Волынский, Всеволод Мстиславич, сын князя киевского, Михаил Всеволодович племянник черниговского. Мстислав галицкий стал упрашивать братью помочь половцам, он говорил:…Если мы, братья, не поможем им, то они предадутся татарам, и тогда у них будет еще больше силы. После долгих совещаний князья наконец согласились идти на татар; они говорили:…Лучше нам принять их на чужой земле, чем на своей.
Татары, узнавши о походе русских князей, прислали сказать им:…Слышали мы, что вы идете против нас, послушавшись половцев, а мы вашей земли не занимали, ни городов ваших, ни сел, на вас не приходили; пришли мы попущением Божиим на холопей своих и конюхов, на поганых половцев, а с вами нам нет войны; если половцы бегут к вам, то вы бейте их оттуда и добро их себе берите; слышали мы, что они и вам много зла делают, потому же и мы их отсюда бьем. В ответ русские князья велели перебить татарских послов и шли дальше; когда они стояли на Днепре, не доходя Олешья, пришли к ним новые послы от татар и сказали:…Если вы послушались половцев, послов наших перебили и все идете против нас, то ступайте, пусть нас Бог рассудит, а мы вас ничем не трогаем. На этот раз князья отпустили послов живыми. Когда собрались все полки русские и половецкие, то Мстислав Удалой с 1000 человек перешел Днепр, ударил на татарских сторожей и обратил их в бегство; татары хотели скрыться в половецком кургане, но и тут им не было помощи, не удалось им спрятать и воеводу своего Гемябека; русские нашли его и выдали половцам на смерть. Услыхав о разбитии неприятельских сторожей, все русские князья переправились за Днепр, и вот им дали знать, что пришли татары осматривать русские лодки; Даниил Романович с другими князьями и воеводами сел тотчас на коня и поскакал посмотреть новых врагов; каждый судил о них по-своему: одни говорили, что они хорошие стрельцы, другие, что хуже и половцев, но галицкий воевода Юрий Домамерич утверждал, что татары добрые ратники. Когда Даниил с товарищами возвратились с этими вестями о татарах, то молодые князья стали говорить старым:…Нечего здесь стоять, пойдем на них. Старшие послушались, и все полки русские перешли Днепр; стрельцы русские встретили татар на половецком поле, победили их, гнали далеко в степи, отняли стада, с которыми и возвратились назад к полкам своим. Отсюда восемь дней шло войско до реки Калки, где было новое дело с татарскими сторожами, после которого татары отъехали прочь, а Мстислав галицкий велел Даниилу Романовичу с некоторыми полками перейти реку, за ними перешло и остальное войско и расположилось станом, пославши в сторожах Яруна с половцами. Удалой выехал также из стана, посмотрел на татар, возвратившись, велел поскорее вооружаться своим полкам, тогда как другие два Мстислава сидели спокойно в стане, ничего не зная: Удалой не сказал им ни слова из зависти, потому что, говорит летописец, между ними была большая распря.
Битва началась 16 июня; Даниил Романович выехал наперед, первый схватился с татарами, получил рану в грудь, но не чувствовал ее по молодости и пылу: ему было тогда 18 лет; и был он очень силен, смел и храбр, от головы до ног не было на нем порока. Увидавши Даниила в опасности, дядя его Мстислав Немой луцкий бросился к нему на выручку; уже татары обратили тыл перед Даниилом с одной стороны и пред Олегом курским с другой, когда половцы и здесь, как почти везде, побежали пред врагами и потоптали станы русских князей, которые по милости Мстислава Удалого не успели еще ополчиться. Это решило дело в пользу татар: Даниил, видя, что последние одолевают, оборотил коня, прискакал к реке, стал пить и тут только почувствовал на себе рану. Между тем русские потерпели повсюду совершенное поражение, какого, по словам летописца, не бывало от начала Русской земли.
