Пули верещали, вышибая рикошетом искры из камней. Неширокое ущелье грохотало автоматными и пулеметными очередями.
А чуть впереди, вжавшись в каменную твердь скалы, сидела девочка лет 12-ти - 14-ти. Пули зло носились по ущелью, но каким-то чудом не задевали ее.
- Астапов! Алексеев! Руднев! - Лейтенант Самохин показал кивком на девчонку.
Большего нам и не надо было. Мы, поливая почти не глядя очередями из калашей, бросились вперед.
- Вау! Птью! - пули взвизгивали и выли вокруг нас, злобно-бессильно клевали камни.
Подбежав шагов на десять к девчонке, мы с Серегой Рудневым, опустившись на колено, огрызаемся очередями по стреляющим в нас склонам.
Ромка Алексеев за нашими спинами подбегает к девочке и рывком подхватывает ее на руки…
…Взрывная волна швыряет меня на камни, тащит - сминая тело, обдирая лицо, сбивая каску…
…Я встаю на ставшие ватными ноги, из ушей и ноздрей течет кровь, во рту хрустит эмаль, отлетевшая от зубов…
…Кто- то с силой бьет меня в спину и я падаю на колени. Упрямо поднимаюсь на подгибающихся ногах и с удивлением замечаю, что ремень автомата намертво зажат в правой руке. Перед глазами ослепительно-яркие вспышки, сменяющиеся черными пятнами.
Кто- то невидимый со всей дури бьет меня в грудь и я падаю, больно ударяясь головой о камни.
Пытаюсь подняться, но руки и ноги обрели абсолютную самостоятельность и живут своей жизнью, не слушаясь моих команд.
Подбегают ребята, хватают меня под руки и куда-то тащат…
Сижу в медсанбате.
- Ва-ва-ва-ва! - говорит мне человек в белом, помогающий снять защитивший меня от пуль бронежилет. На спине и груди - синяки от их ударов.
Я согласно киваю раскалывающейся от боли головой.
- Ва-ва-ва? - спрашивает он меня.
Я устало- равнодушно пожимаю плечами.
Он кивает мне на дверь и я встаю, чтобы пройти в нее.
Пол вырывается из-под моих ног и со всей силы бьет в лицо.
…- Игаюха! - чей-то голос проникает сквозь обволакивающую меня темноту.
Димка Гусев сидит у кровати и с тревогой вглядывается в мое лицо.
- Дыыыка! - Я все понимаю, но речь почему-то не слушается меня.
- Игаюха! - голос как будто из тумана. -…ак ты?
- Наана! - язык распух и его хватит на целую народность. - Дыыка! А сто э…а… быыа?
Я хочу знать, как так получилось - что минометный залп накрыл нас, нас троих и девчонку.
Димка кривится в полугримасе-полуулыбке, поправляет подушку и уходит.
Потом я узнал - девочка сидела на мине и Ромка Алексеев, подняв девочку на руки, привел в действие взрыватель.
… Девочка-нищенка расширенными от удивления глазами смотрела на сотни и пятисотки, брошенные мною на ее покрывало, а я шел, шатаясь и не видя дороги, и старая контузия впивалась раскаленным штопором в правый висок…
ГОЛОВАСТИК
Принесли мне щенка - вот под дулом автомата не вспомню кто, - такой жалкий пищащий комочек.
- Вот, Куч, ты у нас вроде за собачатника, вот тебе…
А он тыкается мордочкой и пищит… и пить молоко разбавленное водой - отказывается…
Пару дней потыркался я с ним - палец окунаю в сгущенку, две секунды вроде лижет, а потом опять тыкается… совсем помирай собачонке приходит. И вот как озарило меня - а может, раньше от кого-то слышал: тряпочку окунаю в сгущенку, а он сосет, причмокивает и стонет… через две недели приходит старлеха от летунов: у кого тут собака? - кивают на меня. А он мне набор из трех сосок - купили у дуванщика…
Назвали его Головастиком - голова большая очень у него была…
Вырос пес - мама негорюй! Такое впечатление, что при рождении его пропустили через мясорубку. Голова огромная, ноги кривые, оскал добродушный во все 42 зуба… Собака Баскервилей, увидев его, умерла бы от страха на месте. А мы баловали его, чем могли - а много ли у нас было? Сгущенка, тушенка, да конфеты 'Полет' с галетами. Но, видя Головастика, что-то теплело в скованных, казалось бы навсегда кровавой коростой, душах и выплескивали мы на него любовь, которую стеснялись показывать друг другу.
