что поворот его танковой группы на юг, в сторону Клева, отнимет много времени. Пройдя 500 миль туда и обратно по ужасным российским дорогам, его танки потребуют ремонта.
Гитлер позволил Гудериану высказаться, ни разу его не перебив, но остался непоколебим в своем решении. Ему были нужны сырье и сельское хозяйство Украины. Он также добавил, что необходимо лишить ВВС Красной армии аэродромов в Крыму, чтобы они не могли наносить бомбовые удары по нефтяным месторождениям Румынии, откуда немецкая армия получала большую часть горючего. «Здесь мне впервые пришлось стать свидетелем спектакля, который впоследствии доводилось видеть неоднократно, — говорит Гудериан. — Все присутствующие подобострастно кивали, соглашаясь с каждым словом Гитлера, и мне приходилось отстаивать свою точку зрения в одиночку». По словам Гудериана в числе кивавших были фельдмаршал Кейтель и генерал Йодль. Они осуществляли управление ставкой ОКБ под пристальным контролем Гитлера, и без их поддержки дело Гудериана было проиграно. «Спешащий Гейнц» вернулся в свою штаб-квартиру, но его группа не двинулась с места.
Бок выступил в поддержку Гудериана. Он еще мог перенести потерю танковой группы Гота, переданной фельдмаршалу Леебу на северное направление, но усиление драгоценными танковыми дивизиями его давнишнего соперника Рундштедта для броска на Украину очень напоминало то, что произошло в 1940 году во Франции. Поэтому Бок, ведущий бои по всей линии фронта, не стал торопиться в надежде, что Гитлер передумает. Эта остановка продолжалась и после того, как техника танковых дивизий была отремонтирована и они снова были готовы двинуться вперед. Гудериан сознательно вводил свои части в бой, чтобы препятствовать их переброске на юг. У генерала Блюментрита не было иллюзий по поводу происходящего: «Группа армий «Центр» оставалась в полном бездействии на берегу Десны в течение самых благоприятных месяцев, начиная с июля и по сентябрь». Геринг в этом споре занял позицию Гитлера. Он был убежден, что если бы Бок и другие военачальники беспрекословно выполнили приказы фюрера, война была бы окончена к началу 1942 года. Об этом он заявил на допросах после войны.
Но группа армий «Центр», которой командовал Бок, — подобно остальным группам армий — испытывала серьезные трудности со снабжением. Численность железнодорожных войск (Eisenbahntruppe) была слишком маленькой, и пришлось вызывать из Германии гражданских специалистов- железнодорожников. Однако у наступающих войск накопились серьезные проблемы, и разрешить их одним махом было невозможно. Понеся большие потери в живой силе и технике во время боев за Смоленск, вся группа «Центр» вынуждена была остановиться и ждать подкреплений, но при этом приходилось охранять огромное количество военнопленных. Даже после того как окруженные части Красной армии прекращали сопротивление, солдат требовалось строго охранять, чтобы не допустить прорыва к ним контратакующих советских войск.
Возможно, Гитлер осознал то, что войска Бока ослаблены раньше всех. Возможно, именно это побудило его забрать танки у группы армий «Центр» и перенести основную силу удара на южное направление. Так или иначе, споры по поводу переброски танковых дивизий из одной группы армий в другую являются достаточным свидетельством того, что немецкая армия в количественном отношении была неспособна вести боевые действия так, как это задумали генералы. Танков не хватало для того, чтобы вести наступление одновременно всеми тремя группами армий. К началу «Барбароссы» у немцев на Восточном фронте было задействовано 150 дивизий, всего на 15 больше, чем участвовало в броске на запад в мае 1940 года; количество же танков лишь на 30 процентов превышало то, что имелось тогда. Но при этом площадь, на которой предстояло действовать армиям, осуществлявшим план «Барбаросса», — около миллиона квадратных миль — была в двадцать раз больше той, где проходили боевые действия в период времени с 10 мая по 25 июня 1940 года. Усугубляло картину и то обстоятельство, что по мере продвижения немецких армий на восток линия фронта все удлинялась и удлинялась!
