Мы очутились в величественном, ярко освещённом зале, выложенном бело-серым мрамором; ряд высоких, прямоугольных окон освящался массивными канделябрами. (Не повидай я прежде Небеса, растеклась бы лужицей в всохищении от подобной роскоши.) Оба конца придворных палат венчали двойные двери из полированного тёмного дерева; похоже, что открой мы их, очутимся лицом к лицу к искому господину. Из открытых окон доносилось словословье торговцев, на все лады расхваливающих свои товары, крики ребятишек, ржание лошадей, женский смех. Одним словом, повседневная городская суета.
Вокруг не было ни души, хотя вечер только подступал и солнце ещё не скрылось полностью за горизонтом. Я слишком хорошо знала Ньяхдоха, чтобы не дать волю подозрениям: неспроста это, неспроста.
Я кивнула в сторону двери:
— Джемд не один?
— Нет, с ним охрана, соратники и советники.
Ну, конечно. Войны в одиночку не разжигают. Я было со злостью прикусила губу, но, спохватившись, шикнула на саму себя. В нынешних обстоятельствах мне нужна ясная голова. Целью был выигрыш времени… перемирие, и чем дольше, тем лучше. И гнев тому плохая подмога.
— Пожалуйста, постарайтесь никого не убить, — пробормотала тихо, пока мы подходили к дверям. Ответа так и не дождалась, но воздух вокруг враз отяжелел. Свет поблек, словно прячущаяся по углам тьма подползла поближе; резко вспыхнувшие факелы мигнули, и отбрасываемые ими тени истончились, отточившись до бритвенной остроты.
Что-что, но одно мои арамерийские прародители выучили назубок, ценой собственной крови — и душ: Владыку Ночи не удержать ни на каком подвоке. А вот спустить с него — запроста. Вынуди меня Джемд прибегнуть к сила Ньяхдоха…
Остаётся хорошенько молиться, чтоб в том не сказалось нужды.
Я сделала шаг вперёд.
Потом ещё один, и дверные створки отшвырнуло по сторонам с такой силой, что грохот удара об стены, должно быть, разнёсся по всему дворцу; клянусь божественными именами, что вскоре сюда со всех ног примчится добрая половина здешней стражи, — ну, разумеется, если те так же хороши на деле, как и на словах. Неудивительно, что моё
Я остановилась на нём, хоть и знала, что, как и в Дарре, меж Менчи тот считался скорее советником, нежели вождём. В некотором роде мы, он и я, были всего-навсего дешёвой фикцией, разменными пешками. За вычетом того, что в этом противстоянии ему выпало послужить ключевой фигурой.
— Министр, — произнесла на сенмитском, — примите мои приветствия.
Его глаза хищно сузились.
— Так вот ты какая, даррийская потаскуха.
— Одна из многих, если быть точной.
Обратившись к одному из своих людей, Джемд пробормотал что-то неслышное, и тот поспешил прочь. Без сомнения, проверить охрану и удостовериться, как я смогла сюда пробраться. А затем оглянулся, окидывая меня настороженно-оценивающим взглядом.
— Тогда отчего эти
Что сказать, своевременный вопрос, — я задалась тем же, стоило осмотреться по сторонам. Идеальным выбором для Ньяхдоха было не проявлять своё присутствие вовсе. Несмотря на все заверения Энэфадех о поддержке, один вид Владыки Ночи, нависающего надо мною подобно взметнувшейся вверх гигантской тени, враз подорвал бы тот немногий вес, что моя персона имела в глазах собравшихся здесь.
Но падший и не думал исчезать. Я ощущала: он рядом.
— Но явилась же, — сказала в ответ. — Правда, не одна, если так можно выразиться. Иначе какая б из меня была Арамери, разве не так?
Один из приспешников Джемда, вырядившийся не хуже предводителя, хищно вызверился со злостью:
— Ты не Арамери! — прорычал мне. — Тебя так и не признали за все эти месяцы!
— Так вот почему вы отважились на сей союз? — поинтересовалась я, снова ступая вперёд. Кое-кто из вскочивших ощутимо напрягся, но большинство безразлично провожало меня взглядами. Очевидно, что устрашать одним своим видом мне не под силу. — Но не вполне понимаю, на кой он вам? Раз Арамери от меня никакого проку, с чего бы
— Дарр сам по себе извечная заноза в заднице, — проворчал кто-то ещё. — Проклятые шлюхи, грязные поедательницы мужчин…
— Довольно! — приказал Джемд, и сквернословящий стих.
Боги, кажется, я недооценила его влияние.
— Значит, дело далеко не в том, признана я Арамери или нет? — подытожила, разглядывая мужчину, которого советник заставил замолкнуть. — О, кажется догадываюсь. Старая вражда взыграла в крови, верно? Пальцев не хватит подсчитать, когда меж нашими людьми отгремела последняя схватка, и то хорошо, если кто есть из здесь сидяших упомнит точный срок. Или я ошибаюсь, и менчийцы до сих пор не распрощались со скверной памятью?
— В ходе той битвы Дарр отхватил себе плато Этр, — тихо произнёс Джемд. — И ты знаешь, что мы хотим его назад.
Я знала,
— Кто? — процедила сквозь зубы. — Кто из моих кузенов дёргает за ниточки это действо? Релад? Скаймина? Или кто-то из их прихлебателей? Перед кем вы раздвинули ноги, а, Джемд? За сколько монет Менчи готовы прогнуться перед каждым, кто заплатит?
Джемд скрипнул челюстями (и вздув щёки желваками), но смолчал. А вот у его людей с выдержкой было хуже: менее вышколенные, они зло ощетинились, свирепо сверкнула кинжальная сталь. Однако, не все последовали их примеру. Кое-кто неловко прятал голову, делая очевидным для всех, через
— Вы здесь — незваный гость, Йин-
Я склонилась в около учтивом поклоне.
— Откажитесь от своих планов напасть на Дарр.
Джемд ответил, выждав мгновение:
— Или?..
Я тряхнула головой.
— Другой возможности не будет, министр. За последние дни мои арамерийские родичи меня много в чём просветили, в том числе открыв глаза и на одно изящное искусство, а именно — умелому обращению с