цвета. Ранкстрайл узнал в нем ростовщика, который когда-то одолжил ему пять монет на покупку Клеща. Капитану периодически удавалось посылать деньги, но он никак не мог выплатить всю сумму целиком, а учитывая, что каждые восемь месяцев проценты удваивали его долг, в конечном счете Ранкстрайл все еще был должен ростовщику пять монет. И впервые в жизни они у него были. Все пять, вся сумма долга.
Человек подошел, и капитан улыбнулся ему. Засунул руку в мешок и нащупал свои пять монет. Он наслаждался прикосновением к ним. Свобода. Свобода на всю жизнь. Ему никогда больше не придется бояться палача. Страх, пробегавший по спине при мысли об этих пяти монетах, исчезал навсегда. Навсегда. Капитан вытащил деньги и медленно, всей душой наслаждаясь этим мгновением и стараясь запечатлеть этот миг в памяти, переложил их в руку ростовщика. Когда ты вновь обретаешь свободу от долга — это праздник, и его следует запомнить надолго. Ростовщик посмотрел на деньги и долго не отводил от них нежного взгляда, поглаживая пальцами каждую монету, чтобы тоже надолго запомнить этот момент, но потом мужественно всунул деньги обратно в руку капитана. Он пришел не за этим — наоборот, он навсегда освобождал Ранкстрайла от долга. Конь, на котором капитан скакал в бой за свободу Далигара, стоил этих пяти монет, всех до последнего гроша. Он пришел затем, чтобы вернуть ему стилет: кто знает, может, завтра тот Ранкстрайлу пригодится… Ростовщик тоже собирался идти завтра в бой вместе с остальными горожанами. И он предпочитал, чтобы ими командовал капитан, вооруженный как можно лучше.
— Эй, капитан, — протянул Лизентрайль, когда ростовщик удалился, — знаешь, что говорила золовка моей сестры? Что когда у тебя наконец-то появляются деньги, то они уже никому не нужны.
На рассвете с северной стены, выходившей на не занятый орками берег Догона, донеслась невероятная новость: шло подкрепление.
Глава одиннадцатая
Розальба тяжело поднялась. Первая заря освещала небо. Теперь у нее даже по утрам ныли опухшие ноги и болела спина. Она вспомнила, что должна вести в атаку армию, и с трудом села на большой кровати рядом с безмятежно спавшей Эрброу. Роби обхватила голову руками. Она никак не сможет участвовать в атаке. Но, с другой стороны, народ не пойдет за наемником — народ последует только за королевой.
Она должна идти.
До нее донесся счастливый голос Джастрина.
— Пришло подкрепление! — радостно орал он. — Они вошли через северные ворота! Они уже на площади!
Роби на мгновение закрыла глаза. Может, судьба все-таки существовала и была к ним благосклонна. Через закрытые веки она увидела лишь смутные тени. Может, никакой судьбы не существовало, и все зависело сейчас только от них. Она открыла глаза и улыбнулась. Они выбрали свою судьбу. Роби встала и закрепила за плечами перевязь с ножнами, в которых покоились два ее меча: короткий Ардуина и длинный Йорша. Надела на голову корону с плющом, набросила на плечи голубой с золотом плащ и, застегнув его на шее, направилась вместе с Джастрином во внутренний двор навстречу новому дню.
С высокой лестницы она с радостью смотрела на вновь прибывших. Человек сто воинов, большинство из них конные. Они подошли к северным воротам, освобожденным от орков, не встретив никаких помех. Роби недоумевала, почему это из лагеря орков не последовало ни криков, ни стрел.
Вновь прибывшие были в легких походных кирасах и без шлемов: в полном доспехе они бы не вынесли жары. После легкой кавалерии, прибывшей из Варила, они были первым подкреплением из Мира Людей, и их встречали первыми криками радости, которых уже давно не было слышно в городе.
Радость охватила всех настолько, что никто не позаботился о том, чтобы спросить у вновь прибывших, кто они и зачем приехали, перед тем как опустить подъемный мост. Теперь они уже расположились во внутреннем дворе крепости.
