бардаком в моей жизни без посторонней помощи.
Под бубнеж телевизора я быстро отыскал в шкафу чистые и хотя бы похожие между собой носки, влез в джинсы и длинный синий свитер пристойного вида, а сверху, посомневавшись немного, натянул пальто. Сунул в карман «Удар». Не бог весть что, но всяко лучше, чем совсем ничего. В слегка потертой кожаной куртке я чувствовал бы себя куда увереннее, но после вчерашнего она выглядела неважно. И главное, странно пахла.
Честно говоря, мне вообще захотелось ее выбросить. Терпеть не могу держать дома вещи, которые напоминают мне о том, что я умею бояться. Хорошо умею. Лучше, чем что бы то ни было еще.
Но равноценной замены этой куртке у меня не было. Не заработал.
Лиза сначала прислала эсэмэску, дождалась моего ответа и только потом позвонила. Ничего особенного, обычная вежливость человека, которому самому слишком часто приходится просыпаться от телефонного звонка. Но я это оценил. Москва — город офисных работников, уверенных, что жизнь начинается в девять утра и заканчивается около часу ночи. Они твердо знают, что звонить после десяти вечера — неприлично, зато абсолютно уверены, что звонком в два часа дня разбудить никого невозможно.
Когда у меня есть работа, мои сутки раскладываются на девятнадцать часов бодрствования и пять — сна, но эти пять редко выпадают на ночь.
— В эту субботу у нас планируется зачистка промзоны в Выхино, — сообщила Лиза. — Хорошие деньги.
— Это вместо новогоднего корпоратива? — хмыкнул я.
— Ну какая работа, такие и корпоративы, — отозвалась она. — Будут Макс и Марька, Лариса тоже обещала подъехать, но без гарантии…
— А что Рашид? — перебил ее я.
— Он трубку не берет, — тут же помрачнела она. — Так как?
Терпеть не могу работать без страховки там, где в любой момент на тебя может вывалиться какая- нибудь пакость. Рашид — неважный боец, но он всегда успевает почуять любую нежить до того, как она нападет. Если он сдулся, это будет паршиво. Рано или поздно это случается со всеми талантливыми медиумами — как будто однажды они осознают, что получили впечатлений больше чем достаточно.
В стакан, который уже полон, нельзя налить еще немного, чтобы содержимое не вылилось через край.
— Можете на меня рассчитывать, — сказал я. — И… я доеду до него сегодня.
— Ты нас очень выручишь, — серьезно ответила Лиза. — Звони, если что, я на связи.
У меня уже было «если что», но я не стал говорить ей об этом. Она все равно ничем не смогла бы мне помочь.
Отчет я отправил Селиверстову электронной почтой с запросом подтверждения о прочтении. Я хотел быть уверенным, что он его получит.
В декабре всегда есть один или два таких дня, которые оправдывают существование всего этого месяца. Светает поздно, однако небо с самого утра ясное и высокое, как своды католической церкви. Ветра нет. Все затянуто блескучей снежной паутиной, и, как огромные леденцы, торчат из снега старые, черные от влажности деревья. На стеклах — морозные разводы, на припаркованных машинах — снежные шапки, а по белым газонам тянутся цепочки собачьих следов. Возле метро не видно ни птиц, ни крыс — холодно, только гастарбайтеры в оранжевых жилетах споро скалывают ломами лед, перебрасываясь между собой непонятными москвичу словечками.
Судя по часам над дверью банка, я слегка опаздывал, но пробежаться так и не рискнул. Приходить на тренировку позже всех, конечно, неприятно, но менее неприятно, чем свернуть себе шею. Зимняя Москва с ее почти сплошь покрытым тоненькой корочкой льда асфальтом — не лучшее место для пробежек.
Особенно если ты не в кроссовках.
