отвергли проект каналов, который был создан, чтобы улучить транспортное сообщение внутри страны. «Если бы Бог хотел, чтобы Испания была пересечена каналами, Он бы сделал так», — объясняли они свои действия.

Хорошим примером успехов в аграрном деле XVII в. является развитие во Франции нового метода для изготовления игристого легкого вина производителями винограда в провинции Шампань. Французские вина уже были признаны лучшими в Европе, однако Шампань не принадлежала к числу известных винодельческих земель. На этой земле росли низкорослые растения, дающие скудный урожай сладкого зеленого и черного винограда. Северный климат сокращал урожайный сезон и замедлял процесс превращения виноградного сока в алкоголь. Стандартный метод приготовления вина был (и остается) следующим: виноград собирается в сентябре или октябре и прессуется в кашицу, которая начинает бродить. До того как перебродивший сок превратится в уксус, он разливается по большим деревянным бочкам. Затем сок неоднократно переливается из одной бочки в другую, чтобы избавиться от осадка и добиться чистейшего напитка. В XVII в. было принято пить молодое вино, но оно могло храниться долгие годы до тех пор, пока не превращалось в крепкое старое вино. Слепой монах Пьер Периньон (1638–1715), келарь Бенедиктинского аббатства, считается человеком, который изобрел новый способ превращения красного вина из Шампани в игристое белое вино. Вначале Периньон добился идеальной смеси, соединяя виноград с разных лоз (у него было идеальное чувство букета винограда). Затем, перед тем как кашица заканчивала бродить, он переливал жидкость не в бочки, а в бутылки и оставлял их в холодных подвалах Реймса, столицы Шампани. Процесс брожения в бутылках не прекращался, наполняя вино пузырьками. Ему потребовались очень прочные бутылки — на первом этапе экспериментов многие из них взрывались. Ему требовались прочные проволочные держатели для пробок вместо тех промасленных затычек из пеньки, которые использовали для обычного вина. Развитие техники заняло долгие годы. Поскольку вино в бутылках не может фильтроваться, производителям шампанского пришлось искать иной способ очищения вина. Они переворачивали бутылку вверх донышком и легонько трясли ее на протяжении многих месяцев каждый день, до тех пор пока осадок не оставался на пробке. Затем каждую бутылку открывали, счищали осадок, добавляли чуточку сахара и снова закрывали, чтобы не ушли пузырьки. Шампанское XVII в., возможно, и не было столь вкусным, сколь современное, однако это был напиток королей. Его пил Людовик XIV, а Карл II был так приятно удивлен пузырьками в вине, когда посетил Францию еще ребенком, что привез это новшество в Англию.

Переходя от производства пищи и напитков к мануфактуре, мы снова видим региональные различия в капиталистической форме организации производства. В XVII в. промышленность была рассчитана на самые элементарные нужды потребителей. Одежда в XVII в. в Европе была основным продуктом потребления. Как и в Средние века, текстильная мануфактура была огромной промышленностью. Технологии производства не менялись с начала XVI в. Обычная шерстяная ткань, из которой шилась почти вся одежда, производилась во всей Западной Европе. Производители нанимали крестьян на раскройку и сшивание одежды. Многие производители не красили одежду — это требовало умения и затрат. Половину стоимости костюма составляла его покраска. Голландские производители были хранителями секрета окрашивания шерсти, и они ввозили из Англии некрашеную одежду и красили ее. Предприимчивый производитель должен был купить шерсть от нескольких овец и экспериментировать с различными смесями и плотностью, чтобы получить одежду, которая удовлетворяла бы запросам потребителей. Он должен был нанимать сотни мужчин и женщин, чтобы контролировать каждый этап процесса превращения необработанной шерсти в одежду, организация производства напоминала современную фабрику. Но на деле работа велась в примитивных условиях полуобученными рабочими.

Богатые ткани, например шелк, производились чаще в городах, чем в деревнях, поскольку работа требовала от мастеров максимальной аккуратности при обращении с тонким материалом и оборудованием. Только богачи могли себе позволить покупать шелк и бархат, а производители заботились скорее о качестве, а не о количестве. Лукка была крупнейшим итальянским центром по производству шелка с XIII в.; города, расположенные севернее, например Лион или Амстердам, развили производство в XVI и XVII вв. Фактически обученные ткачи и красильщики шелка в Лукке были намного лучше подготовлены, и их труд оплачивался выше, чем труд необразованных рабочих в английских деревнях. Но и они были лишь частичкой огромного производства.

