под Прагой и Колином, если не количественно, то качественно были незаменимы. Следовательно, современная критика со своим обвинительным приговором первоначальному проекту и восторгом по отношению фактически осуществленного плана как будто совершенно не права. Однако дело не так просто, как кажется на первый взгляд. Правда, совершенно ошибочно - квалифицировать первый проект как 'малодушный'. Ведь в конце концов и этот проект упирается в мысль о тактическом наступлении, и стратегическое наступление, как мы видели, было лишь обострением уже имевшейся идеи. Если материальный успех вторжения в Богемию и был утрачен, то все же сохранились неоценимые моральные выгоды - чрезвычайное уважение, священный трепет неприятельского командования пред теми решениями, которых можно было ожидать от прусского короля. Само поражение под Колином также не подорвало престижа Фридриха даже в глазах его победителя, фельдмаршала Дауна. В действительности, Фридрих только вырос под влиянием этого поражения: вместо того чтобы прийти в уныние от неудачи, он только укрепился в мысли, что одного маневрирования недостаточно и что ему надо стараться одолеть своих врагов в сражениях.
Поэтому он двинулся прямо на французов и нанес им поражение при Росбахе, недалеко от Заалы, а затем - на австрийцев, и разбил их под Лейтеном в Нижней Силезии. Под Росбахом ему удалось нанести удар вдвое большим силам, когда после долгих и тщетных стараний Фридриха найти удобный случай для атаки Субиза и Гильдбургсгаузена наконец решились, со своей стороны, перейти в наступление. При этом они только что приступили к обходу прусской армии, когда пруссаки, внезапно снявшись со своего бивака, ударили по находившемуся на фланговом марше неприятелю. Раньше чем французы и имперские войска смогли правильно развернуться, они уже были опрокинуты.
Под Лейтеном (40 000 пруссаков против 60 000 или 66 000 австрийцев) пруссакам удалось совершенно незаметно пробраться если не во фланг, то все же к левому флангу уже совершенно развернутых австрийцев. Фридрих построил свою армию в четыре линии в глубину; следовательно, он имел очень короткий фронт, в то время как австрийское построение, для того чтобы иметь опорные пункты и справа и слева, растянулось на целую милю в длину. Таким образом, на участке атаки численный перевес был у пруссаков, и они разбили левое крыло австрийцев раньше, чем правое успело подойти к месту боя. Австрийцев загубила идея обороны. Пока король был занят французами, они разбили под Бреславлем герцога Бевернского, захватили этот укрепленный город и овладели крепостью Швейдниц. Тут, вместо того чтобы при превосходстве их сил продолжать войну и зимою и довести дело до решительного конца, они собрались идти на зимние квартиры, а когда король приблизился, им показалось достаточным, если они преградят ему дорогу, заняв подходящую оборонительную позицию. Что он отважится их атаковать на этой позиции (5 декабря), им не приходило даже в голову; они предполагали, что он отойдет, и были бы довольны таким результатом158.
Таким образом, обстановка имеет известное сходство с той, которая сложилась перед сражением у Соора. И там австрийцы рассчитывали достигнуть успеха одним лишь развертыванием своих войск и думали либо совсем обойтись без боя, либо вступить в него позднее. Это и дало более решительному противнику возможность овладеть тактическим преимуществом фланговой атаки и тем уравновесить преимущество численного превосходства противника и даже обратить это преимущество противника в его ущерб. Решимость победила инертность. Если бы австрийцы ударили под Лейтеном на пруссаков, в то время как последние выполняли свое фланговое движение, подобно тому, как Фридрих ударил на французов под Росбахом, то едва ли при их численном превосходстве победа ускользнула из их рук. Теоретически они это понимали. Еще весной 1757 г. император Франц дал главнокомандующему, своему брату Карлу, перед его отправлением в армию этот совет159. Но у исполнителя не хватило решимости. И под Прагой австрийцы предоставили пруссакам возможность выполнить свое фланговое движение, не ударив на них в это время. Упустили они подобный же случай под Колином; но там маневр пруссаков все- таки не удался, так как австрийцы вовремя заметили их фланговый марш и смогли при своем значительном численном превосходстве противопоставить ему удлинение своего фронта.