— Сдвигаем ступни, колени выпрямлены, руки свободно опущены вдоль тела, лицевые мышцы расслаблены, — медленно и очень четко, как для иностранцев, проговаривал тренер. — Спина прямая- прямая, и мы тянемся макушкой к небу… Еще выше, еще сильнее тянемся!
Допускаю, что для этого смуглого парня, родившегося в Питере, но большую часть своей жизни проведшего в Бангалоре, Нью-Дели и Катманду, мы и впрямь были иностранцами. Он говорил на английском, хинди, тамильском и малаяме почти так же свободно, как на русском, однако не спешил зарабатывать деньги переводами.
За каждое проведенное занятие руководство центра изучения индийской культуры выдавало ему какие-то донельзя смешные гонорары, но финансовые вопросы этого парня, казалось, совершенно не парили. Он занимался тем, чем считал нужным заниматься.
— Представьте, что из вашей макушки выходит луч яркого света, который устремляется вверх, — продолжал тренер, не глядя на нас, но совершенно точно зная, где и как именно сейчас стоит каждый. — Постарайтесь почувствовать его. Он соединяет вас с небом.
Санскритское слово «йудж» означает «связь».
Как и для других древних языков, для санскрита характерна многозначность употребляемых слов, а потому «йудж» — это еще и гармония, и обуздание, и упражнение. Весь комплект по цене одного предмета. Есть люди, которые считают йогу еще одним модным велнес-направлением, вроде пилатеса. Это примерно то же самое, что считать микроскоп специализированным учебным оборудованием для кабинетов биологии.
В самом деле, регулярные занятия йогой способствуют похудению, укреплению сосудов и повышают общий тонус организма. Но это не главное. Йога — способ стать тем, кем ты должен быть, и это работает даже тогда, когда ты просто пытаешься убрать брюхо.
В этой группе я всегда выглядел даже не белой вороной, а фиолетовым сириусянским ежиком. Чисто теоретически это была смешанная группа для продвинутых пользователей, посвящающих самостоятельным тренировкам не меньше часа в день и два с половиной — групповым каждую неделю. Под руководством самого толкового тренера, которого я смог найти в нашем районе. Я ничего не имею против фитнес-йоги, которой можно позаниматься в каждом втором спортивном клубе, но для решения моих задач она не годится. Мне плевать на индекс массы тела и объем мышечной массы. Как правило, меня вообще не очень интересует, как я выгляжу.
Гораздо важнее то, как я себя чувствую.
Каждую неделю в этом зале в течение двух с половиной часов занималось йогой двенадцать женщин в возрасте «чуть за тридцать». И я.
Они ходили сюда, чтобы подтянуть живот, сбросить вес, улучшить общее состояние и после занятий потрепаться с подругами за стаканом сока из моркови и сельдерея. Я — чтобы не дать себе окончательно спятить.
Конечно, я мог бы заниматься сколько угодно правильной йогой дома, один, поглядывая на экран телевизора. Я вообще очень много могу один. И делаю. В этом и проблема.
Сочетание молока, аниса, имбиря и зеленого кардамона способно творить чудеса, превращая в приличный напиток даже самый дрянной дешевый чай. Я не знал, почему Рам Джатравала, осевший в Москве после окончания института, решил открыть свое кафе именно здесь, на задворках, но меня это вполне устраивало. Это скромное заведение с низкими потолками и еще более низкими ценами располагалось дверь в дверь со спортивным залом, так что даже зимой можно было накинуть куртку и идти пить чай, не опасаясь простудиться.
Волосы у меня все еще были мокрыми после душа.
Я сидел у самого окна, высокого, очень тщательно отмытого, выходящего на безлюдную узкую улочку, и беспардонно жрал карри, запивая чаем. Вообще-то сразу после тренировки есть не положено, но я не знал, когда у меня в следующий раз будет время этим заняться.
Я ел и краем уха слушал, о чем разговаривают нормальные люди. Подслушивать чужие разговоры, конечно, невежливо, но что поделать, если кто-то говорит слишком громко? К тому же — каюсь — мне
