либерализма воззрения лассальянства и теоретического марксизма, становилась политическим союзником режима Бисмарка, ? политическим союзником военно-бюрократического абсолютизма, доведённого Бисмарком до уровня прогрессивного режима. В основе такого политического «симбиоза» было то обстоятельство, что ни прусский военно-бюрократический абсолютизм, ни немецкая социал-демократия не смогли сами по себе защищать и продвигать интересы индустриального капитализма, быстрое развитие которого укрепляло как военно-бюрократическую государственную власть, так и рабочее пролетарское движение. В Прусской империи со спекулятивно-коммерческими интересами и либералами боролась военно-бюрократическая машина дворянского абсолютизма. Но только немецкая социал-демократия, опираясь на теоретический марксизм, смогла в индустриальных городах страны противостоять либерализму идеологически, ибо в марксистском идеале коммунистического общественного устройства коммерческий интерес как таковой вообще не рассматривался, оказываясь с манихейской позиции марксизма злом “вне закона”. Идеал коммунистического общества со времени «Утопии» Мора подразумевал возрождение “золотого века” уравнительных первобытнообщинных отношений, при которых не было товарно-денежного обмена, имущество было общим, а распределение продуктов труда осуществлялось всей общиной по принципу «от каждого по труду, каждому по потребностям».
Немецкая социал-демократия стала выполнять в Прусской империи важную роль воспитателя культуры социального поведения пролетариата, идеологически и политически организуя его для борьбы за интересы индустриального капиталистического развития в условиях военно-бюрократического регламентирования социально-политических и экономических отношений. Пролетариату с его народным мировосприятием государственное регламентирование было понятным и приемлемым, а рост фракции социал-демократической рабочей партии в парламенте, которая через законодательную деятельность могла использовать это регламентирование для отстаивания материальных интересов рабочих, делал пролетариат прямо заинтересованным в усилении военно-бюрократического абсолютизма. Превращаясь во влиятельную фракцию в германском парламенте, социал-демократическая рабочая партия втягивалась в выработку, как внутренней, так и внешней политики Прусской империи, становилась соучастницей принятия решений в системе военно-бюрократического абсолютизма.
К началу 20-го века в самых промышленно развитых государствах набирали влияние неуклонно возрастающие в полной и относительной численности социальные прослойки второго-третьего поколения городских жителей, связанных с промышленным производством и не представляющих себе мир без европейской индустриальной цивилизации. Для них народно-земледельческий феодализм оказывался чем-то древним и варварским, непонятным и неприемлемым в любом виде. Они теряли взаимопонимание с пролетариатом и начали соучаствовать в создании национальной культуры горожан, которая выражала близкие им буржуазно-общественные отношения, выстраивающиеся на основе капиталистических способов хозяйствования и представительного самоуправления. Главными героями этой культуры становились инженеры, промышленные предприниматели, учёные изобретатели, квалифицированные рабочие, исследователи недоступных раньше уголков земли. А идеал национального общества приобретал черты белого расового общества, в котором только и возможно быстро, успешно развивать промышленные социально-производственные отношения.
В идейной и политической борьбе это зарождение мелкобуржуазной национально-духовной городской культуры наёмных рабочих и служащих выразилось в общеевропейском кризисе марксизма, в ревизии его радикально антибуржуазных идеалов вождями
Из мелкобуржуазных взглядов ревизионистов следовали совершенно определённые выводы. Только конкретные страны с национальными обществами готовы и могут осуществлять индустриальное цивилизационное развитие, и городское промышленное предпринимательство, капиталистические рыночные отношения есть благо. А национальное общество есть продукт конкретно-исторического этапа развития конкретного государства, которое стало индустриально развитым и успело создать предпосылки появлению рационально образованных рабочего класса и среднего, собственно гражданского класса, главного движителя внедрения достижений знаний в производство и в общественную жизнь. Ради устойчивости политического общественного и экономического развития каждое национальное общество должно вести рыночную борьбу с другими национальными обществами, подобно тому, как это делают корпорации, создавая собственные сферы мирового влияния. И лишь в способном на борьбу за национальные капиталистические интересы обществе становится возможным бурный рост производительности труда, национального богатства и общественного развития. Остальной же мир должен подстроиться под экономические и политические интересы индустриальных держав, обслуживать их потребности в сырье и рынках сбыта готовой промышленной продукции.
В обстоятельствах становления национальных рабочих движений и теоретического развития нового понимания идеала социалистического общества, как общества с политическим господством не пролетариата, а собственно рабочего класса, оказалось, что немецкие социал-демократы гораздо решительнее защищали интересы индустриального производства, чем французские социалисты и английские тред-юнионисты. Немецкие рабочие в условиях военно-бюрократического абсолютизма Прусской империи предстали гораздо более организованными, имели гораздо более высокое классовое и политическое самосознание, создавали гораздо более сложное социальное взаимодействие и разделение труда в промышленных производственных отношениях, чем французские и английские рабочие. А потому Германия осуществляла индустриальное развитие самыми быстрыми темпами не только в Европе, но и в мире в целом, превращалась во вторую индустриальную державу мира, уступая в промышленной мощи только США.
Причина была в том, что английские тред-юнионисты и французские социалисты не имели идеологической защиты от либерализма, мешающего усложнению социального порядка в производственных отношениях культом индивидуализма и потребительской вседозволенности. В Англии пролетарский марксизм не был воспринят рабочим движением, рабочее движение не смогло его переработать и приспособить для осознания своих долгосрочных политических целей и интересов. Поэтому либерализму в Англии противодействовали только лейбористские представления о сиюминутных экономических интересах британских рабочих, которые защищаются при помощи стачек и последующих компромиссов профсоюзов с предпринимателями. Во Франции же теория научного социализма Маркса прививалась к уже сложившемуся французскому социалистическому движению, которое сделало идеологические уступки масонскому либерализму, подстраивалось под него. Лишь в Германии социал- демократия развивалась на основе марксизма и его ревизий, вследствие чего идеология немецкой социал- демократии изначально была антилиберальной. В идеале будущего национального социалистического общества с демократическим самоуправлением немецкие социал-демократы изначально видели политическое господство индустриального рабочего класса и ради успеха борьбы за осуществление этой цели непрерывно усложняли индустриальную производственную и политическую дисциплину в своих рядах, которая способствовала усложнению индустриальных производительных сил.
Успешная индустриализация привела Германию к тому, что с конца 19 века в стране накапливались признаки индустриального перепроизводства, и это вынуждало военно-бюрократическую государственную власть искать способы соучастия правительства в расширении сбыта производимой промышленной продукции. Отсутствие опыта рыночной капиталистической конкуренции, привычка к постоянным правительственным заказам не позволяли немецким предпринимателям самостоятельно проникать на рынки богатых капиталистических держав Великобритании, США и Франции и их колоний. А исчерпание дешёвых трудовых ресурсов вследствие сокращения притока из немецкой деревни наёмного пролетариата ставило вопрос о необходимости перехода от экстенсивного развития к интенсивному развитию, немыслимому без демократических и рыночных свобод, без определённого раскрепощения коммерческого интереса и идеологического либерализма. Однако рыночные товарно-денежные отношения и политические
