разговора, тем самым освободив мальчика от необходимости рассказывать про туннель прямо сейчас. Рассказать — значит предать Эллиот… Так, по крайней мере, казалось Уиллу.
— Взгляни на мои труды, великие и безнадёжные! — патетически возопил доктор Берроуз, вытянув к небесам руку.
Уилл неуверенно хмыкнул, думая про себя, что папа слишком много находится на солнце.
— Это из поэмы «Озимандис», — совершенно нормальным голосом пояснил доктор Берроуз. — Я говорю о том, что все великие цивилизации обречены на забвение, но тщеславны при жизни. Все пытаются оставить после себя след, но как это сделать, чтобы избежать беспощадного Времени? Бумага не годится — за исключением свитков мёртвого моря, — она недолговечна. Библиотеки горят. На самом деле даже каменные строения стоят не так уж долго. Разрушаются либо от природных катаклизмов, либо от рук людей. Либо опять-таки от времени.
Уилл пожал плечами:
— Я не знаю… А что бы сделал ты?
— Мы стоим на таком «послании», Уилл. Кто-то взял да и оставил после себя «след», столь величественный и огромный, что ничто не сможет стереть его с лица Земли… ну, в нашем случае, с лица Нижних Земель. Если не считать небольших атмосферных воздействий, эта пирамида простоит века… как и египетские пирамиды, хотя в смысле археологического возраста они практически дети по сравнению с этой…
Воодушевление доктора сменилось горьким унынием.
— А я успел скопировать всего лишь треть рисунков и надписей. Я даже не видел остальные две пирамиды. Кто знает, может быть, изучив именно их, я найду ответы на все вопросы! — Он склонился над рядом камней с рисунками. — Возможно, это код… или же ключ к коду.
Уилл возразил:
— Но мы не можем идти к тем пирамидам! По крайней мере, не сейчас, когда рядом могут быть Граничники. Эллиот сказала, это вполне возможно…
Доктор Берроуз повернулся к сыну:
— Не нужно воспринимать её слова всерьёз. Я не верю, что она взяла след Граничников в джунглях. Нет, вот это всё гораздо важнее. И я считаю чистым безумием, что мы до сих пор не попытались добраться до двух других пирамид. — Он с резким хлопком закрыл свой дневник. — Вообще-то сейчас самое время! Ступай, собери то, что нам может понадобиться, и пустимся в путь! Прямо сейчас!
Уилл медлил. Этого доктор Берроуз не ожидал.
— Давай поторопись! Даже до ближайшей пирамиды путь не близкий. Дорога займёт немало времени.
— Хорошо! — наконец сдался Уилл.
Ему совершенно не хотелось идти, но он знал, что спорить бесполезно.
Уилл уже заворачивал за угол пирамиды, когда доктор крикнул ему вслед:
— И не забудь мой компас!
— Конечно-конечно… — пробормотал Уилл, бредя по направлению их лагеря.
— Давай-ка выбираться отсюда! — сказал Дрейк, выводя Честера из дома. Они прошли по шуршащему под подошвами ботинок гравию в сторону дороги.
Дрейка очень беспокоило состояние мальчика. Когда он умыл Честера, смыв грязь последних недель, то был потрясён тем, как тот похудел. А его кожа пылала всеми оттенками алого и красного… Только бы не экзема…
— Не торопись… — Дрейк осторожно поддерживал паренька. Из одной из спален он забрал одеяло и накинул на плечи Честера, но того всё равно продолжала бить дрожь. Мальчик тяжело опирался на руку Дрейка.
— Холодно! — Зубы Честера стучали. Его колотило всё сильнее, и никакие ласковые уговоры Дрейка не могли заставить его идти хоть немного быстрее.
— Ты знаешь… когда мы пришли в этот дом… Перед тем я болел… сильно болел… — Он остановился и оглянулся на дом. — Я много думал об этом, пока лежал в том шкафу… Клянусь, она травила меня нарочно… подсыпала мне яд… те грибы в лесу наверняка были поганками… Она подсунула их мне, чтобы я не смог от неё убежать.
— Постарайся сейчас об этом не думать! — сказал Дрейк, мягко подталкивая Честера вперёд.
Они прошли ещё чуть-чуть, и Честер поднял голову и принюхался:
— Это море? Я слышу шум прибоя.
— Да… Но немного дальше.
Они стали медленно взбираться на холм, отделявший дорогу от побережья.
— Так ты теперь дружишь с Граничником? — поинтересовался мальчик. Он явно пытался привести спутанные мысли в порядок.
— Он бывший Граничник, — ответил Дрейк. — И он отец Эллиот.
— Правда? — пробормотал мальчик рассеянно.
Они взобрались на вершину холма, и море раскинулось перед ними. Туман ещё клубился над водой, но лучи восходящего солнца быстро рассеивали его.
Они спустились вниз и сели на песок. Мальчик смотрел на волны, взгляд его был отстранённым.
— Иногда я вижу вещи, которые напоминают мне о том, как всё было… как могло бы быть… в моей прошлой жизни… и тогда кажется, что ничего не изменилось. Но ведь это не так. Изменилось, очень многое изменилось, и я тоже изменился. Все эти вещи… всё, через что мне пришлось пройти… Мне кажется, это сделало меня кем-то другим.
Мальчик прижал руку к губам, и Дрейк едва смог разобрать его слова.
— …каким-то чудовищем… которое ело… питалось…
Честер не договорил и уронил голову в колени.
— Вижу её! — спокойно сообщил стигиец, и Честер резко вскинулся, как от удара.
Он не слышал, как стигиец подошёл, — никто бы не услышал. Теперь худощавый черноволосый человек с бесстрастным лицом указывал винтовкой в сторону скал.
— Она достаточно далеко. Почти вне пределов видимости.
— Дай мне посмотреть! — горячо попросил Честер, отшвыривая одеяло и вскакивая на ноги. Эдди спокойно отдал ему винтовку и помог навести оптический прицел в нужную сторону. Мальчик напряжённо приник к окуляру.
— Да, это она… движется так, словно она ранена… — Его голос зазвучал неожиданно жёстко и решительно. — Она заслужила смерть! Как ты думаешь, я попаду в неё отсюда?
— Нет, слишком большое расстояние, — всё так же спокойно ответил Эдди. — Кроме того, сейчас же ветер. Ты не сможешь как следует прицелиться.
— Всё равно. Я хочу попробовать! — бросил Честер.
Несколько долгих секунд он молчал, а потом неожиданно рассмеялся сухим, дребезжащим смехом.
— Что там, Честер? — с тревогой спросил Дрейк, опасавшийся за рассудок мальчика, перенёсшего слишком много за последние недели.
— Не верю своим глазам! — Честер продолжал странно хихикать. Теперь он смотрел на что-то, что находилось выше Марты, а она тем временем начала двигаться странными зигзагами, петляя, точно заяц.
— Она не врала. Пресветлый ДЕЙСТВИТЕЛЬНО выследил её!
Теперь они и без оптики могли разглядеть существо, напоминающее гигантского мотылька, неотступно кружившееся над головой женщины. Двигался Пресветлый медленнее обычного. Честер понимал, что виной тому земная гравитация.
Вот он расправил крылья, и первые лучи восходящего солнца отразились от его стрекозиных глаз ослепительной вспышкой, и Пресветлый стал напоминать большого белого лебедя. Затем чудовище сложило крылья и стремительно спикировало на Марту. В последний момент Марте удалось увернуться — она попросту упала на песок и перекатилась в сторону, затем вскочила и снова побежала.
