ушибленный подбородок.
— Неужели ты не слышишь? — прошептала она с тревогой.
— Не слышу что? — Честер напрягся, готовый отскочить при первом же её движении.
— Этот шум…
Он ответил не сразу.
— Всё, что я слышу, это миллион чёртовых птичек. Вот и всё.
— Это была не птица. — Марта дрожала от страха.
Она по-прежнему смотрела вверх, на серое небо, проглядывающее сквозь ветви деревьев.
— Это был Пресветлый. Я слышала свист его крыльев. Один из них выследил нас. Они умеют следить, я же говорила тебе, они занимаются этим там, в Глубоких Пещерах. Если они напали на след, уже не удастся…
— Пресветлый? — перебил её Честер. — Это чушь. Какой-нибудь голубь или воробей пролетел над нами, только и всего. Нет здесь никаких Пресветлых, чёртова идиотка!
С него хватит! Он знал о Пресветлых — это были гигантские твари, похожие на бабочек, обожавшие свежее мясо. Особенно человечину. Хотя Пресветлые и являлись самым страшным кошмаром Глубоких Пещер, особенно в тех местах, где жила Марта, Честер не мог допустить мысли, чтобы одна из этих зверюг пробралась за ними на поверхность.
— Ты совсем спятила!
Марта снова потёрла ушибленный подбородок.
— Я просто пыталась защитить тебя, Честер, — голос её звучал безжизненно. — Пыталась загородить. Если бы он напал… то схватил бы меня, а не тебя.
Честер не знал, что и думать.
Он паршиво себя чувствовал из-за того, что ударил Марту. А если она считала, что им угрожает реальная опасность… тогда понятно, почему она себя так вела… и он должен быть ей благодарен…
Марта решила, что слышит одного из них. Она и сейчас как-то странно себя вела. Честер видел, как она тревожно шарит взглядом между деревьями, словно пытаясь что-то высмотреть…
Потом она с трудом поднялась и заковыляла обратно к шалашам, закончила с ними и принялась готовить еду. Когда всё было готово, Честер взял у неё из рук свою порцию, не сказав ни слова. Он слишком устал, чтобы спорить с ней, тем более ссориться. Они молча ели, и Честер снова и снова прокручивал в голове произошедшее. Пресветлый или нет, решил он в конце концов, но отсюда надо убираться поскорее. Поскорее!
Ребекка-два вышла на солнце. Сестру она с собой не взяла, решив для начала осмотреться. Прямо перед ней расстилалось узкое каменистое плато, слева ограниченное скалами. Скалы были слишком крутыми и острыми, чтобы пытаться преодолеть их, хотя Ребекка-два и полагала, что увиденный ею город располагается как раз с другой стороны гряды.
Рельсы продолжались ещё несколько метров, а потом упирались в какое-то небольшое строение. Позади домика виднелась узкая разбитая дорога. Ребекка-два подумала, что, может быть, она ведёт прямо в город.
Налетел ветер, взметнул её длинные волосы, и она отвернулась, пряча лицо.
— Значит, я лезла на гору… — снова пробормотала она, глядя на верхушки гигантских деревьев, покрывающих склоны гор до самого горизонта.
Она вернулась к сестре и осторожно обняла её, поддерживая.
Вообще-то Ребекка-два пребывала в крайнем изумлении. Хотя город и было хорошо видно, но гора оказалась такая высокая, очень высокая…
— По дороге из жёлтого кирпича… я помню, помню, — вздохнула она, чувствуя, как горит под обжигающим ветром кожа. Девочка повернулась и посмотрела на покосившееся здание.
Плато было совершенно открытым, солнце палило нещадно, и ни единой травинки не пробивалось сквозь раскалённые камни.
— Надо перенести тебя в тень! — сказала Ребекка-два сестре. Та ответила лишь слабым стоном.
Заброшенное здание выглядело достаточно крепким — сложенное из брёвен, покрытое листовым железом, оно прочно стояло на фундаменте. И в нём можно было укрыться от жары. Разместив сестру с максимальными удобствами, Ребекка-два продолжила исследовать место, в котором они оказались. Возле домика высилась груда проржавевших вагонеток, и девушка заглянула в одну из них.
— Руда! — Она задумчиво повертела в руках кусочек породы.
Было очевидно, что вагонетки вывозили добытую руду из шахты. В самом домике Ребекка так и не нашла ничего полезного. Когда она бродила по нему, из-под ног выкатилось несколько пустых пивных бутылок.
— Лучше бы здесь была вода… — пробормотала она, глядя на бутылки.
Пройдя домик насквозь, она вышла и обнаружила старый грузовичок-трёхтонку. Резина его шин истлела и пересохла и теперь свешивалась с ободов уродливыми клочьями. Ребекка задумчиво тронула полустёршуюся эмблему на радиаторе, на ней ещё можно было разобрать часть надписи — БЛИТ — и изображение космической ракеты, одной из самых первых. Позади грузовичка стояли четыре больших бочки из-под горючего. Ребекка понюхала их.
— Бензин…
Она мрачно посмотрела на разбитую полуразрушенную дорогу, уходящую от домика и заворачивающую за скалу.
— Значит, вот туда мы и направимся…
Она была права. Это единственный путь от шахты в долину и для транспорта, и для пешеходов.
Сквозь вой и свист ветра она услышала, что сестра зовёт её. Обе они очень устали, их мучили голод и жажда, но ещё больше Ребекка-один нуждалась в медицинской помощи. Если она её не получит… Ребекка-два не строила на этот счёт никаких иллюзий: будет крайне удивительно, если в этом случае её сестра выживет.
Она уже возвращалась к сестре, когда уловила краем глаза какое-то движение. Замерла на месте.
Среди деревьев сверкнуло, и в небо стремительно ушла вертикальная вспышка. Она прочертила на голубом фоне тонкую ровную алую линию, словно надрез хирургического скальпеля на коже…
Это было не просто свидетельство чьего-то присутствия, не просто сигнальная ракета. Для девушки- стигийки важнее всего был её цвет.
Сухие губы Ребекки-два искривила торжествующая улыбка.
— Да! — прошептала она. — Три… два…
Она лихорадочно отсчитывала секунды, боясь спугнуть надежду.
— ОДИН!
Ракета всё ещё продолжала чертить линию по небу, но теперь цвет изменился с малинового на чёрный. Угольно-чёрный. Затем ракета исчезла в бесшумном взрыве, оставив лишь небольшое облачко, которое быстро рассеялось, не оставив и следа.
— Красное и чёрное! — воскликнула Ребекка, не в силах сдержать радость. — Будь благословенны СОПы!
СОПы — Стандартные Оперативные Процедуры — проводились Граничниками стигийцев.
Теперь Ребекка знала, что не одинока. Где-то там, в лесу, был один — или несколько — из её прекрасно обученных, вооружённых бойцов, пытающийся связаться с другими стигийцами в этом районе. Граничники обычно действовали крайне осторожно и никогда не обнаруживали своего присутствия без самой крайней необходимости. Только в исключительных обстоятельствах, а сейчас они были именно такие. Ребекка-два не сомневалась — сигнал был подан для неё и её сестры.
Теперь ей нужно как-то ответить на этот сигнал. Она должна дать понять своим людям, где находится. Ребекка в отчаянии оглядывалась по сторонам, и тут её взгляд упал на бочки из-под горючего.
— То, что надо! — От волнения её голос слегка дрожал.
