А 23 октября 1653 года Алексей Михайлович торжественно объявил в Успенском соборе Кремля о своем желании уничтожить западных соседей-иноверцев, если они не примут московскую веру. Впрочем, все вещи становятся на свои места, если вспомнить, что главным инициатором, идеологом и вдохновителем той войны был Никон (1605—1661), «патриарх всея Руси» — фанатик, прославившийся в Московии борьбой со староверами.
Минский историк А. Е. Тарас в книге «Войны Московской Руси с ВКЛ и Речью Посполитой в XIV—XVII вв. » отметил в этой связи:
«Эти факты убедительно доказывают, что дело было вовсе не в «защите» Украины или «освобождении» Беларуси, как о том всегда твердили и монархические, и коммунистические авторы».
План нападения Московии на ВКЛ был похож на гитлеровский: три армии вторжения двигались по северному, центральному и южному направлениям. Всего московские войска насчитывали до 100 тысяч человек, тогда как ВКЛ смогло противопоставить им только 20 тысяч: силы были заведомо неравны. Поэтому «блицкриг» вполне удался, несмотря на отчаянное сопротивление беларусов.
Войска московитов неукоснительно исполняли директиву царя о «тотальной войне». Так, 22 июля 1654 года пал героически оборонявшийся Мстиславль. Московско-татарские войска сожгли город дотла и вырезали все население — около 15 тысяч человек. В летописи сказано:
«Народ всякий шляхесткий, мещан и жидов, а также простых людей под корень высекли /вырезали/, потом протрубив /победу/, среди трупов живых искали и в плен в Москву забирали, а скарбы /ценное имущество/ все забрав, замок и паркан (палисад) огнем сожгли и до основания опустошили».
24 июля воевода В. П. Шереметев захватил город Друя. С ним он обошелся точно так же, как А. Н. Трубецкой двумя днями раньше — с Мстиславлем:
«Взяли взятьем и ратных и всяких людей которые в городе сидели побили, и город и костелы и домы все пожгли без остатка».
17 ноября после 14 недель осады пал Витебск. Обозленные упорным сопротивлением его защитников и немалыми своими потерями, московиты учинили зверскую расправу с литвинскими воинами и горожанами. Очевидец писал в своих мемуарах:
«Немало братьев наших шляхты, мещан, поспольства, жолнерства, драгун, жен и детей малых, которые у материнской груди были, стариков и старух что в богадельнях были, без всякого милосердия высекли и выбили».
Подобных примеров в той войне — великое множество. Десятки беларуских городов и местечек, сотни сел и деревень были сожжены московитами, сотни тысяч людей беспощадно умерщвлены. В основе этого геноцида лежали указания царя Алексея Михайловича (которого в Росси официально именуют «тишайшим» и «добрейшим»). А его, в свою очередь, науськивал патриарх Никон — иноверцам «не быть».
Между тем Алексей Лобин заявляет:
«В качестве очередного свидетельства ксенофобской политики «москалей», белорусские националисты, вслед за Г. Сагановичем, часто любят цитировать строчки из царских указов: «костелам не быть», «униатам не быть», «жидам не быть». Однако, только исходя из полного текста указов, становится ясно, что… русское правительство в такой периферийной жесткой политике шло навстречу… бывшим подданным ВКЛ. К примеру, в 1658 г. в своей грамоте, Алексей Михайлович, подтверждая права и привилегии жителям Вильны, по просьбе городского самоуправления постановил: «Жидов из Вильны выслать на житье за город». Жители Вильны, Смоленска, Могилева и других городов, во время нахождения под царской опекой, теперь могли вымещать накопившуюся злобу на бывших притеснителей».
Вот так попался на слове московский историк: «жидов» он именует «бывшими притеснителями» беларусов, на которых народ только с приходом оккупантов смог «выместить накопившуюся злобу». Это же полный аналог пропагандистских измышлений нацистов в 1939—1945 годы!
На самом деле евреев вырезали не потому, что «вымещали накопившуюся злобу», а потому, что евреи не хотели отказываться от своей веры и принимать крещение. Разве что евреев Могилева вырезали не царские ратники, а упомянутые выше «беларуские казаки», то есть всякого рода отребье, которое собрал местный коллаборационист, полковник Константин Поклонский.
