опасности.
К тому времени Таки частенько составлял мне компанию. Он был мой очень хороший друг, я знала, что всегда могу рассчитывать на его помощь. Сначала это была исключительно дружба — «смотрю, ты тут все крутишься с детьми, а Боб что-то не появляется», — но потом я стала чувствовать себя одинокой, и мне захотелось быть с кем-нибудь рядом. Знакомых в этом районе у нас почти не было, а в жизни всякое может случиться, поэтому нам — мне — был нужен надежный друг. Не сожитель, потому что я так не привыкла, а просто близкий человек, к которому можно обратиться за помощью, когда Боб отсутствует по паре недель. Таки заходил по утрам проведать нас, спрашивал, все ли было в порядке прошлой ночью, часто приносил рыбу или «ирландский мох», разный «айтел»[2] — здоровую пищу, которую едят растафари. Таки был очень симпатичный растаман, почти как Боб. Он уважал семейные ценности, был очень заботливым. Иногда он подвозил детей в школу или подбрасывал меня в город в своем желтом фургоне. Он работал в большом офисе в Кингстоне и был разумным и рассудительным человеком. У нас было много общего, так что постепенно я начала находить его привлекательным, не говоря уже о благодарности за его помощь, и у нас впоследствии естественным образом возникла связь.
В следующий раз, когда Боб приехал на Ямайку, он меня чуть не изнасиловал. Потому что я твердо ему сказала — секса не будет. Но он настаивал:
— Ты моя жена и я хочу тебя!
Так что секс все-таки был, и я думаю, что именно тогда и забеременела. Когда я обнаружила, что намечается очередной ребенок, моя первая мысль была: «Боже, где же справедливость?» Потому что, хоть я и не устраивала скандалов, на душе кошки скребли! К тому моменту у Боба родился еще один ребенок вне брака, на этот раз дочь в Лондоне. Но он знал, что у нас с Таки роман, и они устроили мужской разговор — Боб послал за Таки, чтобы обсудить ситуацию. Однако во время их встречи вошла подружка Боба, Синди Брейкспир, со словами:
— Ах, милый!
И Таки сказал:
— Вот видишь, Боб.
Одним словом, Таки опять вывел его на чистую воду, и Бобу стало стыдно. Конечно, ему было неприятно, что девица ввалилась в тот момент, когда он пытался исправить отношения, которые сам же и сломал!
После этого, по крайней мере некоторое время, было похоже, что интимная близость нам больше не грозит. Но Боб по-прежнему не мог вынести мысль о том, что кто-то кроме него может любить меня как женщину. Я не пыталась ему ничего доказать, просто так получилось, и это действительно спасло меня. Потому что, хоть я и делала вид, что мне наплевать, обида и чувство безнадежности, которые мне приносил его стиль жизни, убивали меня. Могли бы убить. Я благодарю Бога, что он послал мне друга, когда я в нем нуждалась.
Так или иначе, я пообещала себе, что не сдамся без боя, а значит, мне нужно быть в курсе происходящего на Хоуп-роуд. Некоторые из подружек Боба злились, потому что я постоянно там бывала и все видела. Я слышала, как одна из них сказала: «Смотри-ка, это серьезно». И так оно и было, я серьезно взялась за дело.
С самых первых дней, когда на Хоуп-роуд все только начиналось, я там чувствовала себя слегка чужой. Не знаю, опять ли сказался цвет моей кожи или виной всему растаманская философия. Люди из престижных районов приходили в Айленд-хауз из любопытства, потому что он находился на их территории, а про Боба Марли и «The Wailers» они раньше слыхом не слыхивали. А наши друзья из гетто, наоборот, знали музыкальную сцену, но плохо ориентировались в том районе, куда она переместилась. Так что население дома было смешанным. В этом смысле там было неплохо. Но я чувствовала себя чужой по личным причинам. Так что мне потребовалось время, чтобы понять, как одновременно присутствовать там, но оставаться в стороне.
