смутно знакомого пулемёта, тактично облокачивался на стойку, ствол задран вверх. Типа, мы не опасные.
— Вас сопровождать? Или сами сможете идти?
Я уже был вне рубки и мог отвечать по-русски.
— Сможем, лоция имеется!
— Отлично! Тогда я доведу вас до Сены, оттуда вернусь. А вскоре вас уже и…
Тут у 'Стерегущего' что-то зашипело, затрещало… Самохин кивнул напарнику, тот бросил пулемёт и полез в потроха усилителя. И вдруг я услышал заветное! Да так громко!
— Мать… Гангрена железная, что тебя в задницу, ё… Да чё ты там возишься, на, засади ей по самые! Провод, млямба, синий! Синий, говорю!! Куда! Ё-е-оо… Албасов, ты тупой? Твою душу…
Бальзам! Бальзам!
— Ох, мляут! — выругался и я на смеси языков.
Красота-то какая! Услышал родненькое! От своих!
Наши притихли, настороженно прислушиваясь к частично знакомым словам.
Наконец, Маурер акцентировано произнёс:
— Надо же, и тут Северяне!
Я ничего не понял.
— Какие Северяне, ты о чём, Ули?
— Да те самые, что в Базель из Израиля приезжали, — перехватив ответ, невозмутимо поведала Ленни. — Мат на мате, вот люди и запомнили. А ты что, Федя, думал, мы тебя так за еврейскую внешность прозвали? Да ты в зеркало хоть изредка смотришься? С твоим картофельным носом…
Давно меня так не разводили!
Даже обидно, старался ведь…
Сена, впадающая в Волгу — это не мене круто, чем Ганг, впадающий в Рейн! Но фокус уже знакомый, и я не удивился, сам способ узнавания мира предполагает подобное. Оказывается, далее по Сене стоит Нотр-Дам, Замок сельского Парижа — Самохин так и сказал: 'село'. Франция…
— Боже, Париж… Как давно я там не была!
А я так вообще не был.
Несмотря на помощь звёздного неба, видно было плоховато, помогал локатор и прожектора. После Сены 'Стерегущий', починив, наконец-то, свою шарманку, громко попрощался, и красивым виражом отвалил на обратный курс.
Последующие пять ходовых часов прошли спокойно. По понятным причинам Сашке шкипер штурвал не доверил, а вот Ленни порулила, у неё уже есть опыт плавания в темноте. С лоцией плыть просто красота, карта нам была вручена подробная, вся батиметрия имеется, русло на листах — с промером глубин и характером дна. Судовой ход шкипер выдерживал по РЛС и визуально — прибором ночного видения.
— Судно на радаре! — предупредил Маурер.
Никто не спал, как тут уснешь.
Отметка на зелёном экране локатора помигивала прямо по курсу, рядом значения вектора и скорость. Вскоре компьютер идентифицировал появившийся объект, как 'средний буксир водно-морского типа'. В реалиях существующего речного многообразия это как крейсер, судно никак не меньше 'Клевера'.
Маурер первым окликать встречающих тактично не стал.
Пш-шш…
— 'Клевер' — 'Дункану'!
Радиообмен вёл я.
— На связи. Здесь дизель-электроход 'Клевер', шкипер Ули Маурер. Говорит командор международной экспедиции Фёдор Потапов.
— Говорит Владимир Коломийцев, капитан флагмана флота, фрегата ВМФ России 'Дункан'. Приветствую шкипера и командора!
И он, легко переключившись на английский язык, продублировал сказанное.
Шкипер довольно покивал головой.
— Ули, форма! — прошипела Zicke.
— Проклятье! — Маурер бросил всё и мощно рванул вниз.
— Давай быстрей, я тоже переоденусь! — успели бросить сильфида.
Пш-шш…
— 'Клевер', подходить будем с левого борта, вдогон. За милю сбросьте скорость.
— Сделаем, 'Дункан'.
Шкипер переоделся в рекордный срок, словно рядовой мотострелковой учебки, сменив за штурвалом Ленчика, коя тут же скрылась из виду.
Нам с индусом переодевать было нечего, мы тут так, погулять вышли. Дальнейшие переговоры вёл уже Маурер, непринуждённо обмениваясь с капитаном флагмана о всякой текущей ерунде — мало тут людей такого уровня. А ведь мы по окияну шастали, не из лужи какой выскочили.
Уже светало, поэтому почти все детали можно было разглядеть. Может, в мирное время, да в прошлой своей жизни, означенный 'Дункан' и был буксиром… сейчас он точно был фрегатом! Военное судно шаровой окраски с белыми индексами и номерами, Красной Звездой и Андреевским флагом на мачте. День ВМФ в Питере, да и только! Как тут Феде не гордиться Родиной.
— Обрати внимание на бронезащиту корпуса, — почему-то шёпотом подсказал индус.
Ага. Плиты повсюду, рубка в щелевом доспехе. А на носу чуть ли не башенка с тяжёлым пулемётом. Это ДШК, что ли? И на корме пулемёт. Серьёзное вооружение, серьёзней не видал. Какие тут, к чёрту, птички… Всю стаю с небес поснимает.
Шкипер сбавил ход.
Заложив вираж, 'Дункан' поджал и вскоре догнал мотобот, пристраиваясь слева. Антенна РЛС без кокона, мощная, несколько высоких радиоантенн, по бокам надстройки ещё приборы. Камеры ночного видения? В рубке рядом с Коломийцевым угадывается ещё кто-то. Один человек в башенке ДШК, но ствол смотрит слева по курсу, ни разу не дёрнулся.
На палубе стояли двое, судя по виду — никак не моряки, Один повыше и покрепче, второй на его фоне — коротыш.
Суда выровняли скорость, пошли рядом, Сашка закрепил концы.
— Что, камрады, мы поднимаемся на борт! — не столько спросил, сколько уведомил маленький.
— Давай!
Оба ловко перепрыгнули на палубу 'Клевера'.
— Группа сталкеров анклава. Старший группы Сомов, Михаил, позывной 'Гоблин', — хрипловатым баском представился кабан совершенно бандитского вида.
— Костя Лунёв, позывной 'Кастет', — подхватил тот, что поменьше.
Тоже тот ещё подарок — глаза хитрые, острые, сам резкий. Очень опасный мальчик.
Оба быстро прострелили глазами меня и Джая.
Тёртые волкодавы, сразу вижу. Камуфло на бойцах, хоть и крутое, но выцветшее, стиранное- перестиранное, на подвесках чего только нет, ножи, подсумки, рации с гарнитурами. У Кастета тюнингованный ствол, не сразу и опознал родной 'калаш', у кабана — что-то из 'тигриного' семейства.
— Вся Волга о вас только и гудит, сенсация века, на! — продолжил Лунёв, судя по всему, поклонник разговорного жанра.
Мы с индусом представились, пожали лапы. Нормальные лапы, крепкие.
Гоблин никак не мог оторвать взгляд от кукри индуса и моей абордажной сабли.
— Пришлось? — кивнул он на клинки.
— Довелось, — порадовал его я. — Резались с восточными мальчиками.
— Зашибца! — крякнул кабан. — Потом расскажете.
— Если время будет, — я сбил посыл, пусть прикроется, не пионеры прибыли.
— Они круты, — Сомов повернулся к товарищу.