28 августа 1654 года после оккупации Могилева Поклонский и его бандиты по приказу царя вывели из города свыше двух тысяч живших в Могилеве евреев — включая младенцев. И зарезали на лугу напротив городской стены. Спаслись только несколько десятков человек, согласившихся принять крещение. Так было везде. Все, кто отказывался принимать московскую веру, подлежали уничтожению: униатов сжигали в их церквах, католиков — в их соборах, иудеев — в их синагогах.
Этот факт доказывают археологические раскопки беларуских историков. Вот типичная картина: сотни обугленных скелетов внутри руин сгоревшего храма, скелеты матерей прикрывают скелеты детей. Такое у нас вытворяли только два оккупанта — московиты царя Алексея Михайловича и германские нацисты Гитлера. Причем первые истребили людей и сожгли населенных пунктов на порядок больше, чем их «ученики» нацисты.
Даже Поклонский, увидев тотальное уничтожение своих соотечественников, не выдержал и через полгода снова перешел на сторону Речи Посполитой.
Уже цитированный ранее «Атлас» сообщает, что в конце XVIII века на территории нынешней Беларуси конфессиональный состав населения был таков: 39% униатов, 38% католиков, 10% иудеев. Остальные 13% процентов — это протестанты, сбежавшие из Московии староверы, «православные» (последователи московской церкви в пограничных землях), мусульмане (беларуские татары). В период войны 1654—1657 годов пропорции были примерно такие же. Как уже сказано, «тишайший» Алексей Михайлович собирался уничтожить всех католиков, униатов и иудеев BKЛ («унии не быть, латинству не быть, жидам не быть»), то есть 87% нашего населения.
Ему удалось уничтожить или увести из страны чуть более 53%. План остался недовыполненным на 34%. Чтобы как-то оправдать устроенный царем религиозно-этнический геноцид, Лобин пишет:
«Царь Алексей Михайлович особо обращал внимание воевод на гуманное отношение к населению: «А ратным людям приказали б есте накрепко, чтоб они белорусцов крестьянские веры, которые против нас не будут, и их жон, и детей не побивали и в полон не имали, и никакова дурна над ними не делали, и животов их не грабили». Воеводам наказывалось прибирать «белорусцев», которые захотят служить государю: «… и вы о тех белорусцев нашим государевым жалованьем обнадежили и велели их приводить к вере, что им быть под нашею… рукою навеки неотступно, и нам служить»».
Лукавит он, ибо «крестьянская вера» в данном указе — это «христианская вера» Москвы (где царя требовалось почитать как воплощение Бога на земле), тогда как греческое христианство (православие Киева) и латинское (Римско-католическое) категорически отвергали обожествление монархов.
«Обращение внимания воевод на гуманное отношение к населению» касалось только той части местных жителей (переименованных из «литвинов», «русинов» и «жидов» в неких «белорусцев»), которые под страхом смерти временно приняли веру Москвы — но все равно становились жертвами мародерства московских «ратных людей». Да и текст царского указа выдает насилие: «и велели их приводить к вере, что им быть под нашею… рукою навеки неотступно, и нам служить». Это отношение к рабам: мол, служить московскому деспоту должны вечно. Хорошая «братская рука помощи» — навсегда превратить в рабов, да еще и веру свою забыть по прихоти нового рабовладельца.
Еще Лобин пишет:
«Царь сохранил прежние привилегии городам, которые «целовали крест» государю — у них остались сеймики, суды; управление в них осуществлялось по Магдебургскому праву. К примеру, все вышеперечисленное царь пожаловал присягнувшим могилевчанам, которые вместе с русским отрядом Воейкова героически обороняли город от войск Я. Радзивилла. Таким образом видим, что политика русского правительства изначально основывалась на присоединении территории путем прельщения на свою сторону и задабривания».
Ничего себе «историческая достоверность» — царя-самодержца историк называет «русским правительством». А в том, что касается Могилева, он сам себе противоречит:
