зажгли нас. Вы — великий лидер, и величие ваше многообразно. Вы сказали, что формируется новый мировой порядок. Это не просто новый европейский порядок, а воистину мировой порядок. Мы сейчас живем в тот уникальный момент, когда от нас зависит, каким будет будущее. Вы, господин президент, человек-мыслитель, и вам в этом принадлежит огромная роль.
Я также знаю, что вы тот человек, который готов вплотную заниматься будущим. Вы прекрасно знаете, что такое будущее. Мы живем в век информации, поэтому роль информации и знаний возрастает. В этом еще один аспект, символичность прибытия вашей делегации в Стэнфорд.
…В Сан-Франциско мы встретились с представителями крупнейших промышленных и финансовых компаний, видными политическими деятелями Тихоокеанского побережья США. Как и на других подобных встречах, доминировали проблемы безопасности, доверия, партнерства, внутренних преобразований в Советском Союзе.
Нас с Раисой Максимовной ждала встреча с Рональдом Рейганом и Нэнси. Вспоминали встречи в Вашингтоне и Москве, с которых начинались поиски улучшения отношений между СССР и США. Я вручил Рейгану памятную медаль и почетную грамоту Армянской ССР за помощь в ликвидации последствий землетрясения. Перед тем как расстаться, мы вышли на балкон, и нашему взору открылся великолепный вид на город — радостный, живой белый город Святого Франциска.
По окончании визита в США меня в гостинице «Фермонт» посетил Президент Южной Кореи Ро Де У, прибывший специально из Сеула по нашей взаимной договоренности. Уже тогда было ясно, что нельзя больше (по устаревшим идеологическим мотивам связей с КНДР) воздерживаться от установления нормальных отношений с этой страной, которая продемонстрировала редкостный динамизм, стала заметной величиной в АТР и международном сообществе. Я подтвердил нашу принципиальную позицию в поддержку мирного объединения Кореи. Сказал, что с учетом общего оздоровления политической ситуации в регионе появляется возможность установления дипломатических отношений. После этой встречи отношения с Южной Кореей стали быстро набирать темп.
Короткий визит в Оттаву
Советско-канадские отношения имели для нашей новой политики самостоятельное значение. К сожалению, раньше их явно у нас недооценивали. Руководители СССР и Канады до визита Малруни в Москву в ноябре 1989 года не встречались 18 лет.
Наш первый контакт с Брайаном Малруни имел место в 1985 году во время похорон Черненко. В ноябре 1989 года он приехал с официальным визитом в Москву, и мы с ним основательно познакомились, в спокойной, деловой обстановке обменялись мнениями. Он заявил, что главный замысел его визита в том, чтобы оказать содействие процессу реформ в нашей стране. Это были не просто слова. Недаром же Малруни «привез» с собой в Москву 240 ведущих бизнесменов. В результате были подписаны соглашения и сделки на сумму свыше одного миллиарда долларов. Они охватывали самые различные проекты — от передачи технологии до сотрудничества в строительстве и сельском хозяйстве.
Со свойственным для канадцев стремлением подчеркнуть свою самобытность и отличие от американцев Малруни с энтузиазмом рассказывал мне об особенностях экономической системы Канады, подчеркнув в конце:
— Американцы видят мир просто: свободное предпринимательство, капитализм, американский флаг, «Макдональдс» — и все в порядке… В отличие от США государство в Канаде играет довольно важную роль. Наш путь — смешанная экономика. Этот путь подходит нам и в экономическом, и в политическом отношении. Канадцы не хотят радикально менять свою систему. Они чувствуют себя в безопасности лишь в том случае, если стихия рынка ограничивается государством.
Мне подумалось, что в этом вопросе у нас, пожалуй, больше сходства с канадцами, чем с американцами.
И вот 29 мая 1990 года настал мой черед посетить Канаду с государственным визитом.
