Пока он умирал в своем королевском дворце в Вестминстере, все беспокоились не столько о короле, сколько о неопределенности будущего страны. Гарольд был как бы помощником короля в течение нескольких лет и взял на себя многие практические обязанности правительства. Он многое сделал в борьбе с валлийцами и был лучшим командующим и воином, чем когда-либо Эдуард. Ни у кого уже не было надежды на выздоровление Эдуарда Исповедника, и в любой момент нация могла оказаться без короля. Молодой сын Афелинга был слабым и некомпетентным человеком, к тому же иностранцем. И только неисправимые романтики могли мечтать о том, чтобы он стал хозяином Англии. Ходили тысячи слухов, у каждого были свое мнение и предубеждение, и наконец все с облегчением вздохнули, когда пришла весть о том, что святой король умер во дворце, назначив преемником Гарольда. Народ охотно поддержал такое назначение: теперь, когда Эдуард умер, он стал по-настоящему святым. В тот же день в соборе на острове Торни состоялись похороны и коронация, последняя воля короля была законом для народа.
Свершилось. Люди прекратили шептаться по углам, что Гарольд является человеком нормандского герцога и может вновь продать Англию в руки тех алчных фаворитов, которых святой король в свое время пригрел на груди, как змей. Не было опасности для Гарольда среди графов, была радость от того, что великий шаг к преемственности сделан и утвержден Советом старейшин. Однако собрание затягивалось, и никто не подозревал, что в конце этих знаменательных дней оно будет распущено уже другим королем Англии.
В свои последние часы король сделал пророчество (у него были видения и вещие сны). Он сказал, что великие беды постигнут Англию за грехи и что ее графы, епископы и аббаты были не кем другим, как слугами дьявола в глазах Бога, что в течение года и одного дня вся земля от края до края опустеет от огня и меча. Почти сразу после этого он поручил своих нормандских друзей заботам Гарольда, явно не подозревая эту силу в будущих набегах. Справедливости ради следует отметить, что некоторые знатные норманны были верны ему и Англии. Эта сцена у ложа умирающего печальна и торжественна. Там были Норманн Роберт Сталлер, незаконный архиепископ Стиганд, надежда Англии Гарольд и его сестра-королева, которая сейчас в трауре и очень беспокоится о своем царственном муже, доставлявшем ей столько горя холодным отношением, ссылкой и отчужденностью, заставляя ее страдать. Сейчас он ее любит и доверяет ей в этот последний день своей жизни, и ее женское сердце смягчается. Он даже поручает ее заботам Гарольда и дает напутствие, чтобы она не теряла королевского достоинства.
В одной из хроник говорится, что Эдуард, умирая, изрек, что переходит от земли смерти к земле жизни, и хроника добавляет: 'Святой Петр, его друг, открыл перед ним врата рая, а его любимый святой Иоанн провел его к Божественному Величеству'. Стены, возведенные Эдуардом, сменились другими, не многое от прежнего аббатства дошло до настоящего времени, однако сохранились часть фундамента и одна-две арки. Его могила находится в священном месте, и до сих пор в его Вестминстере, месте захоронения многих королей со времен Завоевателя, читают молитвы и поют гимны, которые он любил.
XIV. Новости из Англии
У великих людей длинные руки.
Шекспир
Итак, Гарольд стал королем Англии. Как же отнеслись к этому норманны? Пока Лондон воздает почести старому королю, надеясь на нового и опасаясь враждебности графа Тостига, а старейшины совета разъезжаются по домам, и волнующие новости разносятся по стране, на время покинем Англию и перенесемся в Нормандию.
Герцог Вильгельм находился в своем Квевильском парке около Руана и готовился к охоте. Он как раз натягивал тот самый знаменитый лук, который никто не мог согнут и как только отдал его пажу, ожидавшему неподалеку, который должен был нести его, к нему подошел человек в доспехах. Они отошли в сторону, в то время как окружающие любопытством наблюдали за ними и перешептывались, ведь посланник был англичанином.
'Король Эдуард мертв, — услышал герцог, но эта не совсем неожиданная новость была лишь половиной послания. — Граф Гарольд стал во главе королевства'.
Злой огонек блеснул в глазах герцога, и посланник удалился. Вильгельм, забыв об охоте, широкими шагами двинулся прочь, за ним последовали слуги. По пути он рассеянно расстегивал и застегивал свою мантию и вскоре подошел к берегу Сены. Он пересек ее на лодке и молча вошел в зал своего замка. Никто не осмеливался спросить, какое несчастье постигло герцога. Свита, последовав за ним, обнаружила Вильгельма на скамье, в необыкновенном волнении. Затем он стал спокойнее, прислонился головой к большой каменной колонне и закрыл лицо мантией. (Задолго до этого в древних северных залах, где викинги жили вместе, если человек был болен, опечален или по какой-либо причине желал, чтобы его не беспокоили, то садился на скамью и закрывал голову плащом, так как не было комнаты, где бы он мог побыть один.) В эти более поздние времена, следуя старому обычаю, рыцари двора Вильгельма оставили его наедине со своими мыслями. И тут в притихший зал вошел, напевая что-то, Вильгельм Фитц-Осборн, по прозвищу Отважное Сердце. Замершие в благоговейном страхе люди, толпящиеся в зале, спросили его, что случилось, посмотрел на него и герцог.
'Тщетно ты пытаешься скрыть новость, — сказал управляющий. — Она уже гуляет по улицам Руана: Эдуард Исповедник мертв, и Гарольд стоит во главе английского королевства'.
Герцог мрачно ответил, что он опечален как смертью Эдуарда, так и неверностью Гарольда.
'Вставай и действуй, — призвал его Фитц-Осборн. — Нет необходимости в трауре. Пересеки море и вырви королевство из рук узурпатора'. Так в голове герцога поселились суровые замыслы и зловещие цели. Посланник принес в руке зажженный факел, ставший символом великих планов, которые зажглись в тот зимний день в Нормандии.
Вильгельм и все его люди, от рядового солдата до самого великого, знали, что если они хотят заполучить Англию, то единственный путь добиться этого — сражение. Никогда еще не было такого стремления проявить храбрость, как в этот раз. У норманнов, которые шли завоевывать Италию, не было таких соперников, как Гарольд и англичане, сражающиеся на своей земле, за свои дома и свою честь, но нормандское мужество в эти дни проявилось во всем блеске. Это одно из тех мест в нашем рассказе, когда мы меньше всего должны следить за личной судьбой герцога и забыть, что весь цвет норманнов стремился завладеть новыми территориями. Многие умнейшие люди также были более чем готовы наказать англичан за то, что те согнали их с лучших для жизни мест при Годвине, и упорно стремились восстановить и укрепить свое положение. Никогда ранее армия не предпринимала таких опасных путешествий, какие знали последователи Отевилей, в то время как их захватывающие рассказы о победах и славе вдохновляли норманнов на то, чтобы дома самим добиться новых достижений. Это верно, что со временем развивались цивилизация и искусство дипломатии, и мы видим, как одно за другим возникали оправдания великим экспедициям. Новость о восшествии Гарольда на престол была просто сигналом к действию, однако наследник Рольфа Гангера был политиком, проницательным создателем общественного мнения, и все искусство государственного мужа сейчас было направлено на то, чтобы его желание покорить Англию и править ею было соответствующим образом воспринято другими нациями.
Право на наследство везде заменяло право народа выбирать королей. Феодальная система имела прочные и сильные связи, но когда Гарольд нарушил клятву вассальной преданности Вильгельму, одно это
