обезоруживающему…
— Слушай, неудобно как-то, — засомневался Юго. — Говорила, не действует на меня твое сладкое внушение. А оно еще как действует! Ты бы хоть для пробы что поспокойнее выбрала. Мы только-только из моря, одичали там. И все одно: это дурно пахнет!
— Сложный ты человек, — азартно блеснула глазами Амели. Потеребила прядь волос, вздохнула, решительно кивнула: — Ладно, чуть прибавим. От простой заинтересованности, как мы это называем по силе воздействия, до серьезного увлечения.
— Очень хочется тебя придушить, — отметил Юго чуть позже. Он пристально посмотрел в лицо сирены, вздохнул и отвернулся. Встал, прошелся по каюте, взъерошил волосы. — Пойду я. От сирен надо держаться подальше.
— А как запах? Больше не донимает? — уточнила Амели, поймав за рукав сосредоточенно шагающего по каюте Юго и дернув к себе. — Ты занятный образец слабо внушаемого сознания. Хотелось бы получить некоторый результат. Даже из чистого любопытства.
— Может, при дворе у северян это и зовется любопытством, — неодобрительно хмыкнул Юго. — Прекрати петь. Немедленно. Меня за эдакий результат капитан самого порежет на сырные кубики. И будет прав!
Сирена удивленно пожала плечами. По ее мнению, рулевой получил такую порцию интереса к плесневому сыру, что обязан был хотя бы попробовать деликатес, а никак не стоять рядом и тупо барабанить пальцами по ларцу, сопя и тоскливо посматривая на дверь. «Между прочим, весьма симпатичный оримэо», — призналась сирена самой себе. Ему еще чуть добавить роста — и выглядел бы настоящим наследником древней крови. Широк, крепок и даже на вид надежен. Кстати, на рослых стражей араави голос почти не действует, это давно подмечено. Видимо, еще одна особенность их загадочной породы.
— Неужели так и не убедила? — расстроилась Амели, ощущая настоящую усталость. — Я старалась во весь голос. Голова теперь болит, вот до чего дошла. Не припомню, чтобы я из-за сущей мелочи так выкладывалась.
— Убедила, — мрачно признал Юго. — До чего я-то докатился! Сирена меня раскатала и завернула в крученый рогалик, как наш кок — тесто. И даже имя не назвала. Ну, раз ты настаиваешь…
Он нагнулся, как показалось сперва Амели, к столу. Ловко толкнул стул назад, качнув на двух ножках. Поддел широкой ладонью затылок сирены и поцеловал ее в губы. Спинка стула поехала еще дальше, окончательно утратив равновесие. Амели пришлось вцепиться в плечо ненормального рулевого, чтобы не упасть. Впрочем, вторая рука уже привычно нащупала тонкий кинжал — обычное средство воспитания хороших манер, которым сирена искусно владела. С едва приметным шипением лезвие покинуло ножны и оцарапало кожу горла Юго. Подействовала прямая угроза жизни так же слабо, как и медовый голос. То есть ни на миг не отвлекла упрямейшего рулевого от избранного курса… Амели задохнулась, выпустила кинжал и вцепилась в шею Юго, признавая поражение. И даже находя это свое поражение приятным… Ну не убивать же невнушаемого оримэо, в самом деле. Грубость не выказывает, целует бережно и, можно сказать, страстно. А еще обнимает под спину, помогая сохранить равновесие, и второй рукой теперь поддерживает за талию, поднимая со стула и ставя на ноги.
Амели отдышалась, подняла и убрала кинжал. Шагнула назад, решительно отстраняя Юго, поправила волосы и возмущенно фыркнула:
— У вас точно пиратская шхуна. Что это… ох, ну что за безобразие?
— Сама хороша. А что ты мне внушала? — всерьез удивился Юго, норовя снова поймать руку сирены. — Вполне успешно у тебя голос-то сработал. Говорила, устала и голова болит, а справляешься и теперь.
— Что — успешно? Хотя… надо признать: действительно вполне даже получилось. Впечатляюще. Но я-то внушала, что сыр приятно пахнет, — сквозь смех пояснила Амели, перебирая руками по столу и двигаясь бочком от Юго. — Не более того!
— Какой сыр? — задумался Юго.
