его нужды и жил ради него.
Пыжиков один из тех, кто боролся за Советскую власть в Белоруссии, один из счастливцев, кому довелось видеть и слушать Владимира Ильича Ленина. Об этом Василий Семенович рассказывал проникновенно, с горящим огоньком в добрых и умных глазах. Впервые он увидел Ильича на Финляндском вокзале в Петрограде.
— Потом еще было две встречи с Лениным, — рассказывал Пыжиков. — И всегда Владимир Ильич зажигал нас верой в победу труда над капиталом, рабочих и крестьян над буржуазией. Ильич открывал нам глаза в новую жизнь без эксплуатации и нищеты…
В 1917 году Василий Семенович командовал отрядом Красной гвардии в Петрограде, принимал активное участие в Февральской революции. Потом по решению ЦК ВКП(б) был направлен на Западный фронт, где воевал против немцев, белополяков и белогвардейцев в качестве комиссара 145-го полка 51-й бригады, а затем комиссаром этой бригады. В грозные годы партия направляет в Приморский край молодого и талантливого организатора-большевика на борьбу против японских оккупантов. В Приморье Пыжиков командовал партизанским соединением и участвовал в освобождении Владивостока.
Перед войной командир бригады «Старик» возглавлял отдел пропаганды и агитации ЦК КП(б) Белоруссии.
В неблизком пути в Смолевичский район поведал комбриг нам и о своих встречах с Ф. Э. Дзержинским. Мы слушали очень внимательно Пыжикова. Как были нужны людям сейчас эти страницы прошлого!
Не прошло и трех дней, как мы прибыли на Гребенчук. Сплошные тяжелые тучи висели над поседевшим лесом. Тускло блестели ледяные зеркала, покрывшие лужи, водоемы и болота. Бор окутался белоснежной шалью и застыл. Все изменилось, один только лагерь отряда был без изменений. Он по- прежнему представлял жалкую картину. Сиротливо и тоскливо стояли запорошенные снегом убогие шалаши. Нас встретили хотя и с удивлением, но без энтузиазма. Ведь мы шли налегке, а измученным бойцам мерещился хлеб, теплая одежда и добротные сапоги. Худые и небритые партизаны, все посиневшие от холода, стуча зубами, теснились вокруг нескольких костров, единственных очагов жизни. Тут же у костров на подстилке из хвороста и листьев лежали несколько больных, прикрытых всевозможным тряпьем.
Пыжиков с первых же минут пребывания в лагере понял, что требуется немедленно спасать отряд от полной деморализации и развала. Кисляков выстроил партизан и доложил ему:
— Товарищ уполномоченный подпольного межрайкома, по вашему приказанию отряд «Смерть фашизму» построен…
К строю энергично подошел Пыжиков — чувствовалась в нем военная выправка, хотя и был он в штатском. Перед ним стояло около 80 вооруженных партизан. Они поеживались, прижимались друг к другу. Рядом с ними молчаливо дрожало и топталось десятка три невооруженных новичков, недавно прибывших в отряд.
— Здорово, орлы! — подняв руку к выгоревшей на солнце военной фуражке, приветствовал он.
— Здравия желаем, — недружно и тихо ответил строй.
Поправив ремень, на котором висела кобура длинноствольного трофейного парабеллума, Пыжиков твердым голосом объявил решение межрайкома о снятии с должностей Сивакова и Панкевича, об отзыве их в распоряжение партцентра Борисовской зоны и назначении межрайкомом командиром отряда одного из боевых товарищей отряда «Беларусь» Тарунова Василия Федоровича и комиссаром Дедюлю Ивана Прохоровича, автора этих строк.
Он сказал, что нет безвыходных положений, когда за дело берутся энергичные люди, подчеркнув, что судьба отряда в руках самих партизан.