Переговоры в столице были насыщенными, хотя и сравнительно короткими. Встретился я также и с бывшим премьер-министром П.Э.Трюдо, бывшим генерал-губернатором Канады Ж.Сове, своим старым знакомым и добрым другом бывшим министром сельского хозяйства Ю.Уэланом.
С членами действующего кабинета мы обсудили вопросы торговли продовольствием, участия Канады в крупных экономических проектах, в частности, в связи с реконструкцией Ленинграда.
Малруни с самого начала выступал за решительное содействие нашим реформам. Это сыграло свою роль в раскладе мнений среди лидеров «семерки». Энергично в том же духе он выступал и на самом заседании в Лондоне. А потом в моей резиденции состоялся дружеский разговор, который окончательно нас сблизил. Говорили о многом, но и тут Брайан не изменил присущей ему деловитости: помимо того, что было обещано сделать «коллективно» в рамках «семерки», он сообщил о мерах экономической поддержки, которые Канада примет сразу же, до конца года. И сдержал слово.
Глава 24. Преодоление раскола Европы
Европейский процесс
В 1989 году, как я считаю, европейский процесс вступил в новую, более динамичную фазу. Это было связано прежде всего с социально-политическими сдвигами в странах Восточной Европы.
Реакцией на глубинные перемены был конструктивный ответ Соединенных Штатов и НАТО на инициативу Варшавского Договора по сокращению личного состава войск в Европе. Я имею в виду брюссельскую декларацию НАТО в мае 1989 года. Впервые крупная разоруженческая инициатива стран ОВД встретила не подозрения и критику с ходу, а серьезный и конкретный ответ. Хотя декларация и оставляла много вопросов, требующих прояснения. В НАТО тогда еще не отказались от стратегии «ядерного устрашения». Философия, лежавшая в основе брюссельского документа, отражала вчерашний день в мировой и европейской политике.
Летом 1989-го, как уже говорилось, я был с визитом в ФРГ, и мы с канцлером Колем сопоставили свои оценки того, как идет европейский процесс, высказались за совместные усилия по преодолению разобщенности Европы. В совместном заявлении перечислялись элементы европейского строительства, которые обе стороны признавали принципиально важными с точки зрения будущего Европы, в том числе такие, как «безоговорочное уважение целостности и безопасности каждого государства», «безоговорочное уважение права на самоопределение народов» (к сожалению, не было должным образом оценено то, что эти две позиции могут противоречить друг другу), энергичное продвижение процесса разоружения и контроля над вооружениями, поэтапное создание структур общеевропейского сотрудничества и т. д. Советский Союз и ФРГ обратились к государствам СБСЕ с призывом включиться в общую работу над будущей архитектоникой Европы.
Такая работа уже шла по многим направлениям. В Париже 23 июня завершился первый этап Конференции по человеческому измерению СБСЕ. Впервые завязались контакты между НАТО и ОВД, ЕЭС и СЭВ, Европейским парламентом и Верховным Советом СССР. Парламентская ассамблея Совета Европы (ПАСЕ) приняла решение предоставить Советскому Союзу статус «специально приглашенного государства». Переданное мне приглашение выступить на заседании ПАСЕ в Страсбурге было логическим результатом такого развития событий.
В своем выступлении в Страсбурге я не стал уклоняться от полемики с теми, кто под преодолением раскола Европы имел в виду «преодоление социализма». Такой линии, подталкивающей к новой конфронтации, я противопоставил политику нового мышления, исходным пунктом которой является признание свободы выбора. Время подтвердило мою правоту: то, что произошло в Восточной Европе, — результат внутренних процессов, а не навязанное извне. Идеологизированный же подход был особенно рискованным и опасным в условиях начавшегося там брожения, сулившего бурный характер перемен. И то, что не всем удалось к переломному моменту в полной мере освободиться от старых стереотипов, сильно осложнило ситуацию.
В страсбургской речи я отверг взгляд на Европу как на арену конфронтации, расчлененную на