Хотя Красная армия теряла солдат десятками тысяч, казалось, источник пополнения неистощаем. К середине августа оптимизм Гальдера сменился озабоченностью:
«…мы недооценили русского колосса… Это заключение относится как к его организации, так и к экономическим ресурсам и транспортной системе, но в первую очередь к чисто военному могуществу. В начале кампании мы рассчитывали, что нам придется иметь дело всего с 200 дивизиями, но уже к настоящему моменту мы определили, что в боевых действиях участвовало больше 360 дивизий противника. Разумеется, эти дивизии по нашим стандартам недостаточно хорошо оснащены и вооружены, и в тактическом плане русские командиры уступают нам. Но на место десяти уничтоженных дивизий они бросают в бой двенадцать новых. Время на их стороне. Их ресурсы находятся рядом. Наши силы растянуты вдоль длинного фронта и не имеют глубины; день и ночь они подвергаются атакам неприятеля, нередко успешным, что обусловлено наличием слишком большого числа брешей в наших порядках из-за огромных пространств, на которых нам приходится действовать».
Война на Востоке никогда не имела непрерывной линии фронта, простирающейся с севера на юг. Повсюду наступающие пытались обнаружить пустоты в порядках обороняющихся, а те в свою очередь пытались их закрыть. Иногда возникали очаги сопротивления вокруг крупных городов и окруженных группировок. Повсюду немцам приходилось приспосабливаться к бескрайним просторам Восточной Европы и ее климату. Берлинцы, составлявшие основную часть 3-й танковой дивизии «Медведь», оказались неготовы к августовской погоде в России.
«Стояла невыносимая жара, и люди истекали потом. Мельчайшая пыль, поднимавшаяся с грунтовых дорог, обволакивала колонны густым облаком, покрывала лица солдат и проникала под мундиры до самого тела. Она покрывала танки, бронетранспортеры, мотоциклы и джипы (
Гитлер, остававшийся в нездоровом климате «Вольфшанце», по-прежнему был убежден, что единственным путем к победе является окружение русских войск и захват экономических ресурсов. Поэтому он решил повернуть группу Гудериана на юг. Не желая больше ничего слышать об отсрочках, он лично издал приказ по сухопутным войскам, гласивший:
«Первостепенную важность до наступления зимы имеет не захват Москвы, а оккупация Крыма, промышленного и угледобывающего Донецкого бассейна, нарушение транспортных коммуникаций, связывающих центральную часть России с кавказскими нефтяными месторождениями».
Генералы были возмущены. Гальдер предлагал Браухичу вдвоем подать в отставку, но услышал в ответ, что Гитлер просто ее не примет. Гальдер уже признался в своем дневнике, что: «Браухич заведен до предела и прячет под стальной мужественной маской свои истинные чувства». Йодль, ближайший к Гитлеру генерал, утверждал, что фюрер «испытывал инстинктивную неприязнь к тому, чтобы идти тем же путем, что и Наполеон: Москва вселяла в него жуткое чувство». Так или иначе, Гитлер пообещал, что, после того как окружение русских армий под Киевом будет завершено, танковая группа Гудериана сможет вернуться в группу армий «Центр» и продолжить наступление на Москву.
Армия неохотно подчинилась: Гудериан повернул на юг, а танковая группа, приданная группе армий «Юг», двинулась на север, ему навстречу. Замысленное фюрером окружение русских войск под Киевом было осуществлено. После ожесточенных боев на фронте протяженностью несколько сот миль танковые клещи сомкнулись в 150 милях к востоку от Киева. В кольце окружения оказались 665 000 русских солдат.
26 сентября 1941 года, когда закончилась битва под Киевом, армия фон Манштейна на юге прорвала оборонительную линию на узком перешейке, ведущем в Крым. На карте это выглядело большой огромной победой, но в действительности это была еще одна огромная территория, как губка впитавшая десятки тысяч людей.
А тем временем натиск группы армий «Север» под командованием фельдмаршала Лееба достиг пика. Непрерывные попытки штурма Ленинграда оканчивались неудачей, но немецкие передовые части уже сражались в пригородах, и защитники были истощены до предела. В одном из боев женщины из медицинской части обороняли позиции, вооруженные только пистолетами и гранатами, до тех пор, пока не