Мстислав киевский с зятем своим Андреем и Александром дубровицким, видя беду, не двинулся с места, стоял он на горе над рекою Калкою; место было каменистое, русские огородили его кольем и три дня отбивались из этого укрепления от татар, которых оставалось тут два отряда с воеводами Чегирканом и Ташуканом, потому что другие татары бросились в погоню к Днепру за остальными русскими князьями. Половцы дали победу татарам, другая варварская сбродная толпа докончила их дело, погубив Мстислава киевского: с татарами были бродники с воеводою своим Плоскинею; последний поцеловал крест Мстиславу и другим князьям, что если они сдадутся, то татары не убьют их, но отпустят на выкуп; князья поверили, сдались и были задавлены татары подложили их под доски, на которые сели обедать.
Шестеро других князей погибло в бегстве к Днепру, и между ними князь Мстислав черниговский с сыном; кроме князей, погиб знаменитый богатырь Александр Попович с семьюдесятью собратьями.
Василько ростовский, посланный дядею Юрием на помощь к южным князьям, услыхал в Чернигове о Калкской битве и возвратился назад. Мстиславу Галицкому с остальными князьями удалось переправиться за Днепр, после чего он велел жечь и рубить лодки, отталкивать их от берега, боясь татарской погони; но татары, дошедши до Новгорода Святополчского, возвратились назад к востоку; жители городов и сел русских, лежавших на пути, выходили к ним навстречу со крестами, но были все убиваемы; погибло бесчисленное множество людей, говорит летописец, вопли и вздохи раздавались по всем городам и волостям. Не знаем, продолжает летописец, откуда приходили на нас эти злые татары Таурмени и куда опять делись? Некоторые толковали, что это, должно быть, те нечистые народы, которых некогда Гедеон загнал в пустыню и которые пред концом мира должны явиться и попленить все страны»[159].
При этом летописные рассуждения о происхождении татар принимаются историками как непосредственная фиксация летописцем представлений его современников. Таково, например, завершение рассказа о Калкской битве у Н. М. Карамзина:
«…Россия отдохнула: грозная туча как внезапно явилась над ея пределами, так внезапно и сокрылась…Кого Бог во гневе Своем насылал на землю Русскую? говорил народ в удивлении:…откуда приходили сии ужасные иноплеменники? Куда ушли? Известно одному Небу и людям искусным в книжном учении. Селения, опустошенные Татарами на восточных берегах Днепра, еще дымились в развалинах; отцы, матери, друзья, оплакивали убитых; но легкомысленный народ совершенно успокоился, ибо минувшее зло казалось ему последним»[160].
И в этом пассаже нетрудно рассмотреть буквальный пересказ летописи: ее текст понят чуть ли не как стенографическая запись разговоров, которые велись в русских землях после внезапного исчезновения иноплеменников.
Почти так же, хотя и менее подробно, рассказывается о битве на Калке и в Очерках истории СССР, на несколько десятилетий определивших генеральную линию развития советской исторической науки. Пожалуй, единственным существенным отклонением от приведенных выше текстов здесь стали концептуальные уточнения. Так, пересказав речь Мстислава Удатного перед князьями, автор соответствующего раздела (А. Ю. Якубовский) добавляет от себя:
«…Но некоторые русские князья мало думали о судьбах Руси, их больше интересовали внутриполитические распри. Поэтому далеко не все князья откликнулись на призыв Удалого… В поход двинулись киевские, галицкие, смоленские, волынские и другие русские полки, а также половцы.
Но и при таком подходе текст летописи представляется неким подобием протокольной записи. Так, начиная свой рассказ о битве на Калке, Б. Д. Греков пишет:
«…Первая встреча русских и половецких дружин с ханским войском произошла в 1223 г. на реке Калке. До этого времени русские ничего не знали о татарах. Какое впечатление произвели татары на русских, лучше всего выразил в своем произведении летописец… [следует прямая цитата из начальной части приведенного выше текста НIЛ].
Летописец передает здесь только слухи и толки. Точного он решительно ничего сказать не может, скромно исключая себя из среды…премудрых мужей, разумеющих книги, и отводя себе роль простого
Но и
