видеть (например, другой берег реки), либо представлять пространственное положение (так можно переместиться, к примеру, в комнату за закрытой дверью, если она не защищена заклинаниями), либо помнить (так, например, он мог шагнуть из ИМПа прямо домой в объятья к Белке). Здесь же он раньше не был, а вокруг, насколько хватало глаз, простирались дурно пахнущие топи.
'Если тут везде так хлюпает и воняет, я понимаю, почему здесь даже статуи плачут', - мысленно хмыкнул Оритриг, пытаясь придумать выход из сложившейся ситуации. Ничего лучше, чем перемещаться вдаль по болоту, надеясь усмотреть какую-нибудь твёрдую землю, он не придумал. Быть по сему!
Оритриг несколько раз переместился вперёд в видимую у горизонта точку, каждый раз оказываясь по колено в вонючей жиже. Наконец, глаз зацепился за какой-то пригорок на пределе видимости. То, что надо!
Оритриг перенёсся на возвышенность и с облегчением вздохнул, ощутив под ногами твёрдую почву. Оглядев перспективу, он понял, чему этот мир обязан своим названием. По крайней мере, в двух третьих частях его названия.
Во-первых, это был остров. Только не в океане или море, а посреди огромных, колоссальных болот жёлто-зелёно-грязного цвета. Остров был, пожалуй, километров двадцать в поперечнике и имел в своей центральной части скальный массив. Оритриг стоял на самой окраине сухой земли.
Во-вторых, по всему острову то тут, то там в совершенном беспорядке были натыканы высокие статуи, намного превосходящие человеческий рост. Разнообразием они не отличались. Чёрные обсидиановые истуканы имели по четыре руки, верхняя пара которых была скрещена на груди, а нижняя - расставлена в стороны. Во всех руках были зажаты изогнутые кинжалы, рукояти которых сверкали золотом, а лезвия - не тронутой временем холодной сталью. На руках имелись золотые браслеты. Плечи покрывали защитные накладки с расходящимися в стороны от головы золотыми шипами, а головы венчали островерхие золотые шлемы. Узкие глаза смотрели вдаль, а на лицах застыло хищное выражение.
- Ну, и какой Церетели это наваял? - вслух пробормотал Оритриг, несколько удивлённый увиденным.
Оставалось выяснить, почему эти статуи стали известны широкой общественности как плачущие.
Лучше бы он этого не выяснял.
Стоило Оритригу пойти вперёд, пройдя мимо одной из статуй, как она вдруг завопила благим матом. Исходящий из закрытого обсидианового рта звук действительно напоминал плач, стон и причитания. Незамедлительно к первой статуе присоединилась вторая, а там и третья. Голоса были разные. Уже штук десять статуй вопили, плетя изящный узор бессловесной какофонии. Оритриг всерьёз испугался за свои барабанные перепонки.
'Надо что-то срочно придумать, пока они меня не доконали своей звуковой атакой', - подумал верд, плотно зажимая уши руками. Тут он ощутил вибрацию воздуха, которую порождала звуковая волна. У него заныли зубы и лопнул капилляр в носу. Ощутив струйку собственной крови из носа и почувствовав её вкус на губах, он понял, что запахло жареным.
'Пора делать ноги', - незатейливым штилем подсказало второе 'я'.
Оритриг попытался перенестись на виднеющийся впереди скальный массив, на котором статуй не было видно.
Не тут-то было! Магический барьер! В доступе отказано!
Статуи начали рыдать ещё сильнее, вовлекая в это богомерзкое занятие всё больше своих коллег с других частей острова.
'Вовремя отступить - тоже искусство', - сказал себе Оритриг и перенёсся обратно в гостеприимные зловонные болота. Остров остался далеко у окоёма. Плач статуй долетал сюда слабым отзвуком.
Верд вытер кровь, шедшую носом, и позволил себе отдышаться. Вспомнил поговорку про 'не зная броду...'.
Да, весьма экзотическое место! Интересно, кто создал эти статуи? Что это - сигнализация, оружие защиты? Теперь Оритриг понял, почему Стуж писал об острове, как о надёжно защищённом месте. А чего стоит барьер для пространственных переносов? О таком Свидирт ему не рассказывал. Оритриг ощутил его как мягкую, но прочную пелену, не пускающую вглубь острова. Преодолеть её, по-видимому, можно было только пешком, без магических прыжков. Или не обязательно пешком?
