Сто тысяч Королевств

дыханью). На мгновение это отвлекло от мыслей. — Как интересно. С чего бы это?

— Я видела сегодня Релада. — Я подыскивала слова, чтобы объяснить поточнее.

— Занятная парочка, правда? Он и Скаймина. Я мог бы много чего рассказать о их маленькой междоусобной войне…

— Мне ни к чему эти знания, — резко и чересчур быстро отреагировала я, едва не вспылив. Не хотелось бы, чтоб он дознался, насколько меня смутила эта встреча с кузеном. Я ожидала ещё одну Скаймину, правда, в мужском варианте, — но злая реальность выкинула куда более худший финт, подсунув мне горького пьяницу. Как знать, не уподоблюсь ли я ему сама, если не успею вовремя сбежать с Небес?

Сиех затих, вероятно, увлёкшись чтением моих мыслей, упрямо вырисовывающихся в открытую на лице. Неудивительно, что вскоре он лениво ухмыльнулся (в глазах мелькнула тень расчёта, не грозящего ничем хорошим):

— Я поведаю, что смогу, — сказал он. — Но что получу взамен?

— Чего ты хочешь?

Улыбка исчезла. Озорное выражение почти мгновенно сменилось полной серьёзностью.

— Я уже говорил и раньше. Позволь мне спать с тобой.

Я возмущённо уставилась на него. Он быстро качнул головой.

— Не так, как мужчина с женщиной. — Похоже, юный бог и в самом деле был возмущён, что я подумала о нём так. — Я — ребёнок, помнишь?

Ещё бы.

— Ты — не ребёнок.

— По меркам других богов, нет. Ньяхдох родился прежде начала всех времён; в сравнении с ним, и я, и мои собратья, и сосёстры — сущие дети. — Он снова сменил позу, прижав колени к груди и обняв их руками. Этот жест ужасно добавил ему юности и хрупкой уязвимости. Однакож, дурой я не была.

— Почему?

Долгий мягкий вздох.

— Я просто люблю тебя, Йин. Тому должна быть особая причина?

— В случае с тобой — первое, что приходит в голову.

Сиех нахмурился.

— Ну, это совсем не так. Я же говорил, что делаю то, что нравится и доставляет удовольствие, подобно детям. Нет никакой логики. Прими это за данность, или нет, как пожелаешь.

Он подпёр коленом подбородок и отвёл глаза, состроив надутую мину. Честно, ещё не встречала настолько искусного хитреца.

Вздохнув, я задумалась, согласиться или нет; и если «да», то не поведусь ли я на поводу очередной хитрости Энэфадех, не попадусь ли в сети интриг Арамери? В конце концов ответ пришёл сам собою: а какая разница? Сейчас или позже?

— Полагаю, это предложение должно польстить, — сказала наконец со вздохом.

Сиех мгновенно оживился и одним скоком перепрыгнул ко мне на кровать, стянул покрывала и хлопнул по моей стороне матраса.

— Можно, я расчешу тебе волосы?

Я не смогла сдержать смех.

— Ты просто поразителен.

— Бессмертие — ну очень скучная штука. Ты бы удивилась, знай, сколь увлекательны обычные человеческие привычки, особенно, после нескольких прожитых тысячелетий.

Я присела на кровать, предложив ему щётку. Он почти замурлыкал от удовольствия, цепко ухватившись за ручку, но я не спешила отпускать.

Он весело осклабился.

— Кажется, ты не готова выпустить дело из рук? Хочешь отказаться от сделки?

— Нет. Но считаю мудрым, ведя переговоры с обманщиком, потребовать свою часть уговора вперёд.

Он рассмеялся, расжав пальцы, — и получил выпущенной щёткой по ноге.

— Ты такая забавная. Ты мне нравишься больше всех прочих Арамери скопом.

Мне же не пришлось по душе, бытиь сочтёной за Арамери. Но…

— Больше, чем матушка? — спросила я.

Легкомыслие разом слетело с него, он поудобнее устроился напротив, оперевшись о мою спину.

— Мне она нравилась. Вполне. Не любила командовать нами. Только когда того требовал долг; а потом оставляла нас в покое. Впрочем, кто поумнее, так и делал. Ну, за исключениями навроде Скаймины. Бессмысленно находиться с оружием на короткой ноге или разводить шашни.

В любом случае такое легкомысленное объяснение матушкиных мотиваций я приняла, скрепя сердце.

— Возможно, он действовала из принципа. Многие Арамери злоупотребляют своей властью над вами. У них нет подобного права.

На секунду он удивлённо поднял голову с моего плеча. Потом снова улёгся, успокоившись.

— Я лишь строю предположения.

— Но ты так не думаешь.

— Хочешь правды, Йин? Или утешающей лжи? Нет, не думаю, что она из принципа не стремилась водиться с нами. Просто на уме у неё было совсем другое. И ты знаешь, чем сияли её глаза. Энергией. Силой. Жаждой действовать.

Я нахмурилась, вспоминая. Верно, её взгляд и в самом деле… пылал, более того, жёг. Обжигал. Бежалостной, непреклонной решимостью. Но, незаметное, покуда не приглядеться, мерцало в нёи и иное. Алчность. Раскаяние.

Порой я представляла себе её мысли, когда она обращала свой взор на меня. Я сделаю тебя своим орудием, я выкую из тебя свой клинок и нанесу ответный удар; хотя, должно быть, она и сознавала — лучше меня — призрачную хрупкость шансов на победу. А может… В конце концов, это и есть мой шанс сотворить мир. Даже если это и значит — изменить судьбу одного рёбёнка. Теперь, когда я видела всё подобие Небес и Арамери, новая вариация осенила меня. Я верну тебе разум. Я взращу в тебе здравомыслие.

Но даже зрей это в ней все её дни в Небесах, задолго до моего рождения, со мной оно не имело ничего общего.

— В её случае тоже было какое-то соревнование? — спросила я. — Разве она была не единственной наследницей?

— Нет. Никаких игр. Не было ни малейшего сомнения, что именно Киннет однажды станет следующим главой клана. До того самого дня, пока она не объявила об отречении. — Сиех пожал плечами. — Но даже после Декарта долго ещё считал, что она образумится и передумает. Но что-то изменилось, перемены завитали в воздухе. Это ощущалось на вкус. Тем летним днём стояла жара, но ярость Декарты стыла льдом на металле.

— Тем днём?

Минуту Сиех молчал. Внезапно я осознала: все инстинкты — коим я доверяла без тени сомнения, — обострившись, в один голос твердили одно. Он собирался солгать. Или, по крайней мере, скрыть часть правды.

Ну что ж, прекрасно. Все точки стали по местам. Бог и обманщик — с одной стороны; а с другой — я, член семьи, веками державшей его в неволе. Глупостью было бы ждать полного доверия. Надо брать, что дают — и что можно взять.

— В тот день она пришла во дворец, — сказал Сиех. Говорил он медленнее обычного, ощутимо взвешивая каждое слово. — А годом, или около того, позже вышла замуж за твоего отца. Декарта приказывал опустошать залы, когда она приезжала. Дабы она могла сохранить лицо, как видишь, даже тогда он приглядывал за ней. По той же причине они встречались наедине, так что никому не известно, что было сказано между ними. Но все мы знали, чего он ожидал.

— Что она вернётся. — К счастью, этого так и не случилось. Иначе я не была бы сейчас здесь, просто