так это она.
Анаис заставила себя рассмотреть покойницу. Нанесенные ей увечья и оставленные водой разрушения сделали ее неузнаваемой. Лицо превратилось в кровавое месиво, разбухшее от воды, словно губка, изъеденное рыбами и червями. Глазницы походили на чумные бубоны. Вместо рта — зияющая рана.
Живот, руки и ноги также раздулись от воды. Кожа, покрытая трупными пятнами, порезами и гематомами, напоминала шкуру леопарда, цвет которой колебался между желтым и сине-фиолетовым. Казалось, труп вот-вот лопнет — или, наоборот, осядет, как суфле.
— А причина смерти?
— Уж точно не утопление. Ее бросили в реку уже мертвую. По словам патологоанатома, в воде она пробыла около недели. Тело несло течением, оно то и дело обо что-нибудь ударялось. Теперь уже невозможно определить, какие травмы нанесены при жизни, а какие после смерти. Но можно не сомневаться, что челюсти и фаланги удалили, чтобы затруднить опознание.
— Есть связь с нашими убийствами? Я имею в виду модус операнди.
— На первый взгляд нет. Никаких следов какого-то ритуала. Героина в крови не обнаружено. Но ее слишком поздно нашли.
— Раны на носу не было?
Солина явно удивился. Он не слышал о посмертном увечье, нанесенном Патрику Бонфису. Так что лучше не настаивать.
— Врач говорит, лицо разбито чем-то тяжелым.
— Вы добрались до ее клиентов?
— Следствие только началось. Да и вряд ли спустя полгода хоть что-нибудь удастся нарыть.
— А в квартире?
— Говорю тебе, там все прочесали. Твой хахаль постарался. А может, и кто другой. Да и не думаю, что там что-то было. Девчонка прикрывала свои тылы.
Анаис закрыла папку.
— По-твоему, кто это сделал?
— Чокнутый клиент, который знал, что творит. Или профи, выполнявший приказ.
— Чей приказ? И почему?
Солина только рукой махнул. Он, как обычно, крутил обручальное кольцо на пальце.
— Шлюха, которая слишком много знает, — классика жанра. Госбез всегда использовал девочек по вызову в качестве осведомителей.
Может, и так. Но Анаис не сомневалась, что убийство совершили люди из «Метиса» или их союзники-военные. Те же, что устранили Бонфиса и его жену. Те же, что извлекли имплантат в Институте судебной медицины. Они же пытали Жан-Пьера Корто. Была ли Медина Малауи в курсе их опытов? И если да, то почему? Что могло связывать девушку из эскорта и клинические испытания имплантата?
— Есть и другая гипотеза, — продолжал обоповец.
Она бросила на него вопросительный взгляд.
— Твой дружок ее и убил.
— Не может быть.
— Его подозревают в том, что он завалил бродяг. Почему бы не девку?
Она хлопнула ладонью по столу.
— Все это — сплошная ложь!
Солина улыбнулся. Садистской улыбкой палача, который растравливает рану. Анаис почувствовала, как у нее дрожит подбородок. Она стиснула кулаки. Только не плакать. Не перед этим ублюдком. Адреналин подстегивал ее волю, как горючее.
— Он сказал тебе, что он, собственно, разыскивает?
— Нет.
— А где он скрывается?
— Сам как думаешь?
Легавый передернул плечами под дешевым пиджаком.
— Он дал тебе свой телефон? Контакт?
— Нет, конечно.
— Как тебе удалось передать ему сведения о Малауи?
Она прикусила губу.
— Забудь. Ничего я не скажу.
Слабая защита. Она сознавала, что воображения у нее не больше, чем у отморозков, чередовавшихся в ее кабинете на улице Франсуа-де-Сурди в Бордо. Солина растирал себе затылок, словно ответ его нисколько не интересовал.
— По-любому, меня это уже не касается, — признал он. — Этим занимается розыск.
Он прекратил массаж и обеими руками схватился за край стола.
— А я хочу одного: схватить психованного убийцу, кто бы он ни был: Януш или кто другой. Ты продвинулась в том, о чем мы договорились?
— В чем?
Он вытащил из портфеля еще одну фотографию: труп Уга Ферне, гиганта из-под Йенского моста.
— На каком мифе основано это убийство?
Анаис была не в том положении, чтобы хитрить.
— На мифе об Уране, одном из изначальных богов. Его сын Крон оскопил его, чтобы захватить власть.
Полицейский наклонился вперед. Лоб под поднятыми очками прорезали морщины. Анаис подлила масла в огонь — в этом состояла ее единственная надежда выбраться отсюда:
— Серийный убийца, Солина. В августе две тысячи девятого он убил в Париже Уга Ферне, инсценировав миф об Уране. В декабре того же года он убил Цветана Сокова в Марселе, преобразив его в Икара. В феврале две тысячи десятого он убил Филиппа Дюрюи, превратив его в Минотавра. Это мифологический убийца. Единственный в истории криминологии. Но чтобы его взять, тебе нужна я.
Солина не шелохнулся. Не двигалось даже его обручальное кольцо. Он не сводил с Анаис глаз, словно она была Дельфийским оракулом и только что предрекла ему будущее легендарного героя.
— После мифов об Икаре и Минотавре, — заговорила она снова, — миф об Уране — еще одна история противостояния отца и сына. Это немного, но копать надо именно в этом направлении. Убийца — или разочарованный отец, или разгневанный сын. Бога ради, вытащи меня отсюда! Только я смогу помочь тебе прижать этого урода!
Полицейский ее уже не видел, но она все прочитала в его глазах: дело, которое станет его звездным часом, карьерный взлет, лифт, возносящий его к вершинам власти.
Солина встал и постучал по застекленной двери.
— Я оставляю тебе папку. Готовь уроки и жди добрых вестей.
Через секунду он вышел из отсека. Анаис провела руками по лицу, словно пытаясь его разгладить. Она сама не знала, в какую игру ввязалась. Но этот раунд остался за ней.
Шаплен приготовился увидеть дворец, высеченный из камня и мрамора. Но «Теодор» оказался небольшим домом в стиле ар-деко, стоявшим на отшибе, в тупике, перпендикулярном улице Артуа. Подойдя поближе, он понял, что скромные размеры здания, его местоположение и показная непритязательность были признаками еще большей роскоши, чем шик знаменитых отелей вроде «Георга V» или «Плаза Атеней».
Он пересек гравиевый двор и оказался перед дверью с козырьком. Ни швейцара, ни вывески, ни флага: все та же сдержанность. Внутри — холл, обшитый коричневым деревом. В глубине его — гостиная с креслами перед камином, в котором потрескивал огонь. Стойка администратора напоминала деревянную скульптуру в духе минимализма. Белые орхидеи тянулись вверх из длинных стеклянных ваз с томными формами.
— Я могу вам помочь, месье?