Дверь каюты приоткрылась. В проем протиснулся огромный корабельный кок в безупречно белом передничке, с запачканным при рубке мяса тесаком. Сейчас, оскаленный, с остекленевшим пустым взглядом, он имел окончательно пиратский вид. Потянул носом, смачно облизнулся, решительно сунул разделочный тесак за пояс, пачкая ткань. Не обращая внимания на ущерб, нанесенный переднику, не замечая сирену и рулевого, кок исступленно впился взглядом в сыр. Пробормотал:
— Пора переходить к сладкому, — быстро подцепил ручищей поднос и удалился.
За дверью, Юго отчетливо расслышал, кока с подносом мухами облепили моряки.
— И мне кусочек, — заныл юнга, оттертый старшими от лакомства.
Рулевой не расстроился, он по-прежнему норовил обнять сирену за талию:
— Вот дела, на них подействовало, а меня и впрямь слабовато пробирает. Зато имеется приятный побочный эффект.
— Где ты эти слова выучил? — Амели поправила ожерелье и опять стала обходить стол, уворачиваясь от рук. — Тоже мне, умник.
— У нас капитан с головой, и вообще он знатного происхождения, почти что принц, — уточнил Юго, двигаясь вдоль стола. — Внушение подействовало, не расстраивайся. Вообще не ощущаю запах сыра. И чихать я на него хотел. Давай я прямо сейчас отправлюсь в «Ржавый якорь» ждать тебя.
— Правильно мне сказали: вся команда состоит из людей с ветром в голове, а рулевой совсем бешеный, — рассмеялась Амели. — Ты очнись уже, а? Я ведь жена короля.
— Ну и что? — Юго продолжал перебирать руками по скатерти, обходя стол уже во второй раз. — Я не подданный Дэлькоста. Ты тоже. Араави сейчас, по слухам, избрал толкового преемника посоха, мне торговцы с лета излагают сплетни. Можно попробовать договориться с храмом. Я и так собирался домой, хотел искать сестренку Элиис. Вот спасем ее — и… — Юго остановился и подозрительно прищурился: — Слушай, почему я бегаю, понятно. Ну зацепило, и всерьез. А ты-то что уворачиваешься? Позвала бы капитана или хоть кого из команды, вон колокольчик на столе. Ты ведь и правда жена этого их Альбера. И как он отпускает тебя одну? Такую женщину надо оберегать неустанно.
— Откуда я знаю, почему мы тут топчемся, — опустила ресницы Амели, устраиваясь на стуле. — Но это было занятно. Жаль, что мне пора.
— Нет уж, — решительно возмутился Юго, перегораживая путь к двери. — Ты мне задолжала имя.
Дверь открылась, толкнув рулевого в спину. Капитан обошел его и заинтересованно изучил каюту. Пожал плечами. Поклонился Амели:
— А вы непростая женщина. Моя команда словно с цепи сорвалась. Пожрали сыр до последнего ломтика. Из крысоловок — и то изъяли! Пришлось выдать побольше денег клацающему зубами коку и послать его вместе с тесаком прочь, за новым запасом. То-то торговец на берегу страху натерпелся… Нам угрожал сырный бунт. Забавно. Юго, ты не хочешь отведать сыра?
— Нет, — отмахнулся рулевой.
— Понятно, некоторым не до кулинарных изысков, — улыбнулся капитан. — Амели, я рад, что вы не враг Дэлькосту. Хотя… война флота лично с вами была бы презабавным зрелищем. Одни сыр жрут, другие палубу драят, третьи самозабвенно вышивают шелком. Вы ведь не способны всерьез навредить людям.
— Именно, — улыбнулась сирена.
— Амели, я никому ничего не скажу, — с самым заговорщицким видом пообещал капитан. — Но я теперь не уймусь, пока не попаду на острова. Так и знайте.
— Хорошо, я сделаю все, как и обещала, — сдалась сирена. — Напеть вам забвение будет сложно, ваш рулевой мне этого не позволит. Через месяц или позже, этой зимой, мне наверняка понадобится корабль. Если так и случится, вы сперва получите указания здесь, через Юго, а потом пойдете к замку Гравр. Примете на борт пассажиров, дождетесь меня — и тогда уж двинемся в сторону островов.
— Заклятый туман, сбивающий с пути все наши флотилии, развеется и пропустит нас, — догадался капитан. — Превосходно. Вы правы, мне не нужны карты и жемчуг. И я вовсе не хочу, чтобы Альбер распространил свою весьма гнусную политику на океан. Всегда полагал, что туман не скрывает угрозу, а