Он ходил за мной как привязаный. Куда я, туда и он. Но когда уходили мы в рейд, провожал нас до определеной черты - и как кто-то бил по морде: скулил, плакал, но дальше - ни шагу.
И мы, возвращаясь с рейда, видели его - прыгающего на месте в рост человека: ОНИ ВЕРНУЛИСЬ! Но на этой черте - ни шагу назад, ни шагу вперед!
И когда наша разведгруппа затянула выход к своим на трое суток, все трое суток он выл не переставая - откуда у собаки чувство времени?
Он никогда не отходил от меня, когда я был 'на базе'. Чем бы он не занимался, стоило мне выйти из казармы, он тут же увязывался за мной, играясь и прыгая… В тот поздний вечер пошел я к прапору - он обещал мне поменять ремень… Головастик бегает, что-то обнюхивает… Вдруг - жуткий рык за спиной. Оборачиваюсь, а инстинкт уже отщелкивает большим пальцем предохранитель на автомате - никто никогда не слышал, чтобы Головастик рычал. Из-за угла балка летит на меня, ощерясь, дух с ножом в руке - та-та-та, раньше чем я подумал, очередь бросает его навзничь. А Головастик со вторым духом катается в пыли - я не могу ни стрелять, ни ударить штык-ножом из опасения попасть в пса. Наконец пинками отталкиваю духа, фонтанирующего кровью из уже разорванного горла, и всаживаю очередь…
Головастик лежит в пыли - я становлюсь на колени, а у него между ребер торчит рукоятка кинжала - эта рукоятка должна была торчать между моих ребер!
И что- то ломается у меня, ни слез, ни слов, ничего, но выть хочется как последнему псу…
И вдруг Головастик, нелепо извернувшись, хватает зубами мою руку…
Мне не больно - он не собирался сделать мне больно.
Это было его прощальное рукопожатие.
Слабо вильнул хвост - и обмяк. И я поднял своего друга на руки и пошел - бесцельно, без какого-то плана, расталкивая сбегающихся на выстрелы - но принес его на ту черту, дальше которой он никогда не заходил.
Потом ребята-вертолетчики сварили звездатую пирамидку с собачим профилем. То ли сварщику не зватило таланта изобразить собачий профиль, то ли наоборот, из потрясающего чувства жизни - профиль Головастика был передан во всей своей ужасающе прекрасной реальности.
ПОСАДКА
Попали мы в передрягу, конкретную такую. Зажали нас в ущелье и чехвостили в хвост и в гриву. А у нас уже рейд заканчивался, пришлось пару раз пострелять в разные стороны света и, естественно, цинки почти пустые. Можно сказать - все что в лифчике, то и есть. На наше счастье брили откуда-то две стрекозы, дали им наши координаты и завернули они к нам. Типа - здрасьти, вы нас, похоже, не ждали? Шуганули они по духам всем, что у них осталось, но мало, к сожалению, осталось - тоже ведь из гостей шли, почти налегке.
Погрузились мы в темпе вальса, покидали в одну 'тяжелых', часть легких туда тоже прыгнула, и первая стрекоза отвалила. Мы 'средних' затащили во вторую, ну тут уже полегче - кто рукой, кто ногой помогают, подтягиваются-подпрыгивают. Погрузились сами - и, прощайте, хозяева. Как-нибудь заглянем к вам еще в гости. Уж очень вы гостеприимны, всем нам подарки достались, никто не ушел обиженным. Мы