Опять-таки решающим моментом под Лейтеном оказалось управление, но прусская дисциплина предоставляла в его распоряжение соответственное орудие - воинские части, их порядок, проворство, тактическую сноровку, обеспечивавшие точное и четкое выполнение каждого приказа. Королю Фридриху оказалось возможным двинуться сперва в направлении неприятельского центра четырьмя колоннами, построенными одна подле другой, и лишь когда он уже подошел совсем близко, решать - направиться ли ему против левого, или против правого неприятельского крыла. Затем захождение и развертывание последовали с такой быстротой, что австрийцы были атакованы раньше, чем они успели хорошенько отдать себе отчет в создавшемся положении. Ни одна армия того времени, кроме прусской, не могла бы этого выполнить.
Мы повторяем и подчеркиваем, что Фридриха от его противников отличала не теория, а одно лишь выполнение. Насколько у противников Фридриха не было недостатка в теоретическом понимании ценности выигранного сражения, показывает и русская стратегия этого года.
Конференция в Петербурге дала Апраксину инструкцию следующего содержания: 'Мы ни во что не ставим занятие не только Пруссии, но и других более отдаленных областей, если только удастся Левальду уйти из нее (из Восточной Пруссии) и соединиться с королем'. Следовательно, задача Апраксина - разбить Левальда. Согласно этому, иррегулярным русским войскам под начальством генерала Сибильского было поручено обходить и задерживать пруссаков, пока не подойдет армия и не разобьет их160.
1758 год (Ольмюц)
К кампании 1758 г. Фридрих приступил с совершенно такой же основной идеей, как и к кампании предыдущего года. Тогда он вторгся в Богемию для того, чтобы нанести австрийцам возможно более тяжелый удар, раньше, чем появятся французы. Со стороны последних ему теперь непосредственно уже ничто не угрожало. Ободренные Росбахом, англичане теперь выставили армию в Германии, и можно было ожидать, что она будет парализовать действия французов. Зато русские в последнее время подошли на угрожающе близкое расстояние. Пока прусские войска занимались шведами, русские заняли в течение зимы без всякого сопротивления Восточную Пруссию, и надо было предполагать, что к середине лета они появятся где-нибудь на Одере. Поэтому идея Фридриха заключалась в том, чтобы так или иначе удержать австрийцев на таком расстоянии, чтобы они не могли соединиться с русскими, и он сохранил бы достаточный простор для того, чтобы, как только последние покажутся на лишенной укрытий равнине в досягаемой близости от него, их разбить, при невозможности для австрийцев им прийти на помощь.
Снова, по примеру прошлого года, вторгнуться в Богемию было невозможно. В данное время главные силы пруссаков находились в Силезии, чтобы, прежде всего, снова отнять у неприятеля последний кусок его прошлогодней добычи - крепость Швейдниц. Непосредственно перед прусскими главными силами, позади горных проходов Скалицы, стояли австрийцы, занимая крепкую, заранее подготовленную позицию. Если бы Фридрих захотел перейти в Лузацию или даже в Саксонию, австрийцы бы это заметили и снова загородили бы ему дорогу, заняв хорошую позицию. Тогда Фридриху и пришла мысль вместо Богемии двинуться через Верхнюю Силезию в Моравию и осадить Ольмюц. Неоднократно король развивал ту мысль, что в войне с Австрией для него выгоднее вторгаться в Моравию, чем в Богемию161. Но к кампании 1758 г. все эти соображения никакого отношения не имеют; менее всего можно приписать Фридриху желание пойти со своей слабой армией на Вену. Вместо 150 000 человек, которыми он располагал в предыдущем году, его полевая армия насчитывала теперь лишь 120 000162. В прошлом году, если бы ему удалось взять Прагу, он пытался бы овладеть Северной Моравией; подобно этому, и теперь ему представлялось, что стоит ему только взять Ольмюц и оттянуть этим главные силы австрийцев из Богемии, как его брату Генриху, стоявшему в Саксонии во главе 22 000 человек, может быть, удастся овладеть Прагой.
Следовательно, как в том, так и в другом году стратегическая идея заключалась не в операции, направленной против неприятельской столицы, а в оккупации ближайших к границе прусских районов и крепостей. Теперь Богемия была слишком хорошо защищена. А потому пруссаки вторглись в такую австрийскую провинцию, границы которой были почти беззащитны и где они вначале вовсе не встретили неприятеля; последнему предоставлялось, таким образом, на выбор либо подойти и атаковать, либо иным каким способом принять сражение. Решающим в данном случае был не географический момент выбора между Богемией и Моравией, а момент внезапности. Вторжение Фридриха в Моравию являлось маневром, который заставлял противника покинуть свою прекрасно выбранную позицию у Скалицы; Фридрих рассчитывал, что ему представится случай - либо добиться сражения при выгодных для него условиях, либо
