Вольфрамовая нить

Как лепестки случайной, дикой розы —
Дни падают на землю, не спеша —
И все сложнее душу удержать —
В зеленом стебле…

«Ты говоришь не принимать всерьез…»

Ты говоришь не принимать всерьез… и принимать полезные пилюли,
Которые ускорят рост волос и успокоят, если обманули —
Советуешь не думать о дурном, молиться каждый вечер перед сном.
Я слушаю тебя — и я люблю, твою почти шаманскую заботу —
Твой быт блаженный по календарю и над душой без устали работу
Но я себя бесстрашием губя, молюсь чтоб Ангел защитил ТЕБЯ.

«Из газетных обрывков соткут серый саван …»

Аксенову

Из газетных обрывков соткут серый саван
И до первого ливня оставят… Остынет
Воспаленный закат для неправых и правых
И читать неглубокое опостылит.
Будто в храм возвратиться в незряшные буквы —
Замолить все грехи за буздумные речи…
Поломалась стрела у ненужного лука.
Вот и умер писатель. Живите беспечно!

«Чем дальше, тем меньше мне хочется вслух…»

Д. Черному

Чем дальше, тем меньше мне хочется вслух…
Рожденья не будет — гони повитух —
В голодные белые руки — не выплеснут жизнь через муки.
Останется эхо — далекий мотив —
Повстанец остынет словам супротив —
Наденет пальто потеплее — чтоб руки не сильно алели.
В толпе задохнется бессмертный огонь —
Мы вряд ли друг друга узнаем с тобой —
Разгонит бастующих ливень — жизнь сделает нас молчаливей.

Ладонь

Я не помню ничего: только линии ладони —
Кто-то очень посторонний дал тепла мне своего —
Руку дал. На белой коже — дюжина была дорожек —
«Тише — тише — осторожней — и не бойся никого».
То ли вечер — то ли утро — было холодно, как-будто
Металлические двери и железные замки…
Я рыдала, что не верю ни в любовь, ни в камасутру —
Он жалел прикосновеньем чудодейственной руки.
Мы сидели на скамейке — у воды… Унылый лебедь —
Городское наважденье — два подрезанных крыла —
Два случайных человека — бабочки в осеннем небе —
Он жалел как мог чужого, я открылась как могла.

«Столько похожих рож…»