Бираг кивнул соратникам:
— Г… г-готов… бе… берем.
И они из последних сил поползли к зайцу. Вот уже к Хорти протянулись когтистые лапы, но тут склон холма вдруг пополз вниз, и все три крысы скрылись под массой песка.
Хорти едва не последовал за ними, но чья-то громадная лапа, больше, чем заячья голова, не слишком нежно схватила его за оба уха сразу и мощным рывком выдернула из песчаной могилы. Боль в ушах на мгновение оживила Хорти, и он еще миг-другой оставался в сознании, успев при вспышке молнии разглядеть голову гигантского барсука, пересеченную страшным шрамом.
— Миленькая погодка, во… Ух-х… — ляпнул он совершенно не к месту и отключился.
В эту ночь в спальнях оставались только малыши, остальные охраняли баррикады. Самая долгая и печальная ночь на памяти Марты Бребак. Тело Джунти аккуратно завернули в одеяла и отнесли в его любимые погреба. Сдвинув бочки и подняв плиты пола, Кротоначальник и его кроты вырыли могилу для храброго ежа. Когда Джунти засыпали землей и прикрыли плитами, аббат вооружился куском угля и принялся писать эпитафию. Позже кроты высекут эти слова в камне на долгие времена. Слезы застилали глаза аббата и капали на камень, размывая буквы. Надпись гласила:
«Здесь лежит павший воин. Погиб от лап бандитов, спасая товарищей. Добрый, искренний, трудолюбивый. Им гордились, его любили. Еж Джунти, хранитель погребов аббатства Рэдволл. Его Октябрьский эль был лучшим. Спи спокойно, дорогой друг».
Вверху, в Большом зале, Марта подменяла уставших и помогала поварихе Гурвел разносить пищу. Она ни секунды не сидела сложа руки, ведь кругом было столько дел!
Торан задержал кресло-каталку мощным хвостом:
— Вот что, мисс, вам надо отдохнуть, не то вы просто свалитесь от усталости.
— Но я совсем не устала, правда! — заверила его Марта.
— Не будем спорить. — Главный повар натянул на нее одеяло под самую шею. Отдохните здесь, в уголке, подальше от битых стекол и камней из пращи. А я пока проверю наши баррикады.
И Торан заспешил на помощь брату Велду, снимавшему дверь с петель.
— Беремся с двух сторон, разом!
Велд с облегчением вздохнул:
— Да, староваты мы с тобой для таких упражнений. Как, Торан, удержим аббатство?
Торан оскалил зубы и проворчал:
— Если они войдут в аббатство, то только через мой труп. Но мы эту нечисть прогоним, не беспокойся, брат.
Отец Фред помог им приладить дверь к окнам.
— Получается, что мы в осаде. Нас держат взаперти.
— Да, нас заперли в собственном доме, — согласился Торан. — Странное ощущение.
— А что мы будем делать, когда закончится провизия?
— Еды хватит на всех, — строго сказал Торан. — Прекрати сеять панику.
С утренней зарей у Неистового Рыжа появилась новая идея.
— Флинки, Кривохвостиха, ко мне! У меня великолепный план!
Горностаи, не переставая жевать садовые фрукты, подошли к атаману, и тот изложил им свою идею:
— Набейте два мешка фруктами и прогуляйтесь по лесу.
Флинки отшвырнул недоеденную грушу:
— Хорошая идея, шеф. И больше ничего?
Лис ухмыльнулся:
— Навербуете мне пополнение. Чтобы взять аббатство, нам нужен народ. Распишете им здешние богатства. Добыча грудами там, жратва от пуза и все такое прочее. Ясно?
Флинки отсалютовал вождю:
— Будет выполнено, шеф. Приведем настоящих бойцов. Никаких стариков и немощных. А мешки зачем?
— Шевели мозгами! — рассердился шеф. — Приманка, вот зачем. Угощайте встречных, рассказывайте, как здесь хорошо. И вообще, как хорошо служить у такого доблестного вождя, как Неистовый Рыж.
Кривохвостиха с умным видом кивнула:
— Мы поняли, шеф, поняли. Все сделаем в лучшем виде.
И оба побежали в сад.
Неистовый Рыж продолжал распоряжаться:
— Флогго, Рогг, следите за дверью и окнами. Кто высунется — сразу стреляйте.
С братьями-ласками маленькому лису общаться нравилось. Они никогда не спорили и молча выполняли его приказания.
— Юппа, Голозад, Сливонос, Полкотлеты! Обстрел окна не прекращать!
Юппа протянула ему натруженные лапы:
— Но окна уже все разбиты. Что еще бить прикажете?
Рыж рассердился на тупую ласку:
— Окна били для того, чтобы сквозь них можно было бить этих, там, внутри. Ты совсем дура, не доходит до тебя?
— Я не дура. Я просто жрать хочу и падаю с лап от усталости. Мы всю ночь запускаем камни в эти дырки. Да и дура заметит, как кто-то надрывается на работе, а кто-то еще разгуливает да покрикивает.
Неистовый Рыж угрожающе схватился за обломок сабли:
— Ты не забывайся! Я лучше знаю, что мне делать и где мне быть.
— Ага, закричать «ура!» и сигануть через окно в аббатство, — презрительно фыркнул Голозад. — С этим огрызком железа.
Неистовый Рыж вошел в раж. Он отшвырнул свой металлолом:
— Я покажу вам, как надо пращой работать! Ну-ка дай сюда! — Он выхватил пращу у Юппы. — Сливонос, Полкотлеты, стреляйте со мной! Остальные, камней побольше! Заряжа-ай!
Полкотлеты вытащил из пасти недожеванное яблоко и вложил его в пращу. Он ухмыльнулся Рыжу:
— Хрумк!
Пращник из Рыжа получился никудышный. Камни из его пращи иногда влетали в окно, но чаще щелкали по каменным стенам, а иные, выпущенные слишком рано, исчезали неведомо где.
Голозад увернулся от гальки, отскочившей от стены, и захихикал:
— Надолго ли великого вождя хватит при таком темпе?
Юппа потихоньку сдавала назад, опасаясь частых рикошетов.
— Он скорее нас укокошит при такой меткости, — проворчала она тихо и добавила громче: — Командир, нам надо что-то пожевать. И отдохнуть.
Лис работал пращой как бешеный.
— Сгинь с глаз моих, зануда. Когда вернешься, принеси побольше камней.
Сливонос опустил пращу, потряс онемевшей лапой и счастливо улыбнулся:
— О, конечно, гору камней притащим!
Лис оскалился:
— А ты заткнись и кидай. Работай!!!
Полкотлеты полюбовался полосатой черно-красной галькой, выбранной из кучки камней. Он подышал на нее, потер о мех на плече и нежно шепнул ей:
— Хрумк!
