повернулся ко мне, уставившись в замешательстве. Но Ньяхдох н… нет. Нельзя на него смотреть. Пускай думает, что я, мол, слишком слаба для этого зрелища.
— Хорош…о, — выдавила из себя снова, вскидывая голову, — а что ещё оставалось от моей гордости? — Прекратите. Я расскажу всё, что желаете знать.
— Йин… — растерянно выдохнул Сиех.
Скаймина самодовольно ухмыльнулась.
— Жертвуй — не жертвуй собой, сестрица, тебе никогда не стать дедовым наследником.
Я сверкнула на неё глазами.
— Почту это за комплимент, кузина, если под
Кожа на её скулах натянулась, на мгновение я подумала, что она вот-вот, зашипев, плюнет в меня (ядом, небось). Но взамен, отвернувшись, вновь закружилась рядом с Ньяхдохом, правда, поубавив алчность и замедлив шаг.
— С кем из членов союза ты сблизилась?
— Министром Джемдом, из Менчи.
— Джемд? — Скаймина недоумённо нахмурила брови. — И как же, позволь узнать, ты склонила его к разрыву? Он куда сильнее прочих уцепился за столь удачно подвернувшуюся под руку возможность…
Я сделала глубокий вздох.
— Я привела с собой Ньяхдоха. Уверена, что вам знакомо, сколь… внушительно его могущество… убеждать.
Скаймина разразилась лающим хохотом, но пристальный взгляд подёрнулся задумчивостью, — стоило женщине попеременно взглянуть на меня, а после на самого Ньяхдоха. Тот, опустившись на колени, так и продолжал стоять, — недвижимый, отстранённый, со взглядом, углублённым невесть куда. Он мог равно рассуждать сейчас про себя о вопросах, за пределами человеческих счётов, или, с тем же успехом, — о цвете Т'ивреловых подштаников.
— Как интересно, — протянула Скаймина. — Поскольку я более чем убеждена, что наш патриарх не мог отдать Энэфадех соответствующего приказа, снизойдя до чего-то навроде помощи, значит… то была
Я пожала плечами, хотя чего-чего, а повода внезапно расслабиться у меня не было. Глупо, как же глупо. Я сама захлопнула за собой ловушку, не просчитав вовремя,
— Кажется, он развлёкся, сочтя это забавным. Случилось несколько… случаев…
— Ясно. — Скаймина остановилась, переплетя руки и постукивая костяшками пальцев по плечу. Мне не пришёлся по нраву мрачный огонёк в её глазах, пускай и направлен тот был на Ньяхдоха, а не на меня. — Так что
Удивлённая, я приподняла брови.
— Ещё?
— Мы держим Энэфадех на коротком поводке, сестрица, а привязь Ньяхдоха — туже прочих. Ему не покинуть пределов дворца без ведома на то Вирейна. А по словам нашего скриптора, он проделывал это уже дважды, дважды — по
Демоны… Во имя Отца всевышнего, отчего Энэфадех не предупредили меня заранее? Будь они прокляты, эти извечные секреты.
— Мне нужно было в Дарр, повидаться с бабушкой.
— И какова была цель этого…
Нет, глупо тратить драгоценное время на пустые размышления; толчком согнав с себя остатки сомнений, я скрестила руки на груди.
— Просто соскучилась. Впрочем,
Она обратила свой холодный взор ко мне, медленная, ленивая улыбка заиграла на губах — и до меня внезапно дошло,
— Неужто ты бы рискнула остатками здравомыслия? Положившись на Ньяхдоха и бросив на кон собственный рассудок? И всё ради того, чтобы просто обменяться парой любезностей с какой-то там старой ведьмой? — усмехнулась Скаймина. — Мне нужна правда. Давай, выкладывай подлинную причину этого вояжа?
— Подтвердить опасения насчёт военного ходатайства и организации альянса супротив Дарра.
— Ха! И что, это всё?
Добрая тысяча ответов пронеслась в голове, не успей я открыть рта. Но Скаймине хватило и этой короткой замешки. А может, меня выдала тень волнения, набежавшая на лицо. Моментально вскинувшись, кузина набросилась, насмешливо прицокивая языком:
— У тебя появились от меня тайны, сестрица. И я очень хочу заполучить их себе. Вирейн!
Вирейн вздохнул и обратился к Ньяхдоху. Стылыми, странно-мечтательными глазами пробежал по лицу падшего.
— Я бы избрал иное, будь моя воля, — произнёс он тихо.
Ньяхдох хлестнул скриптора коротким ответным взглядом, — уже мгновением спустя вновь пряча глаза с угасшими огоньками призрачного удивления.
— Ваш долг — подчиняться приказам своего владыки.
Не Декарты. Итемпаса.
— Но сие — не его рук дело, — хмуро отрезал Вирейн. Пссле, словно очнувшись, выйдя из замешательства, швырнул на Скаймину последний долгий взгляд и тряхнул головой.
— Ну что ж, тогда давайте приступим.
Сунув руку в карман накидки, скриптор присел близь Ньяхдоха и поместил тому на бедро небольшой квадратный клочок бумаги, испещрённый липкой от влаги паутиной божественного сигила. И я знала, невесть как, но
К горлу резко подкатила тошнота. Я было решительно ступила вперёд, вскинув в протестующем жесте окровавленную ладонь… но замерла, столкнувшись взглядами (моим — расширенным, и его — замедленным) с Ньяхдохом. Едва заметное подрагивание ресниц, бесстрастное, и более того — безучастное, отсутствующее выражение; но как бы ни то… во рту мгновенно пересохло. Он куда лучше меня знал, на что идёт. Знал, что в моей воле прекратить это. Одним-единственным, самоубийственным путём. Публично раскрыв тайну, скрытую глубоко в душе. Обличив душу Энэфы.
Однако ж, выбирая одно из двух…
Скамина, приметив этот безмолвный спор, зашлась смешком — а после, отсмеявшись, подступив ближе, схватила меня за плечо, к моему крайнему отвращению.
— Хвалю за отменный вкус, сестричка. Роскошный
Она выжидающе рассматривала, как Вирейн осторожно кладёт бумажный квадратик на пол рядом с Ньяхдохом, так чтобы не задеть ни одну из соседних багровеющих отметин, подпорченных Сиеховой кровью. А после, вскрыв кисть, сстулясь, склоняется над бумагой, с прилежной тщательностью выписывая