В голове Оритрига зародилась интересная мысль. Он посмотрел на небо. Затем переместился поближе к острову.
Бормоча себе под нос: 'Над седой равниной моря гордо реет буревестник...', Оритриг призвал мощные северо-западные ветра. Он решил попробовать приёмчик, который, как ему казалось, придумал сам в приснопамятном экзаменационном поединке со Свидиртом и с тех пор регулярно тренировал.
Воспарив на пару метров над поверхностью болота, он дал ветру ударить себя в спину и раскинул руки для равновесия. Воздушный поток приобрёл силу, подхватил его тело и стремительно понёс вперёд. Оритриг дал ему поднять себя повыше и увидел внизу головы первых статуй. Те, почувствовав нарушителя незримой границы, снова начали вопить. Но свист ветра стал защитой Оритрига, заложив ему уши. Верд запустил под несущим его потоком ещё один ветер, стремительно сносящий звуковую волну от статуй в другую сторону. Ощущение полёта настолько захватило Оритрига, что он радостно рассмеялся, правда, смеха своего не услышал.
Вот и скальный массив. Оритриг углядел относительно ровную площадку, лишённую статуй, и повелел ветру опустить его туда. Местный житель атмосферы имел то ли весьма крутой норов, то ли своеобразное чувство юмора. Приземление, которое он устроил верду, мягким назвать было сложно. Оритриг кубарем прокатился по каменной площадке, сопровождая свои кувырки изящными образчиками великого и могучего русского мата. Потом, однако, мысленно поблагодарил ветра и отпустил их вольно пастись на небесных лугах. Статуи, оставшиеся позади, обиженно умолкли, поняв, что никто их усилия не оценит.
Оритриг похвалил себя за успешный тактический ход, пригладил руками разлохмаченные волосы и пошел вперёд, высматривая какие-нибудь признаки жизнедеятельности местных жителей, если таковые имелись.
Он карабкался по скалам минут двадцать, и когда уже решил было, что никого тут не найдёт, заметил узкий вход в какую-то пещеру.
Проигнорировав замечание второго 'я' насчёт: 'Вот нарвёшься сейчас на какого-нибудь саблезубого суслика', он направился прямиком туда. Естественное нагромождение камней под высоко расположенным входом в пещеру напоминало ступеньки, хотя и весьма неудобные. Оступившись при подъёме, Оритриг рефлекторно вскинул левую руку, пытаясь нащупать что-нибудь, за что можно уцепиться. Каково же было его удивление, когда в том месте, куда удобнее всего было тянуть руку, он нащупал притаившееся в тени от каменного выступа большое медное кольцо на вбитом в скалу мощном штыре.
- Вот так! - вслух произнёс Оритриг. - Все удобства. Хозяйственные тут мужики живут.
- Спасибо на добром слове, - услышал он вдруг, едва войдя в пещеру. - Маленькое уточнение: я здесь живу один.
Мужчина, обладающий очень гулким, как из колодца, голосом, говорил по-русски.
Самого его видно не было. Да и вообще ни черта видно не было.
Оритриг застыл, на секунду задумавшись, стоит ли создать огонь для освещения, или хозяин может расценить это как знак агрессии. Умные старшие товарищи когда-то учили юного Олега не соваться в чужой монастырь со своим уставом.
- Добрый день, - проговорил Оритриг приветственно, на всякий случай держа наготове заклинание защитного поля. - Я разыскиваю здесь верда по имени Стуж. Это, случайно, не вы?
- С какой целью ты его разыскиваешь? - прозвучал встречный вопрос.
- Об этом я предпочёл бы сказать непосредственно ему, - осторожно произнёс Оритриг, пытаясь по голосу определить, где находится его собеседник. - Одно могу гарантировать - намерения у меня мирные.
- Это, стало быть, из-за тебя голосят статуи и портится погода? - полувопросительно- полуутвердительно проговорил хозяин пещеры. - А ты сумел найти общий язык с Орфилом - это о тебе кое- что говорит.
- С кем? - переспросил Оритриг.
