Существует предание, что даже норманны из Сицилии большими группами двинулись на j север.
Следующей важной вещью, которую следовало сделать вслед за перемещением достаточных сил в Англию, было обезопасить нормандские границы от иноземного вторжения. Если бы норманны потерпели поражение в Англии и, вернувшись домой, обнаружили, что потеряли часть Нормандии, — это была бы действительно печальная участь, и герцог делал все, чтобы обезопасить свои территории.
Наиболее мощный альянс был образован с двором папы в Риме. Здесь Ланфранк мог послужить своей стране с большой пользой. Все более чувствовалась власть Хильдебранда: именно он был самым желанным владыкой, поддерживая притязания церкви на господство над всеми христианскими странами. 'Вышел указ, который объявлял Гарольда узурпатором и провозглашал Вильгельма законным претендентом на английский престол. Могло показаться даже, что в нем объявлялось о необходимости отлучить английского короля и его приближенных от церкви. Вильгельм направлялся как мститель, чтобы наказать вассала за неправедные поступки и нарушение клятвы. Но он также посылался и в качестве миссионера, чтобы направить грешных англичан на путь истины, научить их надлежащему послушанию наместнику Христа и обеспечить более полную уплату мирских налогов его апостолам. Таким образом, вторжение получило благословение, и в качестве зримых знаков благословения были переданы драгоценные дары. Было послано ценное кольцо, содержащее, возможно, более священную реликвию, чем любая из тех, у которых приносил клятву Гарольд, — волосы Христа. И вместе с кольцом было доставлено освященное знамя'(Фримен. 'Завоевание Англии норманнами' а). Все это было оружием более серьезным, чем нормандские стрелы. Это укрепляло не только мужество, но и чувства долга и преданности Богу. К несчастью для бедного человечества, часто это приводило к неверным действиям: в надежде завоевать Небеса превращали землю в место кровопролития и предательства.
Теперь у Вильгельма, кроме английских земель и высокого положения рыцарей и священников, было еще кое-что, что он мог предложить на завоеванных землях, — безнаказанность и благословение церкви в мире ином. Даже рай был обещан его главным представителем на земле тем, кто будет сражаться на стороне герцога Нормандии против Англии. Хильдебранд в последний раз воззвал к священному собранию кардиналов, когда рассказал об оскверненных святынях и о нарушенной Гарольдом клятве, и призвал отцов церкви подтвердить, каким благочестивым делом будет обращение в христианство язычников-саксов. Никто не удосужился вспомнить, что священники Англии владели третью английских земель и правили там железной рукой. Если бы Англия преклонила колени перед Римом — какое бы это имело значение?
В это время произошло одно примечательное событие. При дворе герцога объявился не кто иной, как Тостиг, сын Годвина, стремящийся, вне всякого сомнения, принять участие в заговоре против Гарольда и отомстить за свое изгнание. Он не задержался долго, поскольку сильно занятый герцог вскоре отослал его, не лишая возможности участвовать в войне, которая была уже не за горами.
Гарольд также усиленно собирал силы и готовился к нападению, которое было неизбежно. Однако первым на поле брани оказался другой враг. Весной на острове Уайт высадился Тостиг с целой флотилией, укомплектованной фламандцами и норманнами. Получив помощь от Вильгельма, он отправился мстить деревням Кента и Сассекса' которыми когда-то правил его отец. Ему, похоже, не удалось привлечь на свою сторону каких-либо английских союзников, разве только в морском порту Сэндвич, где он, возможно, нанял какое-то количество моряков. Оттуда он направился на север с шестьюдесятью кораблями и атаковал побережье графства Годвина. Он устроил большие беспорядки в прибрежных городах, однако Эдвин и Моркер из Нортамберленда подоспели вовремя, встретив его с войсками. Таким образом, с двенадцатью оставшимися кораблями он отправился в Шотландию, где шотландский король Малькольм оказал ему сердечный прием и остаток лета оказывал всевозможные почести. Совсем недавно они были заклятыми врагами, однако сейчас, когда Тостиг сражался против Англии, Малькольм отбросил в сторону прежние обиды.
