просто мечтали жить под властью России, да вот беда:
«Сближению между русским и другими народами мешали буржуазные националисты, т. е. выходцы из местной знати, призывавшие к полному разрыву с Советской Россией» (М. И. Хлусов, «Образование СССР», 1978).
Между прочим, правительство Беларуской Народной Республики предусматривало создание тесных союзных отношений с Российской Демократической Республикой (вплоть до объединения в Федерацию) — той самой, Учредительное собрание которой разогнали большевики. Вот так «националисты»! Кроме того, в правительствах БНР, УНР и Грузии ведущую роль в парламенте и правительстве играли эсеры (социалисты-революционеры), которых трудно назвать «буржуазными националистами».
Еще труднее считать оккупацию Беларуси в 1918—19 годах войсками РСФСР «актом интернациональной помощи». Едва армия Троцкого захватила столицу БНР, как большевистские комиссары разогнали правительство и парламент, всенародно избранный беларусами, и посадили своих марионеток. А эти марионетки, опираясь на штыки оккупационной армии, передали России половину территории новоявленной «советской Беларуси». Как я уже рассказал выше, поначалу Ленин намеревался вообще всю Беларусь сделать частью РСФСР — в виде Западной области. Владимир Ильич Ульянов думал тогда, что «Беларусь» — это «глупая выдумка эсеров».В рамках данного исследования важно понимать истинную суть политики большевистского руководства РСФСР. Перелистайте все учебники марксизма-ленинизма, но вы нигде не найдете ответа на вопрос, почему при создании «Советской Социалистической Республики Белоруссия» потребовалось отдать России 4 губернии — Витебскую, Могилевскую, Гомельскую и Смоленскую? Разве цель международного коммунистического движения состояла в том, чтобы присоединять к России чужие территории?
Зато здесь отчетливо видны жадные руки Ульянова-Ленина. Он опасался, что оккупация Беларуси (а также Украины, Кавказа и других бывших колоний) — дело временное. Глядишь, завтра беларусы выгонят армию Лейбы Бронштейна-Троцкого, свергнут террористический режим московских марионеток — и восстановят свою БНР. На фоне таких опасений (имевших под собой реальную почву в то время) Ленин поспешил урвать кусок Беларуси — причем огромный, в полстраны. Пускай потом беларусы пытаются вернуть себе свободу, а вот четыре губернии из семи мы удержим, ибо это теперь часть не империи, а самой России.
Точно такой же смысл заключался в создании СССР.
С одной стороны, в национальных республиках, оккупированных армией РСФСР, сохранялся значительный риск свержения марионеточных режимов либо естественного постепенного движения к своей полной самостоятельности.
С другой стороны, в 1922 году статус Беларуси, Украины, Кавказа как оккупированных стран являлся анахронизмом — ведь гражданская война, интервенция и война с Польшей закончились. Но Москва категорически не хотела выводить свои войска из этих суверенных стран, официально ею признанных. Поэтому для дальнейшего пребывания армии РСФСР на их территориях требовалось приемлемое обоснование.
Кроме того, для противодействия попыткам достижения реальной независимости в советских национальных республиках одной только военной оккупации было недостаточно. Москва желала установления полного политического контроля над ними, включавшего политические чистки в местных компартиях и репрессии против любых носителей национального сознания.
Для решения всех указанных задач и потребовалось создать СССР. То есть под видом «углубления и расширения завоеваний революции» произошло фактическое возрождение Российской империи. Не случайно в современной России большинство политических и общественных деятелей, а также политологи, журналисты, историки, литераторы называют распад СССР «трагедией». Подоплека их стенаний прекрасно видна: они считают СССР «вторым изданием» Российской империи, а все национальные республики — своими колониями и «утраченными территориями России».
Однако для этих республик, включая Беларусь, именно создание СССР стало трагедией. Мало того что наше Отечество более чем на 70 лет утратило свой суверенитет, так московские партийные начальники развернули в нашей республике массовые репрессии невиданного масштаба. Достаточно сказать, что несмотря на высокую рождаемость в 1920—30-е годы, население всех районов Беларуси за период с 1929 по 1939 годы не увеличилось, а сократилось! Беларуских крестьян и горожан ежегодно казнили десятками тысяч, еще большее число людей отправляли в ГУЛАГ и ссылку. Что же касается носителей национального сознания в лице политиков, деятелей культуры, ученых, священников, литераторов, то они были истреблены в советской Беларуси (и в Украине) более чем на 90%.
Весь этот мрак не накрыл бы нашу страну, если бы коммунистическое руководство Советской Беларуси не подписало в декабре 1922 года Договор о создании СССР.
Глава 25. НЕИЗВЕСТНЫЙ БРЕСТ.
Вокруг Бреста сложилось немало мифов. Например, даже беларусы считают Брест «древним пограничным беларуским городом», хотя на самом деле до октября 1939 года он никогда не был пограничным.
Начну с того, что хотя Брест мы сегодня считаем «исторически беларуским городом», до XVIII века он являлся частью Волыни, то есть формально был украинским. Им правили не беларуские (литвинские) князья, а украинские (русинские) князья Волыни. Пусть это только нюанс, но он важен, так как мои читатели из Бреста сообщали, что их предки всегда считали Брест частью Волыни, а не Беларуси. И спрашивали в своих письмах: как это можно объяснить?
Объясняется просто: действительно в средние века и в эпоху Просвещения Брест был частью Волыни. Но при этом он входил в состав Великого княжества Литовского с момента его создания, с первой половины XIII века, ибо род прусского короля Миндовга породнился с галицко-волынскими королями Руси. Кстати, в столице ятвягов Дарагичине (город западнее Бреста) в 1253 году посланник Папы Римского короновал на русского короля Даниила Романовича Галицкого, породнившегося с Миндовгом.
Интересные суждения об этнической принадлежности жителей Брестской области можно найти в докладной записке Министру народного просвещения Украины, написанной 28 мая 1918 года Никанором Котовичем, священником Крупчицкой церкви в городе Речица. Он просил передать часть Брестской области в состав Украины и приводил следующие аргументы в пользу такого деяния:
«В Гродненской губернии имеется девять уездов, а именно: Гродненский, Сокольский, Белостокский, Волковыский, Слонимский, Пружанский, Вельский, Брестский и Кобринский. Первые пять уездов, т. е. Гродненский, Сокольский, Белостокский, Волковыский, Слонимский и северная часть Пружанского уезда, как населенные белоруссами, литовцами и поляками, не могут поэтому служить объектом моего исследования и доклада.
Но что касается остальных уездов Гродненской губернии, как-то Брестского, Кобринского, Вельского и южной половины Пружанского уезда, смежных с Волынской губернией и Холмшиной, то все они населены сплошным украинским населением, говорящем украинским языком, у которого все обычаи, песни, обряды,
