Сказки дядюшки Стёбуса: Дядя Миша

скрипели и пробуксовывали, ничего на ум мне не шло. Вот надумай дядя Миша женится на ком-нибудь из мам моих подруг, я бы только благословил новобрачных и на радостях выпил бы за здоровье молодых пару ведер водовки.

Поскольку дядя Миша часто пропадал на пароходе, он дал нам наказ помогать Люсику, о чем бы она не попросила. Хотел я было сказать - о чем она может попросить, но не стал портить дяде Мише настроение. Люсик одно время 'заходила на огонек' попить водочки, делала недвусмысленные намеки, но я сказал ей в лоб все, что я про нее думаю и она временно исчезла с моего горизонта, гордо вздернув носик и возмущенно виляя бедрами.

Как и положено в сказках и прочих рассказах - долго ли, коротко ль, но пришел дядя Миша собственной персоной, злой как черт и с огромной нехераськой водки.

- Привет, дядь Миш! - дружно обрадовались мы, напряженно ожидая сообщения о предстоящей свадебке. - Как жисть? Путем?

- Ага! - сказал дядя Миша. - Да чтоб мой пароход утонул, мать его лодочка и папа-парусник! - сорвав с бутылки водки пробку, он стал разливать по стаканам. Руки старого морского волка явственно дрожали. Или у старого морского волка - лапы? А, не суть!

'Да- а-а… -подумал я, - Явно свадьба откладывается!', - но с расспросами к дяде Мише никто не полез. После второй бутылки водки дядь Миша слегка отошел и стал вещать о наболевшем.

- Представляете! - с ошалевшим видом рассказывал он нам, - запросики у подружки! Платье ей подавай свадебное с тухлями… за три тыщы! (Хочу сообщить, что три тысячи деревянных тогда были нехилыми деньгами). - Да еще заявила: на свидетельницу прикид тоже я должен купить, а то у той папа-мама бедные, а в том, что есть она идти не сможет! Потому что, мол, у нее ничего и нет!

- А что, дядь Миша! - встрепенулся я, - свидетельница без ничего - это класс! Женись, хотя бы ради такого зрелища!

- А ты! - вдруг взъярился дядя Миша, - не мог старому пню сказать правду об…этой! Что она шалава еще та!

- Да я… - попытался было возразить я.

- 'Да я, да я!!!' - разбушевался дядя Миша. - Головка от часов 'Заря'!!! Надо мной весь порт ржал! Даже помполит мой пришел и попросил сходить к психиатру на обследование!

Помполит, друзья мои, это особо ценный балласт на корабле. Помощник по политической части - вот как это называлось полностью. Полностью тупой, ничего не умеющий, кроме как говорить и читать из газеты речи генсеков и отчеты о заседаниях Политбюро и о съездах съездов. Если даже он обеспокоился судьбой своего капитана, то это навело дядю Мишу на мысль… трезвую и разумную, надо сказать.

- Нет бы, сказал, мол ну что ты, дядьМиш, старый осел! Куда ж ты лезешь! - потихоньку стравливал пар дядя Миша. - Открыл бы мне глаза!…

- Тебе откроешь… - проворчал я. - Чем кончилось-то?

- Чем-чем! Всем кончилось! Пришел я домой, как честный человек - спросил ее в лоб, а она давай юлить - да что ты, мол, любимый! (Тут я поперхнулся). Какое дело, что было раньше! Теперь я только тебя люблю и уважаю! Ну, выгнал я ее, короче…

- Мьдя… - задумчиво произнес я, - свадебный марш Мендельсона плавно переходит в 'Песнь о разлуке' Марка Фрадкина… Но ты, дядь Миш, не отчаивайся! Какие твои годы! У тебя еще все впереди!

Дядя Миша угрюмо зыркнул на меня и принялся снова наполнять стаканы. Посидели, помолчали.

- Что ты там врал насчет одиночных мамаш? - как бы невзначай спросил дядя Миша.

- Почему это врал? - возмутился я, - хочешь одиночных? Будут тебе - хоть одиночные, хоть очередями!

- А что для этого надо? - заинтересовался дядя Миша.

- Как всегда! Коньяку, вина и шоколада! - радостно взвился я, окончательно понимая что дядя Миша снова спасся. - Дет я м мороженого, бабам - цветы!

После чего мы весело пошли знакомиться с одинокими мамашами и их очаровательными дочками.

БреднЯ шестая:

Дядя Миша

и призрак старого костела.

Как- то поехали мы с дядей Мишей к родным корням. В края, так сказать, рождения. Конечно, ездили мы туда постоянно, но вместе -не так уж и часто. Про дорогу рассказывать не буду - трое суток беспробудного веселья, с песнями, плясками, пьяными проводницами и прочими прелестями беспутной жизни. Упс, пардон - попутной жизни!

Вот, значит, приехали мы каждый в свою деревню, осамогонились немного… Тьфу ты черт, что это со мной сегодня?! Я хотел сказать - ополлитрились… ээээ… вот же незадача… слово совсем вылетело, как воробей… Акклиматизировались, во!

И вот однажды сижу я, значит, весь акклиматизированный, только-только от топора и плахи (дрова рубил бабушке своей), и мечтаю о вечере, который вот-вот должен был наступить. Договорился я с одной местной девушкой, оператором машинного доения, после кино пойти на сеновал - звездами любоваться. И в самый разгар моих мечтаний об ужине и свидании (именно в таком порядке), вдруг вваливается в хату дядя Миша, весело гремя всеми своими авоськами. Вы, кстати, не заметили - дядя Миша почему-то всегда вваливается вдруг ! Нет бы вваливаться как все люди, по- тихоньку, стукнув для приличия в дверь. Хотя, надо все ж признать честно, иногда дядя Миша все-таки стучит в дверь. Ногой, когда руки заняты.

- Ну, хлопцы и дивчыны, здоровеньки булы! - поздоровался он на местном диалекте. - Як делы? Шо робите?

- Отдых роблю, дядь Миш, - лениво откликнулся я.

- Ну-ну! Устал мух считать? - весело подколол меня дядь-Миша, - тяжкое это занятие, Игoрюха, тяжкое!

- Да ладно тебе, Миша, хлопец дров воз переколол, отстань от него! - вступилась за меня бабушка. - Я вот сейчас лучше соображу чего-нибудь на скору руку!

- Сообрази, Григорьевна, сообрази! - согласно кивнул дядя Миша, доставая пару пузырей кубинского рому. - Это нам не лишне будет!

Тут я немножечко отвлекусь, пока дядя Миша откупоривает бутылки: во-первых, деревенское 'на скорую руку' - это вам далеко не 'чем бог послал' из '12-ти стульев' Ильфа и Петрова. Это… даже слов не подберу - это ого-го! Короче, столько всего, что городскому человеку за неделю не съесть, если только всех друзей и знакомых пригласить. И во-вторых, кубинский ром - это такая вещь… кто не пил - никогда и не пейте! Шешьдесят градусов смерти! Но вот дядя Миша любил его отчаянно…

Короче, вернемся в хату. Вот, разливает значит дядя Миша первую порцайку по стакан а м, мы вздрагиваем это дело за хозяйку данного дома, и дядя Миша осведомляется у меня: - Собираешься куда-то вечером?

- О-о-о-о! - мечтательно протянул я, глядя затуманившимися от счастья глазами куда-то за плечо старого капитана. (Ну люблю я астрономию, что тут поделаешь!) Но тут что-то меня насторожило - то ли в дяди Мишином тоне, то ли в его взгляде. - А что?

- Да нет-нет, ничего! - как-то поспешно ответил дядя Миша, разливая вторую порцию. - 'О-о-о-о' - это дело хорошее… правильное дело! Ну, - чокнулся он со мной, - будем!

И мы были. Но какой-то червячок внутри меня копошился всеми своими сорока лапками и не давал мне покоя. Что-то все реальнее выглядывал из-за плеча дяди Миши гордый птах обломаист. Но, желая продлить мгновения надежды на несбудущее счастье, я не задавал дяде Мише больше вопроса 'А что?'.Так и посидели мы еще немного, усиленно двигая челюстями и думая каждый о своем.

- А я вот, Игорюха, - кивнул дядя Миша наконец-то на авоськи, - в ночное иду!

- Да ну! - радостно вскинулся я, резонно предположив, что смотреть на звезды в ночном, в стогу сена,