яркость новый порядок вещей. Впоследствии положение изменилось и церковь использовала все ужасы тирании, огня и меча, добиваясь своих целей и укрепляя свою власть вместо власти Божественной правды и спокойствия Небесного существования, церковь стала именем и прикрытием человеческих амбиций.
Какими бы ни были претензии, насмешки, соперничество и стремление к власти со стороны недостойных священников, вряд ли стоит напоминать о том, что в каждую эпоху существует подлинная церковь и что истинные святые живут праведной полезной жизнью, пусть даже в тени или скрыто. Даже если в какой-то год утрачивался весь урожай зерна и страна страдала от голода как никогда, всегда находилась пшеница или другое зерно для сева следующей весной, и чем меньше были запасы, тем, несомненно, драгоценнее они казались. В одиннадцатом столетии, которое во многом было хаотичным и жестоким, всегда ощущается присутствие 'рыцарей без страха и упрека', которые смело идут в бой, священников и монахов от Бога, которые скрываются и молятся в кельях и монастырях. Г-н Гвизо пишет: 'Феодальное рыцарство и христианство, вместе взятые, стали причиной двух великих и славных событий того времени — завоевания Англии норманнами и крестовых походов'.
Эти рыцарские обещания и клятвы, которые приводит г-н Гвизо, и нам нелишне будет прочитать более внимательно и попытаться следовать им, даже если наши сражения совсем другого порядка, а борьба с искушениями гораздо скучнее. Следует сказать, что наши враги часто, сталкиваясь с нами, 'ломают копья', как в дни давних турниров. Но наши споры скорее напоминают древние схватки с коварным хищником в безлюдных местах, чем те яркие рыцарские поединки со сверкающими доспехами рыцарями и с восхищением наблюдающими за ними дамами.
Кандидаты клялись в следующем:
— служить Богу, всеми силами сражаться за веру — лучше умереть тысячью смертей, чем отвергнуть христианство;
— верно служить принцу и доблестно сражаться за него и родину;
— защищать права слабых — вдов, калек, незамужних женщин, быть справедливыми и поступать так, как требуют обстоятельства, если эти действия не запятнают их собственную честь, честь короля или принцев;
— никогда не замышлять зла против кого бы то ни было, не присваивать чужое, а сражаться с теми, кто так поступает;
— никогда не совершать поступков из соображений личной выгоды, ни деньги, ни корысть не должны направлять их, а только слава и добродетель;
— сражаться за добро и всеобщее благо;
— выполнять свои обязательства и подчиняться приказам генералов и капитанов, которые имеют право командовать ими;
— защищать честь, звание и рыцарский орден своих товарищей и ни надменностью, ни силой не нарушать прав кого бы то ни было из них;
— никогда не сражаться группой против одного и избегать обмана и уловок;
— носить лишь один меч, если только не будет нужды сражаться против двух или нескольких врагов;
— в турнирах или других спортивных состязаниях никогда не применять острия своих мечей;
— будучи плененными во время турнира, с честью и достоинством выполнять все условия плена, кроме того, отдать победителю доспехи и лошадей, если нужно, и не участвовать в войнах без разрешения победителя;
— нерушимо хранить дружбу со всем миром, и особенно со своими товарищами, защищая их честь и достоинство во время их отсутствия;
— любить, почитать и поддерживать друг друга, помогать друг другу всякий раз, как только представится случай;
— дав клятву или обещание отправиться на поиски приключений, никогда не расставаться со своими доспехами, разве только во время сна;
— находясь в пути, не избегать опасных троп, не сворачивать с прямой дороги из-за страха столкновения с могущественными королями, чудовищами, дикими зверями или другими препятствиями, которые можно преодолеть мужеством и силой одного человека;
— ни когда не принимать жалованья или денег от иноземного принца;
— при командовании войсками или вооруженными людьми обеспечивать наилучшие порядок и дисциплину, особенно в собственной стране, не причиняя никому вреда и не проявляя жестокости;
— если предстоит сопровождать женщину или девушку, служить ей, защищать и оберегать от опасностей и оскорблений или умереть, пытаясь сделать это;
— никогда не применять насилия по отношению к женщине или девушке, хотя они могут добиваться ее расположения силой своего оружия;
— не отказываться от битвы на равных, если не помешают ранения, болезнь или какие-то другие препятствия;
— приняв решение осуществить какое-то предприятие, посвятить ему дни и ночи, если только этому не помешает призыв на службу королю и своей стране;
— дав обет добиться почестей, не отступаться, пока они или аналогичные им не будут получены;
— твердо держать слово и данные обещания и, став пленником в справедливой битве, полностью заплатить обещанный выкуп или вернуться в тюрьму в оговоренный срок под страхом обвинения во лжи и клятвопреступлении;
— вернувшись ко двору своего властелина, дать правдивый отчет о своих приключениях, даже о поражениях, своему королю или чиновнику-регистратору ордена под страхом быть лишенным звания рыцаря;
— кроме всего прочего, быть верным, учтивым и скромным и не желать миру никакого вреда или потерь, которые могут выпасть на их долю.
Взяв только эти священные принципы или представив реальную картину приключений странствующего рыцаря, невозможно составить общее представление о Нормандии той эпохи. С удовлетворением отметим только, что в беспокойном карательном обществе эти стимулы работали. Священники упорно стремились удерживать народ, однако власть церкви существовала наряду со многими проявлениями слабости веры и неверия. Трудно найти пример столь удивительного контроля за государством со стороны церкви в какой-либо другой стране, даже в наиболее суеверные и религиозные эпохи. Не имея сил заставить норманнов сохранять мир, церковь, тем не менее, добивалась изумительных уступок. Были запрещены сражения от захода солнца в среду вечером до восхода в понедельник утром. В течение этих пяти ночей и четырех дней не допускалось сражений, сжигания домов, грабежей или опустошений, хотя в оставшиеся три дня и две ночи недели любые насилие или преступление не только прощались, но и разрешались. В эти дни прекращения враждебных действий, установленные церковью, входили не только дни Тайной Вечери, Страстей Господних и Воскресения Христа, но и более длительные периоды времени, такие как от первого дня Рождественского поста до Крещения и другие святые дни. Если законы перемирия нарушались, применялось суровое наказание: тридцать лет тяжелого искупления в ссылке для кающегося грешника. Он должен был возместить все причиненное зло и заплатить долг за весь нанесенный ущерб. Если он умирал не раскаявшись, то лишался права быть похороненным по христианским обычаям, над ним не совершали церковных служб, а его тело отдавали на растерзание диким зверям и хищным птицам.
Нет сомнения, что наиболее безбожная часть граждан выступала против этих строгих правил, называла их приверженцев 'слабовольными белоручками' и оскорбляла гораздо более грубыми прозвищами, тем не менее перемирие поддерживалось в течение двенадцати лет. Разрешенные для убийств и мародерства дни использовались чрезвычайно интенсивно, что наводит на мысль о том, что в дни перемирия скорее планировались заговоры и грабежи, чем молились. Было все более очевидно, что мир готовился к великим делам и ясно начинали показывать себя новые проявления. Приходили новые идеи и, несмотря на деспотизм церкви, можно заметить, что люди начинали разрывать интеллектуальные путы и становились свободнее, мудрее. Устанавливался новый порядок вещей, неуклонно развивались христианские идеи и все меньше места оставалось для безрассудства и растерянности.
Г-н Гвизо пишет: 'Часто случается так, что народные чувства, какими бы они ни были глубокими и