— Да ведь вас какая сила — целая сотня здоровых и крепких духом бойцов! С вами можно горы своротить… А требуется не так уж много… Во-первых, нужны теплые светлые землянки, не иметь их в лесу непростительно. Нужна пища, но и она с неба не свалится, ее надо уметь достать у немца на автостраде и в деревнях. Одежду и обувь нужно настойчиво добывать у гитлеровцев и с помощью колхозников выделывать самим. Недостающее оружие также пока можно взять лишь в бою. Межрайком партии выражает уверенность, что вы, не медля ни минуты, проявите волю, энергию, находчивость и смекалку, крепко встанете на ноги и вновь начнете бить оккупантов! Для большевиков нет непреодолимых трудностей. Мы верим, что слава о вашем отряде разнесется по всей Борисовщине. Желаю вам больших успехов в борьбе с ненавистным врагом. Отряд может и должен с честью выполнить возложенные на него задачи. Посмотрите на себя, на кого вы сейчас похожи?.. Не гроза для гитлеровцев, не орлы, какими я хочу вас видеть, а мокрые куры… стыдно глядеть… Сейчас не время митинговать, — закончил Пыжиков, — да и погода не располагает к этому. Друзья, нужны решительные действия…
Я еще никогда не видел такого преображающего воздействия на людей простых, но правдивых и прямых слов. Бойцы буквально за несколько минут стали неузнаваемы. Они подтянулись, стали смотреть уже не осуждающе и с укоризной, а скорее виновато. Программа оздоровления обстановки была до обидного проста и ясна. И каждый, наверное, в душе подумал: «Как же это мы сплоховали и сами не додумались…» Последние слова Пыжикова: «Смерть немецким захватчикам! Да здравствует победа!», были встречены с большим воодушевлением. Потом Пыжиков обстоятельно представил нам нового командира.
Василий Федорович Тарунов родился в 1914 году в деревне Старинки Горьковской области, коммунист, бывший рабочий-сталевар, с 1937 года служил в армии. Перед войной был начальником саперной службы одной из частей Красной Армии, дислоцировавшихся на территории Белоруссии.
Василий Федорович прошел большую школу борьбы с врагами в составе старейшего белорусского отряда «Беларусь». За храбрость, проявленную в боях, Тарунова наградили орденом Красной Звезды. Он стал первым орденоносцем в нашем отряде.
На этом совещании Василий Федорович поделился боевым опытом партизан Палика. Здесь же я подробно рассказал о бригаде «Старик», отличавшейся организованностью и армейским порядком, о небольших аккуратных и добротных землянках ее командира Пыжикова, батальонного комиссара Бывалого и начальника штаба майора Чумакова, в которых мне довелось побывать. Просторными, светлыми и теплыми были у них и землянки для самодельной типографии, госпиталя и хозвзвода. На другой стороне линейки располагались землянки-близнецы для боевых подразделений. В центре красовался армейского типа грибок для часового. В стороне, меж густых елей, дымились кухня и баня. Все было построено с умом и толком.
Примерно такую планировку решили сделать и мы у себя. До утра разрабатывали общий план и выясняли многие детали. Были сформированы группы плотников, печников, кровельщиков, добытчиков кирпича в разрушенных хуторах.
Ночью прибыли две подводы с хуторов. Их встретили с огромным ликованием. На них привезли лопаты, пилы, топоры. Наши лекари при свете костров рассматривали медикаменты и хирургические инструменты, добытые в деревне Сухой Остров. Больных прикрыли старыми полушубками и одеялами, привезенными днем с базы межрайкома партии.
Лагерь, как бы обретя второе дыхание, гудел, все жаждали работы. И пока что со смаком затягивались самосадом.
И закипела настоящая трудовая жизнь. Несмотря на беспрерывный снегопад, переходящий в дождь, где-то через неделю вместо ветхих шалашей появились довольно теплые, просторные землянки, заработала лагерная кухня. Запахло печеным хлебом, о котором раньше лишь мечтали. В стороне запарила настоящая партизанская баня. По вечерам зазвучали песни. Люди ожили и воспрянули духом. На очередном партсобрании Ивановский подвел итоги:
— Людьми умело командовать нужно, тогда они не только хорошие землянки построят, горячую пищу организуют, обуви понашьют, одежду добудут, но и сотни фрицев на тот свет отправят.
Собрание отметило, что жизнь отряда вступает в норму. Вместе с тем были поставлены задачи по дальнейшему укреплению дисциплины и обеспечению отряда многим недостающим. Ведь, как и раньше, партизаны ели еще без соли. Чуть не четверть отряда не имела оружия. Плохо обстояло дело с питанием рации. Совсем мало было патронов и взрывчатки. Нужно было одеть и обуть партизан. Многие, к нашему стыду, ходили в лаптях. А главное, требовалось без промедления начинать бить фашистов и полицаев,