В атмосфере всеобщего удивления тот, кто казался командиром отряда, взял слово и, опустив всякие церемонии, произнес:
— Мы не подкрепление, о возлюбленный народ Далигара, мы здесь лишь для того, чтобы схватить ее, ведьму, женщину, которая спуталась с Эльфом, и передать ее оркам, закрепив тем самым новый мирный договор. Я, кавалер Арньоло, послан к вам Судьей, чтобы успокоить и защитить вас…
— Вот почему орки не напали на них! — догадался Тракрайл, всегда отличавшийся быстротой ума. — Они их союзники. Судья-администратор снова сторговался с орками.
— А разве он не смылся, унося от них ноги? — спросил его кто-то из толпы.
— И правда, он не стал сражаться, но мы сражаемся. Королева-ведьма сражается. Благодаря королеве и нам Судья снова смог торговаться. У него снова есть чем торговаться. Он предложил отдать им королеву в обмен на город. Или полгорода.
— Как это? Они что, разделят город пополам?
— Да нет, Судья будет править, как раньше, только уже не один. Над ним будут орки.
Тем временем громовой голос посланца Судьи продолжал:
— Народ Далигара! Верные подданные! Ненависть толкнула вас на этот дурной путь! Мы заключили перемирие с теми, кого вы по ошибке считаете врагом. Она, ведьма, — залог перемирия, основа союзничества, фундамент будущей гармонии. Это в ней причина вашей ненависти, это она сеет везде и всюду раздоры и недовольство. У нас есть абсолютные гарантии, что, заполучив ее, ведьму, жену ненавистного Эльфа, который наслал войска на Варил, орки прекратят нападения.
Со стены раздался голос Нирдли:
— Наслал войска на Варил? Как это наслал? Да мы с Эльфом спасли Варил! Это орки громили его и жгли.
— Война закончена, — продолжал Арньоло, не обращая на него никакого внимания. — Мудрость Судьи-администратора вновь восторжествовала!
— Орки жгли Варил, — повторил Нирдли.
На этот раз глава делегации, облаченный в темно-красную с золотом парчу, потерял свое высокомерное спокойствие.
— Я не разговариваю с гомункулами! Да как ты смеешь обращаться ко мне? Вот во что превратился Далигар — в помойку, где последний из гомункулов смеет говорить с кавалеристом! Вот что за отребье вы поставили командовать собой!
Розальбе не понадобилось много времени, чтобы узнать говорившего: это был Арньоло, правая рука Судьи, человек, который похитил ее, который убил Йорша, тот, кто выпустил смертельную стрелу, пронзившую сердце ее супруга и навсегда прервавшую его дыхание.
Ее подданные, с их безграничной глупостью, не подумали, что, перед тем как открывать ворота и впускать вооруженных людей, неплохо было бы поинтересоваться, кто они и что им надо, и, может быть, дождаться указаний от собственной королевы.
С другой стороны, она приказала не впускать орков — а эти всадники не были орками. Идиоты выполнили полученный ими приказ.
Их безмерное легкомыслие было под стать лишь их небывалой трусости: вновь прибывшие были вооруженными людьми, которые могли снять с хрупких плеч горожан тяжкое бремя необходимости самим защищать город и, самое главное, самостоятельно думать. Королева-ведьма понадеялась, что в преисподней существует особый котел для кретинов и что он находится недалеко от котла для трусов, чтобы ее подданным не пришлось сбивать себе ноги, перебегая из одного в другой.
Арньоло неожиданно прервался, увидев Ранкстрайла. Услышав о подкреплении, капитан вышел ему навстречу и все это время стоял неподалеку.
Не веря своим глазам, Арньоло в ярости уставился на него.
— А ты что здесь делаешь? — грубо спросил он, позабыв всю свою торжественность.
— У меня отпуск. Небольшая прогулка за город. На охоту, — невозмутимо ответил капитан, пожимая плечами.
— Но здесь должны были быть лишь простые горожане и ведьма!
