до каменного состояния, грунтовая дорога, и шагать по ней было одно удовольствие. Никто впереди не пылит, никакого встречного движения, даже под ноги глядеть не надо. Барух и тот уверенно цокает копытцами, задумчиво прядая ушами и помахивая кисточкой хвоста. Благо для ног и мечта любого путешественника. Если не оглядываться…
Потому что иначе оторопь берет, ну и… любопытство, конечно.
Битый час мы с Торусом бодренько топаем вперед и вверх по пологому, как график роста зарплаты, склону, а стоит оглянуться — и полсотни шагов не отошли от места прежней стоянки. Плюнешь, мысленно кляня магию и прочие… нехорошие излишества, оглянешься еще через полчаса — все по-прежнему. Ну и глупые мысли, как же без них, всякие возникают. К примеру, а что если вернуться назад? Хорошо Торус вовремя предупредил. Сразу, как только заметил любопытство в моих глазах…
— Игорь, ты только не вздумай вернуться, — сказал со всей возможной серьезностью.
— И что? Не получится? Теперь и в обратную сторону дорога растянулась?
— Получится. Еще как получится. У озера окажешься почти мгновенно. А вот обратно, мне тебя здесь долго дожидаться придется. Вернее, ровно столько, сколько теперь пройдем. Причем, заметь, хоть быстрым шагом, хоть бегом — результат один.
— Угу. Значит, тут имеется не пространственная деформация, а временная.
— Чего?
— Неважно. Это я о своем, о комбайнах. Но если так, то в зачет только какое-то определенное время идти должно.
— Я тебя не…
— Подумалось просто. Ночью идти, ведь тоже нет смысла, верно?
— Да, — уважительно посмотрел на меня Торус. — Ночь надо переждать в определенном месте. Иначе утром опять вначале пути окажешься. Но, как ты узнал? Это один из древнейших секретов землепроходцев, что от отца к сыну передается.
— Так и я, — пришлось улыбнуться, чтоб не пугать мужика. — Тоже, как бы из тех же преданий. Нет?
— Да, — ошеломленный столь очевидной истиной, прошептал Торус. — Теперь, без сомнений. Именно тебя мы и ждали. Я счастлив, что…
— Погоди радоваться, — отмахнулся я скромно. — Лекарство иной раз хуже болезни бывает. Как бы я тут все и всех навеки не вылечил.
— Даже смерть лучше такой жизни.
'Так почему же вы живете до сих пор?!' — чуть не ляпнул я сгоряча. Но успел опомниться вовремя, так как понял. Не смерти они страшатся, а того — что Темн может сделать с их мертвыми телами и душами. Самоубийцам, ведь, и в моих родных краях на небеса пропуск не выписывают.
— Ладно, не вешай нос, поживем еще. Не знаю, как ты, а я уж точно умирать не планирую. К твоему сведению, я только женился. Можно сказать, медовый месяц без моего непосредственного участия сквозь пальцы утекает. И вариант с переводом молодой супруги в категорию юной вдовы меня ну совершенно не греет…
Пошутил, а самого тоска накрыла. Да такая жуткая, что хоть волком вой. Чуть-чуть не хватило времени, чтоб дожала, и я бы со всех ног бросился бежать обратно.
— Не надо воспоминаний, — схватил меня за руку землепроходец. — Это тоже защита действует.
— Понял уже…
— Когда до привала дойдем, там поговорим. Если захочешь. Вот, держи, — Торус протянул мне небольшую горсть семян робу.
— Зачем?
— Положи в карман и пересчитывай на ощупь. Помогает отвлечься…
— Спасибо. У меня, правда, и своих баранов в голове хватает, но — на ощупь, в самом деле, значительно удобнее. И еще петь хорошо. Громко. Ты не возражаешь? А то я службу не в хоре Александрова проходил.
— Я думаю, в сравнении с теми песнями, что иной раз Барух выводит, твой голос меня не испугает, — отшутился тот.
— Ну, гляди. Мое дело предупредить…
Я честно выдержал паузу, но так как Торус, похоже, не собирался забирать свои слова обратно,