Летом того богатого событиями года Тостиг сначала предложил королю Дании отправиться с ним в Англию и помочь вновь завладеть его графством. У Свена хватило здравого смысла отказаться. Тогда объявленный вне закона Тостиг отправился в Норвегию и сделал аналогичное предложение Гарольду Хардреде, который также выслушал его с недоверием. Однако когда Тостиг напомнил, что Гарольд станет королем Англии, а Хардреда сможет претендовать лишь на северные территории и быть под властью короля, став вассалом Гарольда и верно служа ему, великий норвежец согласился готовиться к экспедиции. Он очень походил на Рольфа Гангера и в душе был настоящим отважным викингом. Старая сага, из которой мы взяли этот рассказ, заставляет забыть о заговорах и притязаниях Рима и о жизни нормандского двора, описание экспедиции Хардреды подобно дуновению холодного ветра северных берегов и созерцанию сверкающих кораблей-'драконов', между высоких скал фиордов прокладывающих путь в открытое море, чтобы совершить набег на чужие территории. Но сага рассказывает также о славе и доблести другого Гарольда, сына Годвина, превознося силу этого врага.
Возможно, поначалу английский король верил в способность северных графов позаботиться о своих территориях и лишь пытался не терять бдительности в отношении южного побережья. Он собрал армию и держал ее наготове всю оставшуюся часть лета, что было беспрецедентным и трудным делом в те дни, и с помощью местных сил, которые мы сегодня назвали бы народным ополчением, его солдаты охраняли побережья Сассекса и Кента. Трудно оценить в полной мере, какого труда это стоило англичанам, которые привыкли к быстрым форсированным маршам, решительным битвам и желанному возвращению домой, как только исчезали побудительные мотивы или отпадала необходимость в том, что собирало их вместе.
Корабли Гарольда контролировали пролив Ла-Манш, а пешие солдаты — равнины. Однако в конце концов стало почти невозможно добывать провиант (что всегда было непросто), и к сентябрю ряды армии сильно поредели. Сам Гарольд отправился в Лондон, куда был также послан флот, но по пути попал в шторм. Множество кораблей было потеряно, а еще больше были повреждены, и, скрепя сердце, их признали неспособными к мореплаванию. Все южное побережье оказалось незащищенным, и в этом нельзя было обвинить ни короля, ни его подданных. Они сделали все, что от них зависело, но армия была ослаблена голодом и постепенно растеряла веру в успех предстоящего нападения.
Увы, королю Гарольду не суждено было обрести душевный покой. В эти же дни на побережье Нормандии войско Вильгельма группировалось и собиралось, как роящиеся пчелы, а из устья бергенского фиорда прибыл Гарольд Хардреда с массой людей и с огромными богатствами, — такого их множества давно уже не вывозилось из северных гаваней. Похоже, он принял решение переехать, разгромив английского узурпатора, и обосноваться в богатом южном королевстве, как когда-то сделал Кнуд. В Норвегии должны были кое-что знать о положении дел в Англии и Нормандии, но этот знаменитый старый искатель приключений готов был сражаться с каждым, кого ему привелось встретить на пути, и 'черный ворон реял у верхушки его мачты'.
Дурные предзнаменования сопровождали эту великую экспедицию последнего из морских королей, но он отправился в Шетланд(Шетланд — остров и графство в Шотландии. — Прим. ред.), где оставил жену и дочерей, в то время как к нему присоединились новые союзники. Встретиться с ним прибыл и Тостиг с новой армией, которую собрал во Фландрии. Там были также один из ирландских военачальников и великий лорд Исландии. Все они обрушились на беззащитную страну, отмечая свой путь сожженными и разрушенными церквями, замками, хижинами. То тут, то там англичане вступали в бой, но все их попытки были безуспешными. Два северных графа созвали вассалов и в течение нескольких дней после высадки норманнов взяли (без видимых усилий) город Йорк. Эта новость быстро достигла ушей короля Англии.
Какое печальное послание! Гарольд, сын Годвина, был болен, его южное побережье не было защищено, кроме того, он не мог забыть новость, которую Вильгельм передал ему в конце лета с лазутчиком, пересекшим Ла-Манш и побывавшим в Нормандии, о том, что норманны скоро явятся и покажут ему, сколько их и на что они способны. Однако короля утешил святой аббат, рассказав, что ему явился дух Эдуарда Исповедника и уверил, что его преемник несомненно победит.
Пророчество сбылось: король, мобилизовав силы, собрал солдат и двинулся к Йорку. Там он хотел основать новое королевство. У него не было стремления к мести, которое переполняло сердце Тостига, он лишь стремился проявить себя великодушным и мудрым правителем. Как только он приблизился к стенам, которые были легко взяты ранее, то вдали показалась вражеская армия — вначале тучи пыли, подобные