Моя третья дочь, Стефани, родилась в 1974 году, и поскольку я пыталась кормить свою семью здоровой пищей, она росла на органике по растафарианским принципам. А я, раз уж наш сад так успешно разросся, занялась полноценным сельским хозяйством. Сент-Энн был слишком далеко от Кингстона, но в Кларендоне, намного ближе, продавалась ферма. Боб купил ее для нас, и я начала собирать урожаи: там росли кокосы, саподиллы, каймито, апельсины, практически все, что только можно встретить на ферме, и все натуральное. Не так давно я подарила часть этой земли движению растафари; община «Братья Ньябинги» построила на этой территории молельню, еще там есть приют для детей и женщин и школа.
А в то время я собирала все, что могла, и всегда продуктов оказывалось слишком много для одной семьи. Я думала: «Что же с этим делать?» и раздавала друзьям, но неизменно оставались излишки. Мы держали даже коров и коз! Потом мне пришло в голову попросить Боба разрешить мне устроить маленький склад на Хоуп-роуд. Там каждый день проходили репетиции или встречи, всегда была толпа народу, музыкантов и фэнов. Как на вечеринке, где много голодных людей, которых нечем угостить. Так что я придумала кое-что интересное и однажды утром сказала Бобу:
— Знаешь, я могла бы открыть соковый бар прямо за воротами.
Он сначала сделал кислую мину, потом засмеялся:
— Ты серьезно? А что ты собираешься там делать?
Я ответила:
— Продавать разные разности.
Конечно, ответ был туманный, но в этом состоял мой план: если что-то одно не пошло бы, я попробовала бы что-нибудь другое. И если бы я торговала апельсинами, то это были бы лучшие апельсины на всей Ямайке. Я объяснила Бобу, что могла бы подавать кокосовое молоко в скорлупе, с соломинкой, или делать соки из разных фруктов, которые мы выращивали. Боб согласился, потому что верил в мои способности — иногда он говорил: «Что Рита ни придумает, все получается».
Прежде чем я устроила свой бар, мы не собирались продавать еду, считали, что в жилом районе это не позволят. Но мысль о торговле нас всегда привлекала: мы продавали пластинки и все связанное с музыкой, и у меня уже был положительный опыт. Так что Боб наконец произнес, лишь с небольшой тенью сомнения в голосе:
— Неплохая идея. Если ты этим хочешь заниматься, то давай.
Я сказала:
— Да, я хочу попробовать.
Я просто хотела чем-нибудь занять себя, а не сидеть и ждать у моря погоды. И не убиваться на домашней работе. Дети были в порядке, они росли вместе с нами, и настало время заняться если не карьерой, то по крайней мере интересными и приятными мне делами. Так я создала ресторан «Царица Савская». Как только я начала готовить, все пришли в безумный восторг! Даже мои авокадо были особенными — когда наступал сезон авокадо, мои были лучшими. Кокосы, апельсины, каймито… Что до сельского хозяйства, мне не иначе как Бог помогает — что бы я ни посадила, растет изо всех сил. Когда мои деревья плодоносят, они дают горы фруктов — больших и хороших — и полностью натуральных, потому что из удобрений я признаю только навоз. Когда соковый бар набрал обороты, я построила кирпичную печь, чтобы выпекать хлеб прямо на месте. Боб был моим лучшим клиентом. Я все еще считала, что надо приглядывать за мужем, чтобы он хотя бы питался как следует, и таким образом я могла заботиться о нем.
Вскоре после того, как альбом «Catch a Fire» молниеносно сделал Боба Марли и «The Wailers» суперзвездами, я снова повстречала Минни Филлипс, давнюю подругу-рас таманку, которая покупала у нас пластинки в Тренчтауне. Однажды мы с Бобом были на собрании растафарианской организации под названием «Двенадцать колен Израилевых», и там была Минни вместе с Джуди Моватт, одной из ведущих регги-вокалисток. Я не видела Минни восемь или девять лет, и в тот вечер, по ее словам, ей казалось, будто никого кроме нас с ней не было в целом свете. Мы часами говорили о старых временах и о детях (как и я, Минни родила нескольких детей — Майка, Сахи, Салеха и Рутибел — за время нашей разлуки).
Еще до конца вечера мы придумали женскую организацию, которую решили назвать «Mada Wa Dada» («Мать нации»). Мы знали, что потребуются деньги. Одной из наших первых целей было построить школу