Портные, которые шили готовую одежду, были самыми востребованными мастерами. Их можно было найти в каждом городе. Они работали в гильдиях — этот порядок не изменялся в течение веков. Портной шил одежду согласно стандартам гильдии и предлагал костюмы покупателям по ценам, которые также устанавливала гильдия. Продавцы шерстяных и шелковых тканей питали отвращение к таким тормозящим развитие бизнеса процедурам. Хотя производитель старался контролировать самостоятельно все стадии текстильного производства, английское правительство, как и в других странах, препятствовало продаже шерсти английскими фермерами за границу. Оно обложило импортируемую шерсть непомерными пошлинами. Правительство скупало ткань домашнего производства и использовало ее для пошива военной формы, а также рекомендовало всех покойных заворачивать в шерстяные саваны. На самом деле производство шерстяной ткани в XVII в. имело намного больше общего со средневековым способом изготовления одежды, чем с производством хлопка, которое будет развито в Англии в течение XVIII в. Хлопок станет не только дешевле и практичнее шерсти — он будет изготавливаться при помощи машин, а не руками рабочих; текстильное производство будет сконцентрировано на огромных фабриках, а не в лачугах, и, ко всему прочему, хлопковые магнаты будут настолько самостоятельны, что смогут преодолеть все ограничения и протекции как на национальном, так и на местном уровне. Текстильное производство XVII в. при всей своей жесткой организации даже не могло помыслить о свободной конкуренции.

На тяжелую индустрию приходилось не так много денег, рабочих и оборудования. На протяжении конца XVI–XVII в. Англия была самой промышленно развитой страной в Европе. Угольные шахты, расположенные вдоль реки Тайн в Северной Англии, были хорошо разработаны, с хорошим оборудованием для прочистки шахт, хотя и не для добычи угля. Шахтеры добывали и вывозили уголь вручную. Добыча угля выросла с 200 тонн в год в 1550-х гг. до 3 миллионов тонн в год к 1680 г. На протяжении тех же лет производство железа увеличилось пятикратно. Благодаря этим впечатляющим успехам профессор Джон Неф, ведущий специалист угольной промышленности Британии в начале ее становления, пришел к выводу, что в Англии произошла индустриальная революция между 1540 и 1640 гг., сравнивая этот период с веком машин, который наступил после 1760 г. Но слово «революция» было слишком громким для периода развития промышленности при Тюдорах и Стюартах в Англии. Объемы угля и железа в XVII в. в Англии были довольно скоромными, настолько, что они не могли влиять на способ выпуска продукции и на переоборудование техники. Лондонцы использовали уголь вместо дров, чтобы отапливать свои дома; новое железо обращалось в вилки, ножи, кастрюли, иголки и другие домашние принадлежности. Англичане не производили достаточно угля и железа для изготовления железного оборудования, работающего на угле, для ручных мануфактур — как они начнут делать, вырабатывая хлопок в конце XVIII в.

Прошла ли Англия через процесс индустриальной революции или нет, можно рассуждать и спорить, но для континентальной Европы ответ на этот вопрос был однозначен. Общий выпуск железа и стали в Европе в XVIII в. так и оставался равным выпуску 1530-х гг. (около 150 000 тонн в год). Пока в Англии росло производство, железная и стальная промышленность в Германии, Богемии, Венгрии была в упадке. Война стимулировала развитие тяжелой промышленности, но Религиозные войны привели к противоположному результату. Они скорее остановили разработку угля в шахтах и производство металла, чем способствовали открытию новых производств. Оружие по-прежнему изготавливалось по преимуществу вручную. Мушкеты и пушки времен Густава-Адольфа были изготовлены на шведских городских фабриках, а вот ружья сделаны в деревенских домах.

Улучшилась транспортировка продукции — это было вызвано развитием рыночных отношений между европейскими городами. Запряженные лошадьми повозки и телеги были оснащены колесами со спицами и рессорами, что значительно облегчило транспортировку. Почтовые курьеры курфюрста Бранденбурга доставляли почту на расстояние в 1000 километров всего за неделю. Но изрезанные колеями, грязные дороги затрудняли перевозку грузов по стране, делая их легкой добычей для разбойников. В 1675 г., как было подсчитано, уголь транспортировался на расстояние 500 километров по воде и около 80 километров по суше. Торговые суда в 1689 г. были не крупнее своих аналогов 1559 г. и плавали не быстрее их, однако их количество было больше. Дешевый голландский флот был идеально спроектирован для транспортировки

Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату